Нам нравилось в Александре Фёдоровне то, что она не возвышалась над нами, не стеснялась сказать, что не знает чего-то, мы ждали её очередного «Приехали!». Правда, иногда мы думали, что она нарочно так говорила, чтобы ещё раз похвастаться своим сыном, его успехами.

Раньше мы жили в переулке у Проспекта Мира, рядом с метро «Рижская». Недалеко от метро – Рижский рынок, который мама любила. Мы и потом, когда переехали на Плющиху, ездили туда покупать клюкву, морошку, бруснику и чернику. Однажды мы поехали туда за клубникой. Идём по рядам и вдруг я резко остановилась. Наша Александра Фёдоровна продаёт клубнику! Я так испугалась, растерялась, начала тащить маму в другую сторону, мама не могла понять, что со мной, а я боялась, что мама увидит нашу учительницу за прилавком. Мы же думали, что наши учителя – неземные люди! Как это смешно теперь, когда мы видим наших учителей и не в таких местах, и не в таких ситуациях, но тогда они всё-таки были на пьедестале!

Я не умею хранить тайны, но о том, что увидела Александру Фёдоровну, торгующую клубникой на рынке, среди бабок, я не рассказала никому.

Я верю, что мечты сбываются! Если очень-очень чего-нибудь захотеть и думать об этом постоянно, представляя себе, как это может осуществиться, то обязательно всё произойдёт. Это проверено не раз.

Мы каждый год сдавали экзамены. В начале сентября нам раздавали брошюры с билетами для подготовки к экзаменам по всем предметам. Страницы были чёрканы – перечёрканы галочками, вопросами, кружками. По этим признакам можно было увидеть, как человек готовился к экзаменам.

Я боялась экзамена по геометрии. Галина Николаевна, учительница математики, из кожи вон лезла, чтобы подготовить нас к экзаменам. Она была влюблена в свою математику. Я смотрела на неё во время объяснения материала. Маленького роста, изящная, она порхала перед доской, вся выпачканная мелом, чертила треугольники, в которых я видела царский трон (прямой угол), кресло с уютно откинувшейся спинкой (тупой угол). Каждый начертанный треугольник Галина Николаевна как бы поддерживала рукой, вытаскивала из угла биссектрису, следя, чтобы угол честно делился пополам.

Она чувствовала все эти предметы, видела их в объёме. Я не видела. Я видела её улыбающееся симпатичное лицо с ямочкой на правой щеке. Вот она поддерживает треугольник правой рукой, ямочка улыбается нам, вот левая рука подхватывает другой треугольник, ямочка улыбается фигурам, начертанным на доске. А я гляжу на доску, как кошка, которая «смотрит» хоккей по телевизору.

Галина Николаевна предложила нам сделать модели разных теорем, тогда на экзамене нам не надо будет чертить на доске, возьмём готовую модель и будем доказывать теорему, держа модель в руках.

Я обратилась к соседу Мише. Он уже стал студентом первого курса Авиационного института.

– Мишель, сделай мне модель теоремы для экзамена по геометрии, – попросила я.

– Какой теоремы? – уточнил Миша.

– Всё равно, какой, – не задумываясь, ответила я. – Какую тебе легче сделать.

– Ладно, – согласился Миша. – Я тебе сделаю модель «Подобие треугольников». Сможешь три теоремы доказывать: первый признак подобия треугольников, второй и третий признаки.

И Миша сделал мне такую красивую модель! Два треугольника (большой и поменьше) выпилил из фанеры лобзиком, ошкурил, покрасил морилкой, покрыл лаком. Нанизал их на круглую палочку, натянул красивые нитки так, что получились треугольники, подписал буквы и, что самое главное, рассказал мне эти теоремы, показывая на модели. Он также, как и Галина Николаевна, с любовью гладил дощечки, нитки, показывал углы… и я запомнила: «Если два угла одного треугольника соответственно равны двум углам другого треугольника, то такие треугольники подобны». И так все три теоремы!

С этой минуты я начала мечтать, как на экзамене вытаскиваю этот билет, беру Мишину модель, доказываю теоремы и получаю пятёрку! Я столько раз представляла эту картину, удивление Галины Николаевны, класса. Я молилась на Мишеля, благодаря которому я поняла эту теорему, физически ощутила её!

Накануне экзамена была консультация, на которой разбирали задачи. Впервые в жизни я видела цифры, а не завитки и чёрточки.

И вот в форме с белым фартуком, неся букет пионов, иду на экзамен. В классе красиво, много цветов, пахнет сиренью и пионами. На столах у стены наши модели ждут нас. Подхожу к столу, за которым сидят Галина Николаевна, директор, ещё две учительницы. Беру билет. «Подобие треугольников»! Подхожу к столу с моделями, выбираю свою родную модель, сажусь за стол и смотрю на задачу. Вчера на консультации мы разбирали подобную задачу.

Надо было видеть, как я доказывала теоремы! С какой любовью я держала в руке модель, гладила верёвочки, стороны треугольников, углы. Мне кажется, наш директор, историк по образованию, тоже понял эти теоремы, слушая мои доказательства, а ямочка Галины Николаевны как появилась в начале моего ответа, так и не исчезала до конца. Пятёрка! За год – четвёрка!

Мы с мамой договорились, что она не будет спрашивать меня, какую отметку я получила: не хочу, чтобы соседи слышали. Мама звонит.

– Ну как, сдала? – робко спрашивает мама.

– Сдала, – отвечаю.

– Три? – обрадовалась мама.

– Нет.

– Не сдала? – испугалась мама.

– Да сдала я, сдала, – успокаиваю.

– Ну не четыре же, – нервничает мама.

– Не четыре. Пятёрка! – ору я счастливым голосом.

Надо заставить мысль стать материальной. Попробуйте, а вдруг?

Класс на уроке. 31-я школа, середина 1950-х годов. Из архива Г. К. Марчуковой

С первого по седьмой класс я училась в женской школе, а в восьмом классе мужские и женские школы объединили, и мне пришлось ходить в новую школу, рядом с домом. Мы так ждали начала занятий, нервничали, задавались вопросами, как это будет, когда мальчишки и девчонки окажутся в одном классе. Хотя не так всё было страшно: мы проводили время во дворах, играли вместе с мальчишками во все дворовые игры: в прятки, в лапту, в казаки-разбойники, в садовника, в третьего лишнего, в чижика, просто сидели на лавочке и рассказывали о школьных событиях. А теперь события будут общими. Представлялось с трудом, но любопытство разбирало.

Вот и наступило Первое сентября. Робко и смущённо зашли мы в класс и стали занимать парты. Я села с подружкой Наташей, но классная руководительница Ирина Михайловна, учительница русского языка и литературы, посадила меня с Вовкой Калининым, красивым пареньком не из наших дворов.

– Это будет наша литературная парта, – сказала она. – Когда будем читать по ролям, не нужно будет кричать через весь класс.

И стали мы с Вовкой литературной парой на литературной парте. Я – Софья, Вовка – Чацкий, я – Татьяна, Вовка – Онегин, я – Коробочка, Вовка – Чичиков. Сколько ролей мы перечитали! Ирина Михайловна часто давала такие задания: «Прочтите такую-то главу и выберите, какой диалог вы будете читать на уроке». Классу тоже давала задание: «Угадайте, какой отрывок нам прочтёт наша пара на уроке». Тому, кто угадывал, добавлялись баллы к отметке. И так получалось, что мы с Вовкой безошибочно выбирали одни и те же отрывки. А уж как утюжили тексты, сколько раз читали-перечитывали, почти наизусть знали произведения.

Одно только в Вовке мне не нравилось, да и не мне одной: он таскал нас за косы и щипался. Не дрался, как другие мальчишки, а так больно щипался, что почти все девчонки ходили в синяках.

– Нет, так больше терпеть нельзя, – сказала Наташа. У Наташи была коса ниже пояса, и что только Вовка не проделывал с бедной косой!

– А давайте его побьём, – предложила Надя, растирая очередной синяк на руке.

– Подкараулим, когда будет идти домой и побьём, – решительно добавила я.

Сказано – сделано. После уроков мы зашли под арку Дома архитекторов (дом полукруглый, посередине дома – арка, и попасть на другую улицу можно только пройдя через неё). Ждём. Время от времени выглядываем из арки, не идёт ли Вовка.