Никлас глянул в сторону выхода из замка, потом посмотрел в сторону коридора, из которого появлялись монстры, перевел взгляд на Женевьеву. Все без слов. Она — так же без слов, его прекрасно поняла, кивнула благодарно. Ей, чтобы спасти жизнь и сохранить свободу, срочно нужно уходить. Никласу — без понимания, что именно произошло, и откуда появлялись волнами монстры, уходить сейчас никак нельзя. И вопрос сохранения жизни и свободы, учитывая обстоятельства, для него второстепенен.

— Эмма, ты со мной, — обернулась к одной из монашек Женевьева. — Эдит, оставайся вместе с Никласом, охраняй его как меня.

Обняв и торопливо поцеловав Никласа на прощанье, шепнув что-то горячо, что он даже не расслышал, Женевьева быстрым шагом, почти бегом, направилась в сторону выхода. Никлас проводил девушку взглядом и развернулся в сторону выбитой двери, откуда недавно появлялись монструозные твари.

Вздохнув — чувствуя тяжелую накатывающую усталость, Никлас сделал первый шаг, преодолевая себя. Потом вдруг представил, как люди сражались в то время, когда не было огнестрельного оружия. Сразу стало чуть легче переносить тягости и лишения, и перехватывая меч и поправляя в руке щит, он двинулся вперед уже пободрее. Эдит — на взгляд Никласа никак не отличающаяся от остальных клонов, как только Женевьева их различает, шла чуть позади, взяв меч в левую руку и щитом прикрывая его с правой стороны.

Миновав выбитую дверь и пройдя немного по коридору, они оказались на ведущей в подвал лестнице. Дверь здесь — металлическая, массивная, была открыта, поверху моргали красные лампы аварийного освещения.

Произошедшее для Никласа выглядело теперь вполне очевидно: если доктор Оберхойзер создавал клонов и изменял людей в своих академиях смерти и лабораториях, то что мешало ему заниматься подобной деятельностью здесь? И в момент его смерти просто запертые в подвале монстры оказались выпущены по сработавшему протоколу. Теперь нужно просто увидеть откуда и как они появились.

Ответ на то, как именно — в техническом плане исполнения, рождались монстры, Никлас получил уже совсем скоро, зайдя в лабораторию. Здесь так же, как и наверху вход открывали разъехавшиеся в стороны автоматические массивные створки, давая доступ в лабораторный зал. Сразу после них Никлас увидел многочисленные колбы — каждая под размер крупного человека. Большинство из них были открытыми, стекла явно поднимались автоматически, высвобождая находящихся там пробужденных монстров.

По всему освещенному белым светом залу была разлита густая зеленая жидкость. Неприятного, резко-яркого кислотного цвета. Никлас почти сразу понял, что она ему напоминает — по консистенции один-в-один голубой гель, в который он сам был погружен в ложементе перед проведением неудачной операции замены и вытеснения души.

Пройдя по залитому тягучей жидкостью полу, Никлас с Эдит дошли до сохранившихся и пока закрытых колб. Здесь измененные люди дозревали — было видно, что организмы мутантов еще не полностью сформировавшиеся. Никлас поморщился — не очень приятное зрелище, когда в роли эмбриона для создания монструозной твари используется обычный человек.

Никлас быстро подсчитал число открытых капсул. Шестьдесят четыре, и еще тридцать шесть закрытых, с организмами разной степени готовности. Похоже, первый десяток монстров — которые их едва не уничтожили в ноль стремительным натиском, был создан изначально и довольно давно, успев хорошо развиться. И только потом программа получила продолжение. В поддержку этой версии было заметно и различие капсул — первые десять явно менее технологичные, судя по виду чуть ли не на коленке собранные из отходов и палок, в отличие от остальных.

Еще один вопрос, который у Никласа крутился в голове, постепенно звучал все чаще и громче: а смог бы доктор Оберхойзер сделать все это самостоятельно? И вот этот вопрос, похоже, по-настоящему вопрос жизни и смерти. Ведь получается, что первым был выращен десяток монстров, потом они были продемонстрированы… кому? Кому-то, кто после одобрения дал программе продолжение и финансирование. Или же программа выведения мутантов просто получила продолжение, а первое финансирование состоялось уже в тот момент, когда Оберхойзер поселился в этом замке?

Вопросы, вопросы.

— Пошли обратно, — глянул на Эдит Никлас. Он увидел все, что нужно. Вернее — мысленно исправил он сам себя, увидел все, что не нужно ему было видеть.

В холле замка получилось найти оружие. Странно, что перед тем как идти в подвал, Никласу мысль об этом даже не пришла. После того как осмотрел тела погибших девушек-клонов, у Никласа оказался пистолет-пулемет и три магазина к нему. Эдит он отпустил, отправив следом за Женевьевой, а сам сходил в дальнюю часть парка и запалил одну из хозяйственных построек с техникой — гореть ярче будет, далеко видно. Потом устроился на крыльце замка и принялся ждать, наблюдая за разгорающимся огнем.

Решение остаться в замке далось Никласу очень непросто. После того, что он увидел в подвале лаборатории, было понимание — оставаться здесь значит поставить на кон свою жизнь. Если выращивание монстров проводилось под патронажем и в интересах государства, то Никлас скорее всего просто исчезнет. Но от того, чтобы уйти в темноту следом за Эдит Никласа остановили в основном два предположения.

Первое — он уже понял, что к убийству Оберхойзера его прямо подталкивали и главная ворожея, и статский советник. Пусть Сергей Сергеевич и делал это довольно странно, от противоположного, но иного объяснения его поведению и способу постановки задачи у Никласа просто не было. И скорее всего, оба они о лаборатории в замке не знали. Иначе бы по-другому для него все устроили и организовали. Наверное.

Кроме того, вторая причина — если он сейчас уйдет, то появившаяся здесь группа поддержки скорее всего в полном составе станет ненужными свидетелями, увидев лабораторию. И если это зрелище не предназначено для лишних глаз, то подставлять Горчакова и тех, кто придет с ним Никлас совсем не хотел.

Инспектор прибыл через двадцать минут — группа залетела в парк на четырех машинах, выбив ворота. Из первой машины легко выбрался Горчаков и совсем не хромая, явно находясь под воздействием стимулятора, подошел к Никласу. Остановился, посмотрел на горящее поодаль здание, в котором уже чадила черным дымом техника, осмотрел потрепанного Никласа.

— Стесняюсь спросить, зачем вам… вот это… — Горчаков показал на щит и меч, забрызганные зеленой кровью, темной в ночи. Никлас только хмыкнул, подтянув к себе меч и опираясь на него, поднялся. Горчаков смотрел вопросительно, Никлас криво улыбнулся и покачал головой.

— Если вам дороги должность, чин, жизнь и здоровье, я бы посоветовал не спрашивать меня вообще ни о чем. Кроме того, я посоветовал бы вам сейчас организовать охрану замка по периметру, не допустив входа сюда пожарной команды, и параллельно — очень большая просьба, как можно скорее организовать мне разговор с Сергеем Сергеевичем.

Горчаков ничего говорить в ответ не стал — видя взгляд Никлас, отдал несколько указаний и достал свой планшет. Специалисты из группы Горчакова — Никлас не увидел среди них ни одного опричника, по команде инспектора расселись по машинам и выдвинулись обратно к воротам замка, со стороны которых уже раздавались звуки сирен подъезжающих машин пожарных команд.

Сергей Сергеевич не отвечал. «На совещании, похоже», — сказал Горчаков, показывая пальцем в ночное небо, намекая на важность совещания. Никлас задумался. Это плохо, что на совещании. Раз сразу не получается связаться, теоретически лучше было бы прямо сейчас делать ноги и лишь уйдя «в леса», после попытаться связаться с ворожеей Марией или статским советником Ивановым. Никлас даже прикинул такую возможность: Горчаков пусть под стимулятором, но вряд ли будет усердно его догонять, рядом больше никого нет, так что, наверное, это было бы неплохим вариантом….

Поздно: с неба послышался шум винтов.

Даже если сейчас попытаться сбежать, с воздуха все равно найдут и загонят как зайца. Положив щит и меч у крыльца, сняв пистолет-пулемет с плеча и устроив его сверху на щите, Никлас присел, прислонившись спиной к стене и решил просто отдохнуть те несколько минут, пока его не заберет к себе в работу Специальная Служба Дознания, иначе называемая — в разговорном общении, инквизицией. В том, что это инквизиция по его душу прибыла — сомнений у Никласа не было, на вертолетах здесь никто больше летать не будет в это время.