— Да что ж вы все такие невежливые! — с усталым раздражением спросил Никлас. — Послушайте ребят, как вас там… поющие трусы, да? В общем смотрите, сейчас сюда залетит полицейский патруль, и вы скажете сотрудникам охраны правопорядка что никаких проблем нет, и мы с вами нормально поговорим. Либо же, если меня сейчас забирает полиция, я уже не буду так вежлив и предупредителен, когда мы встретимся снова. У вас есть некоторое время на раздумывание, и…

Никлас, когда говорил, осматривал всех собравшихся, пытаясь найти кого-то авторитетного. Но под его взглядом либо глаза отводили, либо ни грамма адекватности в ответ он не видел — было заметно, что большая часть бродячего по городам и весям ансамбля уже нагрузилась меняющими сознание веществами, причем не только алкогольными.

Синеволосую девочку-дюймовочку Никлас тоже увидел, как и длинноволосого парня рядом, ее обнимающего. Гитарист был заметно навеселе, а вот девушка вполне адекватна — но Никлас на нее старался не смотреть, чтобы лишний раз не привлекать внимание к ее персоне. С этой ней нужно разговаривать только наедине, а сейчас хорошо бы найти другого, хоть кого-то адекватного.

В этот момент двери ресторана распахнулись, раздались предупреждающие крики. Надо же как быстро: Никлас ожидал прибытие патруля чуть-чуть позже. Подняв руки, и не оборачиваясь, он внимательно посмотрел на распорядителя группы, который понемногу приходил в себя. Но тот молчал, ошарашено поглядывая то на упавший пульт и пытающегося встать повелителя музыки с окровавленным лицом, то на Никласа, то на приближающихся полицейских.

— Так что? Мы будем с вами разговаривать вежливо, или…

— Руки за голову! — послышалось сзади. Женский голос, надо же — похоже, здесь в отличие от пограничных округов в полиции женщины служат.

— Так как решим? — негромко спросил Никлас у грузного мужчины, медленно поднимая руки за голову и не оборачиваясь при этом к полицейским. В принципе, от распорядителя реакции и не ожидал, был готов к аресту. Первый акт мероприятия завершался в общем-то так, как он и планировал.

Полицейские дежурного патруля уже были рядом. Медленно разворачиваясь по команде, Никлас сильно зажмурился — избавляясь от действия хамелеона, после чего посмотрел на старшего в патруле.

— Эм… вашбродь, — увидев глаза Никласа тот заметно замявшись. — Вы задержаны за неподобающее поведение, и я должен сейчас…

— Да-да, конечно. Делайте свою работу.

Старший патруля держал Никласа на прицеле шокера, а женщина-сержант подошла ближе. Похлопав по карманам, заставила его опустить руки, заводя за спину и стягивая запястья пластиковыми стяжками. Действовала сержант быстро, но настороженно. Да и старший патруля смотрел озадаченно — полицейский явно получили информацию и о его перстне, и о его предупреждении, так что не совсем понимали, что происходит.

— Давайте меня сразу к главному по городу. Раньше сядем, раньше выйдем — так ведь? — негромко обратился Никлас к полицейским, внося некоторую ясность.

Взяв Никлас под локти — довольно аккуратно, патрульные повели его к выходу, а женщина-сержант осталась брать с музыкантов объяснения. Когда выходили из ресторана, мимо пробежала бригада медиков, заставив выходящих посторониться.

— Вашбродь? — спросил старший патруля, когда машина отъезжала от гостиницы.

— Да?

— Вы за что-музыканта-то так жестко?

— Вот скажите, как можно исполнять песню, зная, что она выходит за пределы твоего вокального диапазона? Там же понижение на целую октаву было!

Отвечать патрульные не стали, просто переглянулись, явно не понимая, о чем речь. Никлас, впрочем, сам тоже слабо понимал — у него две сестры музицированием занимались, и он сейчас просто взял несколько запомнившихся с того времени слов и на скорую руку сложил их в многозначительную фразу.

— Ладно, не смотрите на меня так. Я просто попросил его сделать на минутку потише, а он меня обозвал довольно грубо, еще и жест оскорбительный показал прилюдно. Долго нам еще ехать, кстати?

— Да уже почти приехали, вашбродь.

— Так это же не отдел полиции? — произнес Никлас, оглядывая куб зеркального здания-аквариума, к которому подъезжала машина.

— Приказано вас сюда доставить. Тем более вы сами сказали, чтобы к старшому сразу везли.

— Тогда понятно, — протянул Никлас, осматривая внушительное здание.

Когда патрульная машина проезжала мимо крыльца зеркального здания-аквариума, на входе Никлас мельком увидел табличку. «Государственное бюджетное учреждение искусства и культуры…» — успел прочитать он, после чего табличка из вида исчезла, а машина заехала за угол. И еще раз. И еще один поворот, уже когда автомобиль по пологому спуску заехал на ярко освещенную подземную стоянку.

Никлас больше вопросов не задавал, полицейские так же ничего больше не комментировали. Патрульная машина заехала в закрытый бокс — здесь Никласа встретили двое мужчин в строгих костюмах. Полицейские передали его с рук на руки, и как только машина выехала, наручники с него сразу сняли. Никто по-прежнему ничего не говорил, все происходило в полной тишине.

Встречающие молчали, Никлас тоже ничего не спрашивал — уже примерно понимая, куда и зачем приехал. Молча поднялись на лифте на пятый этаж, прошли по безликим коридорам. Сопровождающие довели его до кабинета почетного шеф-директора Череповецкого краеведческого музея Бориса Георгиевича Виноградова, как гласила табличка. Оба провожатых остались снаружи, а внутри Никласа встретил заметно пожилой, но подтянутый человек в строгом костюме и с усталым взглядом серых глаз. Сидел Борис Георгиевич за столом, а за спиной у него располагалось широкое панорамное окно, через которое было прекрасно видно небоскребы делового квартала.

— Николай Александрович, полагаю, — произнес сидящий за столом мужчина, рассматривая гостя.

— Так точно. Борис Георгиевич, полагаю?

— У меня к вам два вопроса, — проигнорировал слова Никласа мужчина. — Первый: зачем, а также второй, самый главный, собственно: нахера вы это сделали?

Вот так вот без вступлений и лишних словесных кружев — сероглазый шеф-директор краеведческого музея Никласу сразу понравился. Несмотря на то, что был он заметно зол и раздражен — пусть и умело старался это скрывать, агрессии или неприязни от него Никлас не чувствовал.

— Мне нужно было произвести определенное впечатление.

— Могу сказать, у вас это получилось, — поджал губы Борис Георгиевич. — Теперь по существу давайте.

— Подруга и спутница гитариста этих поющих трусов. Миниатюрная девушка с синими волосами. Вы знаете, кто она?

Сразу отвечать шеф-директор музея не стал. Заглянул в планшет, пролистал немного, показал фотографию Никласу.

— Эта?

— Да.

Шеф-директор еще пролистнул пару страниц на планшете, прочитал:

— Девица Ширко Варвара Ипполитовна, двадцати трех лет, гражданка первой категории из…

— А настоящее ее имя знаете?

Борис Георгиевич посмотрел на Никласа чуть сузившимися глазами, так что стали заметны многочисленные морщинки. Отрицательно покачал головой, показывая, что ожидает продолжения.

— Я на самом деле тоже точно не знаю. Зовут Зоя, и она дочь важного человека из политики в Е-Зоне, на которого прямо сейчас завязаны государственные интересы московской администрации. Зоя сбежала из дома поссорившись с отцом, а он не хочет еще больше портить с ней отношения, дав относительную свободу и приспустив родительский контроль. В команде персонала группы несколько его человек, плюс рядом крутятся четыре, как знаю, частных детектива.

— Так вот что за кадры. А мы-то голову ломаем, что за пассажиры приехали, — негромко произнес Борис Георгиевич, сглатывая заметными паузами ругательства между короткими фразами. Раздражение и злость на Никласа у него явно еще не ушли, несмотря на появившийся деловой интерес.

— Мне поручено вернуть ее домой в самое ближайшее время.