Он хочет меня соблазнить! А я хочу, чтобы он это сделал! Я хочу, чтобы это продолжалось! Господи, пусть это продолжается…

Ее одежда оказалась на полу. Корри лежала на диване обнаженная, покорная, а Эвери покрывал ее тело поцелуями. Сначала его губы коснулись сосков, казалось, он хотел вобрать в себя всю их нежность без остатка, потом скользнули ниже, еще ниже и добрались до излучины ее бедер…

Корри непроизвольно вскрикнула от страха и восторга одновременно. Эвери шептал ей какие-то слова, задыхаясь от волнения.

– Корри… Корри, я не сделаю тебе больно. Я обещаю… Вот увидишь, тебе будет хорошо. Только ты расслабься.

Остатки здравого смысла вернулись к Корри.

– Эвери, я не могу…

– Можешь, Корри. Я знаю, ты этого хочешь. Ты хотела этого с самого начала, с того момента, как мы встретились. И я тоже…

Эвери снова стал целовать ее. Корри чувствовала, что если она позволит ему продолжить, это будет счастье. Такое счастье, о котором она и не мечтала.

Руки Эвери становились все более требовательными. Простыня сползла на пол, и жесткий ворс дивана впивался в нежную кожу Корри.

Но она не замечала этого, охваченная счастьем быть так близко к Эвери, как только возможно. Их тела слились в горячем, сладостном единении.

Резкая боль исчезла так же мгновенно, как появилась. Рядом с ней был Эвери, ее Эвери, которого она любила и которому безгранично доверяла. Это ему она отдала свою невинность. Последняя мысль промелькнула в сознании Корри, прежде чем она забылась в счастливом сне: что подумал бы о ней теперь Куайд Хилл?

В эту ночь Корри приснился странный, кошмарный сон. Она бежала по улицам какого-то грязного, шумного города среди толпы грубых мужчин, которые свистели и улюлюкали ей вслед. Грузный темноволосый человек гнался за ней по пятам с настойчивостью охотника, преследующего раненого зверя. Корри задыхалась, почти падала от усталости, сердце ее колотилось и готово было выскочить из груди. Но она не могла остановиться, иначе человек настиг бы ее и хладнокровно разорвал на куски…

Корри открыла глаза. Ночной кошмар стал отступать и вскоре без следа растаял в углах ее спальни, освещенной первыми лучами рассветного солнца. Она тряхнула головой и проснулась окончательно. Но потом еще долго не могла прийти в себя: сон потряс ее своей живостью, казалось, она наяву чувствовала запах грубой толпы; гортань пересохла от бега.

Чтобы успокоиться, Корри стала рассматривать развешенные по стенам фотографии. «Это был всего лишь глупый сон», – утешала она себя. Потом она встала, накинула легкий шелковый пеньюар и направилась в ванную, недавно отремонтированную. Папа считал новое оформление вычурным, но втайне очень любил.

Корри закрыла за собой дверь на ключ. Щелчок замка эхом разнесся по спящему дому. Потом она включила свет и подошла к огромному, в человеческий рост, зеркалу.

Корри внимательно изучала свое лицо. Не остались ли на губах следы поцелуев Эвери? Не изменилось ли выражение глаз? Корри не заметила ничего необычного, кроме яркого румянца на щеках и слегка расширенных зрачков.

Она умылась холодной водой, это взбодрило, и остатки сна улетучились. Она вспомнила извиняющийся голос Эвери.

– Корри, ты, наверное, считаешь меня негодяем. Но клянусь тебе, я не думал, что все зайдет так далеко. Это произошло потому, что я давно мечтал о тебе, а когда ты вошла в мой дом, я… Ну, словом, я потерял контроль над собой. Я сдерживал свою страсть, пока это было возможно, но она выплеснулась с такой силой, что смела на своем пути все преграды. Ты понимаешь меня, Корри? Я действительно хотел остановиться. Но не смог. Простишь ли ты меня когда-нибудь?

Корри давно простила. Она целовала его и говорила, что все хорошо, что ей нечего прощать, он ведь не сделал ничего дурного. Ведь все равно, в конце концов, они поженятся. Поэтому Эвери не должен корить себя. Она последует его совету и завтра же поговорит с папой. Она добьется, чтобы он благословил их брак.

– А у тебя получится? Ты сможешь уговорить его?

– Ну, конечно. Ведь завещание абсурдно и несправедливо. Я заставлю его понять это.

Потом Эвери отвез ее назад. Они ехали молча, каждый был погружен в свои мысли. Главное, Эвери был рядом, а остальное как-нибудь устроится. Корри не чувствовала полного удовлетворения от их близости, но объясняла это тем, что она была девственна и испугана, а Эвери слишком нетерпелив. Потом, когда они поженятся, все будет намного лучше.

Перед тем, как высадить Корри на углу, он прижал ее к себе и, глядя в глаза, спросил:

– Ты прощаешь меня? Да?

– За что прощать? Мы ведь любим друг друга.

Она поцеловала его и побежала вверх по улице, зная, что Эвери все еще смотрит ей вслед…

Корри насухо вытерлась мягким полотенцем. Может быть, попробовать заснуть снова? Но каждая клетка ее тела наполнилась энергией. Корри почувствовала такой прилив сил, что решила пойти к себе и поработать до завтрака. А во время работы продумать план, как убедить папу поскорее выдать ее замуж за Эвери.

Корри так и не смогла ничего придумать, пока возилась с фотографиями. Ее отвлекла от работы Ли Хуа, которая внесла в комнату поднос с завтраком и доложила, что «мистер Ирль» хочет ее видеть.

– Что?

Сердце Корри упало.

– Он сказал, он знает, что слишком рано, но так или иначе хочет тебя видеть. Он дожидается в дальней гостиной.

Глаза Ли Хуа блеснули. Она любила интриги, и не исключено, что Дональд оказался в гостиной не без ее пособничества и подстрекательства.

– Сейчас нет и девяти. Я еще не завтракала и собиралась провести целое утро за работой. И потом, я не хочу его видеть. Так что отправляйся к нему и скажи, чтобы он уходил.

Девушка улыбнулась.

– Он сказал, визит не займет много времени и он не собирается нарушать твои планы, Корри.

– Но он уже их нарушает!

Что если он спросит о кольце? Как она скажет ему правду?

– Я… Я не хочу его видеть, Ли Хуа. Иди и передай ему это.

– Хорошо.

Ли Хуа удалилась, шелестя юбками, но через три минуты вернулась и сказала, что мистер Ирль не намерен уходить, не поговорив с Корри.

– Хорошо, передай ему, что я спущусь, только сначала позавтракаю и оденусь. Если он считает возможным приходить с визитом так рано, пусть возьмет на себя труд подождать.

Корри в ярости села за стол и придвинула к себе поднос с испанским омлетом, приготовленным по папиному рецепту, и чашкой кофе. Ее любимое блюдо не доставило ей на этот раз никакого удовольствия. Она едва притронулась к нему и отставила поднос в сторону.

Корри направилась в гардеробную одеваться, потом Ли Хуа причесала ее. Корри придирчиво осмотрела себя в зеркале. Локоны, которые Ли Хуа специально оставила ниспадающими по бокам прически, и кремовая блузка оттеняли румянец и блеск ее глаз.

– Ну вот, я готова. И не улыбайся так самодовольно, пожалуйста, а то я могу заподозрить, что это ты подстроила визит Дональда.

– Нет, Корри, что ты!

– Ну хорошо. Я выйду к нему, а ты отправляйся к тете. Ей может понадобиться твоя помощь.

Дональд Ирль ждал в гостиной, удобно развалясь в кресле, как у себя дома. В комнате было много изящных дорогих вещей: инкрустированные слоновой костью столики для игры в бридж, китайские напольные вазы из голубого с золотом фарфора, резные, красного дерева коробки для сигар, украшенные серебряными миниатюрами филигранной работы. В окружении этих вещей Дональд казался еще более громоздким и неуклюжим.

Он окинул Корри жадным и сладострастным взглядом. Она приподняла подбородок и с гордым, независимым видом пошла к нему навстречу.

– Доброе утро, Корри.

– Ты, по-видимому, считаешь верхом галантности являться к даме с визитом в такую рань.

Дональд поднялся, лениво и самодовольно улыбаясь. Его глаза беззастенчиво изучали ее грудь, затянутую в благоухающий тончайший шелк.

– Ты прекрасна, Корри. В тебе есть что-то, что не дает мне сил оставить тебя в покое.