– Эвери, нам надо поговорить, и я останусь здесь с тобой и буду ждать, сколько нужно, хоть до полуночи.

– Корри…

Эвери хотел что-то ответить, но передумал. Вместо этого он только улыбнулся, холодно и безразлично.

– Ну что ж, хорошо. Оставайся со мной и жди, раз уж ты действительно так этого хочешь.

«Согласен ли ты, Эвери Курран, взять в жены Корделию Стюарт?..»

Их венчал двадцатипятилетний священник Фардон Паттс, высокий и худощавый человек с огромным кадыком. Он пришел в нескрываемое; восхищение, получив от Эвери маленький мешочек золотого песка – пожертвование на строительство церкви. Он пришел в еще больший восторг, узнав, что Корри в одиночку предприняла многотрудное путешествие на Север, чтобы разыскать своего жениха. Молодой священник оказался в душе романтиком.

Милли дала Корри голубую шерстяную шаль невероятных размеров. Корри завернулась в нее, чтобы ее беременность не слишком бросалась в глаза. Свадебный наряд невесты состоял из голубой саржевой юбки и белой шелковой кофточки с большим кружевным воротником. Широкополая шляпа венчала высокую прическу. Оглядев себя в маленьком зеркальце, Корри увидела, что лицо ее бледно и печально, а губы дрожат: она была готова расплакаться.

Милли с Альбертой на руках была ее посаженой матерью, а старатель, случайно проходивший мимо церкви, был приглашен на роль свидетеля.

Фардон Паттс совершал обряд в недостроенном помещении, среди штабелей досок и куч опилок. В то время, как его голос то поднимался до небес, то затихал почти до шепота, Корри была погружена в свои мысли. Она должна была так поступить ради благополучия своего ребенка. Как бы то ни было, у него должен был отец. Дитя должно быть любимым, желанным и заботливо взращенным. Корри помнила, каким счастливым было ее детство, и не хотела, чтобы ее собственный ребенок чувствовал себя в чем-то обделенным.

Корри ощущала на своем пальце тяжесть обручального кольца. Оно было нескладное и безыскусное, выплавленное из куска самородка. Эвери второпях купил его у «Майера и сыновей», специализирующихся на изготовлении «подарочных» ювелирных изделий. Оно было такого размера и формы, что больше подходило к мужской руке, чем к женской. Корри мимолетно вспомнила о тете Сьюзен. Для нее было бы настоящим горем видеть, в какой спешке и нищете выходит замуж ее любимая племянница. А что бы сказал Куайд? Наверняка его проницательные голубые глаза наполнились бы гневом при виде того, как его Делия стоит под венцом с человеком, которого больше не любит. Корри чувствовала, что ее сердце готово разорваться от боли на куски. Она постаралась отогнать от себя мысли о Куайде. Если она будет думать о нем, то не выдержит и расплачется. Как будто издалека до нее донесся голос священника:

– Ну вот, теперь вы муж и жена. Мистер Курран, поцелуйте свою супругу. Сейчас для этого самое подходящее время.

– Да, конечно.

Эвери поцеловал ее. Она ощутила прикосновение сухих губ, мягких шелковистых усов и невольно вспомнила нежные, страстные поцелуи Куайда. Милли счастливо улыбнулась, вздохнула и сказала:

– Теперь ты замужняя женщина, к добру это или к худу. Надо надеяться, что к добру. Давайте поедем ко мне и выпьем по глотку шампанского. Пока ты одевалась, Корри, я успела послать за ним. Еще есть лососина. Так что можно устроить настоящий свадебный ужин.

Эвери озабоченно ответил:

– Мы были бы очень рады, но, к сожалению, у нас совсем нет времени. Я обязательно должен сегодня же вернуться назад. Меня ждут, я ведь не предполагал, что женюсь сегодня.

– Вы выбрали прекрасный день для этого, – вставил Фардон Паттс, сияя от удовольствия, отчего у Корри появилось навязчивое желание дать ему пощечину. – Целый месяц стоит на удивление чудесная погода. Ни единого дождичка, и в воздухе такое благоухание.

Эвери выказывал явное нетерпение:

– Да, да. Пойдем, Корри. Нам надо спешить.

Они вышли на улицу. Их уже ждала телега, запряженная мулами, которую Эвери нанял, чтобы перевезти Корри и ее багаж на участок. Старатель, который исполнял роль свидетеля, приподняв шляпу, поклонился дамам и направился к дверям кабака.

– Корри, сейчас мы заедем за твоими вещами и сразу же тронемся в путь. Пусть миссис Муссен едет с нами на телеге, если хочет.

– Хорошо.

Казалось, что они случайные знакомые, старательно придерживающиеся правил хорошего тона по отношению друг к другу.

Они в молчании ехали к дому Милли. Корри смотрела прямо перед собой, не видя ничего вокруг: ни грязи, ни уличной толчеи, ни голубого неба, раскинувшегося над их головами высоким, чистым куполом. В другой день она заметила бы благолепие небесного свода, причудливое смешение оттенков древесной зелени на окрестных холмах.

Но сегодня красота окружающей природы не волновала ее. Наконец-то она вышла замуж за Эвери. Случилось то, о чем она так долго мечтала, ради чего пустилась в это опасное путешествие, перенесла столько мук, тревог и унижения. Но никакой радости и душевного спокойствия она не испытывала. Наоборот, целая гамма неприятных противоречивых чувств теснилась в ее сердце: злоба, разочарование, облегчение, безысходность.

Куайд! О Господи, Куайд…

В то время как Эвери грузил вещи Корри на телегу, Милли подошла к ней и обняла за плечи.

– Корри, я очень рада за тебя теперь, когда все устроилось. Я не говорила этого раньше, но я беспокоилась за тебя. Но теперь ты благополучно вышла замуж, и я спокойна. Возможно, Эвери разбогатеет. По крайней мере это не исключено. Говорят, что участки в карьерах очень прибыльны.

Корри попыталась улыбнуться.

– Пусть у вас с Альбертой все будет хорошо. И не забывай кипятить воду.

– Да, конечно. Ты тоже не забывай. И… приезжай ко мне в гости, слышишь?

– Приеду.

Женщины обнялись и прослезились.

– Милли, если ты увидишь Куайда Хилла, скажи ему, что я вышла замуж и что у меня все хорошо. И… что я очень счастлива.

– Ладно.

– Не забудь, пожалуйста, – очень счастлива. Это важно. И скажи об этом Ли Хуа, у нее салон «Цветущий персик». Ей будет приятно об этом узнать.

– Не беспокойся, я все сделаю. А ты береги себя, тебе надо хорошо питаться и пить молоко, чтобы не было цинги, и…

Напутствия и добрые пожелания Милли еще долго звучали в ушах Корри после их расставания. Пара тощих, изможденных мулов с трудом тащила тяжелую поклажу по неровной дороге, колеса скрипели и подпрыгивали на колдобинах. За телегой столбом поднималась пыль. Тюки, наскоро и небрежно уложенные, перекатывались с места на место и бились о борта.

– Хорошо, что ты приехала с большим запасом провизии. Его хватит на то, чтобы прокормить лишний рот и, может быть, сэкономить немного денег при очередной закупке продовольствия.

Эвери говорил с ней мягко и по-дружески. Но Корри не могла справиться с закипавшей злостью. Когда Корри спросила его, не брал ли он денег у Дональда, Эвери вспыхнул таким благородным негодованием, что она решила оставить этот разговор. Но мысль о том, что Дональд силой своих денег удерживал Эвери вдалеке от нее так долго, надеясь не допустить их свадьбы, не покидала ее.

Как бы то ни было, теперь они женаты, и Дональд Ирль больше не властен над ее судьбой. Хотя бы за это Корри может благодарить Бога!

Окраины Доусона представляли собой беспорядочное нагромождение палаток и бараков. Они выехали к реке, где должны были сесть на паром, чтобы переправиться на другую сторону. Другой берег был холмистым, дорога пошла круче, и несчастные животные еле передвигали ноги. Молодожены почти не разговаривали друг с другом. Корри задумчиво крутила на пальце кольцо. Нет, это свадебное торжество ничуть не походило на то, каким она представляла его в мечтах и снах.

И вообще весь сегодняшний день казался нереальным, фантастическим. И даже солнце, висящее в безоблачном небе, как апельсин на новогодней елке, и лесистые холмы, блестящие проплешинами в тех местах, где люди вырубили деревья, казалось, сошли с детского рисунка.