– Никак. Собаки не могут тащить груз по ступенькам, поэтому мы пойдем в обход, через тропу Петтерсон. Вот сюда, направо.

Куайд указал рукой в сторону, где вверх по гораздо более пологому склону поднимались собачьи упряжки и телеги.

– Мы, правда, потеряем время, зато обойдем самый крутой участок.

Корри снова посмотрела на вереницу людей, штурмующих гору. На всем пути к вершине с обеих сторон от живой лестницы виднелись черные точки. Корри спросила у Куай-да, что это такое, и он объяснил, что это те, кто выбился из сил и решил передохнуть. Им теперь часами придется ждать возможности снова вклиниться в плотную вереницу людей.

– Часами!

– Да. Здесь, на Чилкуте, нельзя уставать.

– А что вон там, слева?

Корри показала на какой-то странный желоб поодаль от ледяной лестницы. Ей показалось, что по нему с горы катится огромный снежный ком.

– Это ледяная горка. Видите, по ней вниз съезжает человек. Он уже поднял на гору часть груза, а теперь спускается за следующей.

– О Господи!

Корри в изумлении смотрела по сторонам.

– Это замечательно! Как бы это все понравилось папе!

Тут она вспомнила о своей камере. Корри хорошо отдохнула за ночь, и теперь энергия переполняла ее.

– Пожалуй, я сделаю несколько снимков!

– Вы собираетесь фотографировать? Корри, нам надо приниматься за работу. Выкиньте это из головы и пойдемте.

Корри упрямо возразила:

– Нет, я хочу сделать несколько фотографий. Я обещала папе, что…

– Корри, я повторяю, нам надо торопиться. Надвигается снежная буря. Носильщики требуют, чтобы мы немедленно тронулись в путь. Лучше им не перечить. Носильщики здесь на вес золота. Без них нам придется все вещи тащить на собственном горбу.

Куайд был прав. Буря действительно надвигалась. Морозный ветер обжигал щеки Корри, но она только сильнее натянула шапку на уши и продолжала возиться с камерой. Ей хотелось сделать по крайней мере два кадра: бесконечная вереница людей и спокойная величественность самой горы Чилкут, которая, казалось, снисходительно терпит на своей поверхности копошащихся людей, как собака терпит блох на своей спине.

– Пойдемте, черт побери!

Куайд потянул ее за собой.

– Сейчас не время для развлечений. Пойдемте, Корри, иначе придется пережидать бурю здесь, и носильщики нас бросят.

Тяжелый тюк давил Корри на шею до боли в голове. Шерстяное белье стало влажным от пота. Ноги в грубых ботинках покрылись волдырями. Хотя они выбрали более легкий путь, Корри совершенно выбивалась из сил. Казалось, что этот подъем никогда не закончится. Она и без того чувствовала себя ужасно, а тут еще Куайд постоянно подгонял ее, вынуждая идти быстрее.

– Не отставайте! Нам надо торопиться.

– Я иду так быстро, как могу.

Она разозлилась. Как он смеет так говорить с ней! Как будто она для всех обуза! Это не так! Она идет так же быстро, как остальные.

Куайд велел девушкам поплотнее закутаться в шарфы и оставить только глаза, чтобы колючий ветер не обжигал лицо. Они прошли мимо нескольких людей, упавших в снег рядом с тропой. Один из них был почти мальчик. На его щеках уже появились восковые белые круги – первый признак обморожения.

– Вставайте! Поднимитесь и идите!

Корри не в силах была вынести этого страшного зрелища. Этот замерзающий мальчик, почти ребенок, тронул ее до глубины души. Она подбежала к нему и со всей силы ударила по плечу.

– Буря надвигается! Вы погибнете, если останетесь здесь!

Он равнодушно посмотрел на нее.

– Какая разница, где погибать. Мы никогда не дойдем… мама говорила…

– Вставайте! Ну пожалуйста. Вам надо двигаться.

– Нет, я не могу. У меня не идут ноги…

– Корри!

Куайд подошел к ней и потянул за локоть.

– Пойдемте. Мы не можем останавливаться у каждого выбившегося из сил неудачника. Нам надо позаботиться о себе, иначе мы сами погибнем.

– Но мы не можем так оставить его.

– Корри, говорю вам, пойдемте. Вам надо думать о себе и своем ребенке. Мы заявим полиции о том, что они здесь, когда доберемся до таможни. Полиция придет и заберет их отсюда.

Корри оглянулась вокруг и увидела несколько темных точек на снегу. Это были обессиленные, обреченные на смерть люди.

– Когда подоспеет полиция, будет уже поздно.

Она подошла к Ли Хуа и решительно сказала:

– Возьми камеру. Остальные мои вещи выбрось.

Девушка послушно выполнила ее просьбу. Куайд был в ярости.

– Корри, что, черт возьми, вы делаете? Вы не можете выбросить свои вещи…

– Почему не могу? Я купила их на свои деньги!

Она подошла к мальчику, стащила со своей руки рукавицу и стала растирать ему щеки. Потом с трудом подняла его на ноги.

– Идите! Пожалуйста, идите, не стойте. Иначе вы замерзнете и погибнете. Вы что, хотите умереть?

Кое-как при поддержке Корри ему удалось сделать несколько шагов. Когда они преодолели несколько ярдов, их догнал Куайд и взял мальчика под другую руку. Вдвоем с Корри они потащили его к вершине.

– Этому бедолаге никогда уже не застолбить участка.

Куайд вышел из здания таможни, сдав мальчика на руки полиции и даже не узнав его имени.

– Он потеряет пальцы обеих ног, если не стопы целиком. Вы сумасшедшая, Корделия Стюарт, знаете ли вы это? Выбросить к черту целый мешок риса!

Он взял ее за руку и посмотрел ей в глаза. Взгляд его был таким теплым и нежным, что Корри перестала дрожать от холода.

– Вы сумасшедшая, моя прекрасная Делия. Но вы молодчина.

– Спасибо. – Сухо ответила ему Корри и отвернулась. Они были теперь на территории Канады. Над таможней развевался канадский флаг, едва различимый в снежном тумане. Им пришлось долго стоять в очереди, чтобы взвесить провиант, заплатить пошлину и оформить документы. Вокруг них лежали кучи тюков с провизией, в каждой из которых торчала высокая палка. Куайд сообщил:

– Палки нужны, чтобы можно было отыскать провиант под снегом. Вы знаете, что снежный покров может достигать па Чилкуте шестидесяти футов?

– Шестьдесят футов?

У Корри задрожал голос. Ужасная мысль пришла ей в голову. Ведь Эвери тоже должен был проходить здесь. Благополучно ли он перешел через перевал? А вдруг он так же, как мальчик, которого они спасли, и другие, кто выбился из сил и не мог подняться, остался на обочине дороги и замерз? Бог весть, когда она еще сможет это узнать!

Ли Хуа лежала, завернувшись в одеяло, и смотрела вверх на прогибающуюся под тяжестью снега крышу палатки. Матрас лежал на голой земле, и сквозь него чувствовался холод. Рядом легко и ровно дышала Корри, погруженная в глубокий, безмятежный сон.

К вечеру буря наполнила воздух колючими кристалликами льдинок, устроила такую круговерть, что на расстояния вытянутой руки невозможно было ничего разглядеть. Куайд забеспокоился.

– Не нравится мне все это. И эскимосам тоже. Весной снег очень подвижен, как бы нас всех тут не завалило. Завтра, как только рассветет, переберемся в другое место.

Искать другое место сейчас, после длительного подъема, было нереально. Во-первых, начинали сгущаться сумерки, во-вторых, девушки так устали, что заставлять их идти дальше было бесчеловечно. Собаки тоже нуждались в отдыхе, и их надо было покормить.

Ли Хуа устроила себе теплое гнездышко из одеял и свернулась в нем калачиком. Удивительно было то, что она впервые за все это время не могла заснуть ночью, хотя день был очень тяжелым. Она лежала без сна, и воспоминания против воли захлестнули ее.

В первый раз это случилось так. Он втащил ее в свой экипаж, она кричала и сопротивлялась. Тогда он зажал ей рот рукой и сказал, что не отпустит, хоть она лопни от крика. Он привез ее на незнакомую улицу в большой серый дом. А потом, когда они оказались в огромной комнате на роскошной кровати, он бросился на нее, вдавил ее своим телом в пуховую перину и прошептал страшные слова:

«У тебя горячее, страстное тело. Бьюсь об заклад, ты уже давно не невинна. Расскажи мне все о ней. Все, что знаешь. А если откажешься, я заставлю тебя пожалеть об этом. Я могу сделать так, что жизнь тебе станет немила. Ты веришь?»