Литмир - Электронная Библиотека

Но все деньги сгорели. Корри давно уже стал узок ее денежный пояс, и она хранила его в сундучке у Милли. Теперь от него остались лишь горстка пепла и несколько обгоревших клочков бумаги. У Корри не осталось ни цента.

Глава 23

– Не волнуйся, Корри. Ты можешь жить у меня, сколько хочешь и без всяких денег. Не нужны они мне, и потом, я в таком долгу перед тобой, что мне никогда его не выплатить, сколько ни старайся. Если бы не ты, мы бы с Альбертой погибли.

Сказав это, Милли развернулась и ушла, оставив Корри наедине с ее тягостными раздумьями, Корри вдруг осознала, что все это время зависела от денег, они служили ей заслоном от всех напастей, надежной защитой, какую в прошлом давало ей присутствие рядом отца. Теперь, когда денег не стало, Корри чувствовала себя по-детски беспомощной и растерянной. Ли Хуа однажды назвала ее капризной девчонкой, испорченной роскошью. Теперь Корри подумала, что, возможно, до некоторой степени подруга была права.

И сейчас, оказавшись в такой трудной ситуации, Корри, стыдясь своего малодушия, все же решила пойти по единственно возможному для нее пути. Она немедленно написала тете Сьюзен письмо с просьбой выслать денег. Она сообщила тете, что Эвери задерживается на золотых приисках по делам, но вскоре приедет за ней в Доусон. Так что все в порядке. По ее подсчетам, деньги должны были прийти где-то через месяц, пока река еще будет судоходной.

Заклеивая конверт, Корри печально подумала, что бессовестно лжет своей любимой тете, что на самом деле она уже устала из последних сил цепляться за любую, самую крохотную надежду скоро увидеть Эвери. Она не находила себе места от отчаяния. Ведь Эвери не может не приехать. Он должен! Подчас ей приходило в голову, что в его отсутствии виноват Дональд. Может, он как-нибудь подкупил Эвери? Заплатил ему что-то вроде «отступных»? Она тут же прогнала эту мысль. Как бы ни был виноват перед ней Эвери, он никогда, не совершит такой бесчестный поступок. Какова бы ни была причина его молчания, она, безусловно, уважительна.

Милли не собиралась впадать в отчаяние по поводу пожара, и Корри решила не делиться с ней своими тревогами. Им удалось найти кусок расплавленного золота на том месте, где раньше стоял сундук. Милли хранила часть сбережений в золотом песке, и он не пострадал. Корри помогла Милли отмыть дом и закончить со стиркой. Покрутив ручку пресса для отжима белья и потаскав ведра с водой и тяжелые тазы, она прониклась уважением к Милли, которая делает такую работу изо дня в день.

Отсутствие известий от Эвери приводило Корри в настоящее бешенство. Она решила подождать еще неделю, а потом поехать в этот проклятый Малый Скукум и отыскать его там, невзирая ни на какие трудности и презрение, с которым могут отнестись к ним с Эвери его товарищи. Может, она сделала ошибку, не написав ему в письме о беременности. Она боялась появиться перед Эвери с большим животом и огорошить его фактом внезапного, неминуемого отцовства. Он бы легче перенес эту неожиданную новость, если бы сам приехал в город, пришел бы в дом к Милли и, кстати, увидел бы маленькую прелестную Альберту. Но раз уж его так долго нет, придется Корри собрать всю свою решительность и смелость и ехать к нему самой.

Спустя три дня после пожара, когда Корри возвращалась домой с почты, она увидела новую, незнакомую вывеску на доме, в котором раньше была лавка скобяных товаров. Вывеска была красочная, вся в изящных завитушках, и явно принадлежала кисти профессионального художника: «Салон Цветущий персик, прически для дам. Гадание по руке, один доллар».

Корри остановилась. «Цветущий персик». Почему эти слова заставляют ее сердце учащенно биться?

Пока она рассматривала вывеску, из дверей салона вышли две модно одетые женщины, за ними шлейфом тянулся сильный аромат розового масла. Одна была рыжеволосая, в легком платье из салатового шелка, украшенном на плечах, груди и бедрах темно-зелеными сатиновыми кружевами. Другая, помоложе и постройнее, была затянута в разноцветную парчу. Ее светлые волосы были пышно взбиты и уложены в аккуратную прическу со множеством кудряшек и накладным пучком, в который были воткнуты розы из китайского шелка. Гладкая, нежная кожа, ярко-красные напомаженные губы и развязная походка делали их похожими друг на друга.

Корри затаила дыхание, когда поняла, что эти шикарно разряженные и беззаботно веселые женщины – пресловутые танцовщицы из дансинга, которых восхищенные и сладострастные поклонники осыпают деньгами и золотым песком. А рыжеволосая – Корри слышала, как подруга называла ее «Кэд», – должно быть, сама Кэд Уилсон, которая, как говорят, выходит на сцену в поясе из золотых самородков, преподнесенных ей «королями Эльдорадо», богатейшими людьми в Доусоне. Ходят слухи, что этот пояс такой длинный, что Кэд несколько раз оборачивает его вокруг талии.

Корри переборола свою робость и подошла к женщинам.

– Простите, вы не знаете, кто хозяин этого салона?

Та, что помоложе, надула свои полненькие губки и ответила:

– Это китаянка. Ее зовут Ли Хуа.

– Вы сказали – Ли Хуа?

Ну конечно! «Цветущий персик» – так переводится ее имя на английский. Так, значит, Уилл Себастьян не ошибся, Ли Хуа в Доусоне! Корри не предпринимала никаких попыток разыскать свою бывшую подругу и служанку, помня, как та предала ее. Кэд Уилсон с любопытством смотрела на Корри.

– Вы что, знаете ее?

– Да, знала… очень давно.

– У нее трудный характер. Но с волосами она умеет обращаться. Из любой может сделать красавицу, если только захочет.

Корри была поражена. Она пробормотала что-то бессвязное и направилась к дверям салона. Ли Хуа была предательницей, но что-то внутри Корри заставило ее перешагнуть этот порог.

Салон помещался в небольшой комнате с железной печкой, кроватью и длинным столом со стульями. Ли Хуа приложила определенные усилия, чтобы украсить безыскусную обстановку: кровать была покрыта цветным шерстяным пледом, а грубый деревянный стол – красивой кружевной скатертью. На нем были аккуратно разложены расчески, щетки, тюбики помады, щипцы для завивки волос, большой набор китайских благовоний, разноцветные бусы, ожерелья из черного янтаря, стразовые гребни и заколки.

В комнате находились две женщины. Одна – в белой шелковой блузке и с уложенными в высокую прическу иссиня-черными волосами – сидела спиной к двери. Другая – развязная девица с недовольным лицом, – вероятно, была клиенткой.

– Нет, я не хочу, чтобы было гладко. Я хочу, чтобы было много кудряшек и все наверх – вот так, а по бокам, чтобы как будто ветерок подул. Ты понимаешь? Я хочу эффектно выглядеть, черт побери!

Черноволосая женщина слегка склонила голову в насмешливо-услужливом поклоне. Но девица, не замечая этого, продолжала прихорашиваться перед зеркальцем и отдавать распоряжение обиженным раздраженным тоном:

– Я хочу быть похожей на Кэд Уилсон! Ты же сделала ее красивой, я тоже хочу! Я возьму вот этот черный янтарь и гребень с блестками. Сколько это стоит? А впрочем, неважно, я все равно куплю. У меня хватает золотого песка.

– Хорошо. Гребень и ожерелье стоят по десять долларов.

– Десять долларов!

Корри не слышала этого возмущенного возгласа, она подошла ближе к столу и почти прошептала:

– Ли Хуа! Неужели это ты?

Китаянка обернулась и от неожиданности выронила из рук гребень. Корри увидела знакомое бледное лицо, открытый от изумления рот, блестящие карие глаза, в глубине которых залегла бесконечная тоска.

– Корри!

Глаза Ли Хуа мгновенно увлажнились. Скандальная особа уставилась на округлившийся живот Корри и закричала:

– Что здесь происходит? Я пришла первая! Придется тебе, милочка, подождать своей очереди!

Корри не обратила на нее внимания.

– Ли Хуа, ты ведь должна была поехать в Дайю и сесть на пароход!

– Как видишь, я этого не сделала.

Тут в их разговор снова вмешался визгливый голос клиентки:

– Послушай, Цветущий персик или как тебя там. Ты должна сначала обслужить меня, а потом ее, иначе я не заплачу тебе ни цента. Слышишь ты, узкоглазая потаскуха? У меня нет времени сидеть здесь и ждать, пока вы будете чесать языками. Я работала всю ночь и хочу спать.

54
{"b":"88525","o":1}