– Боже, как бы я хотела, чтобы ты оставил меня в покое!

– Но я этого не сделаю. Отец сообщал тебе об условиях завещания, не так ли?

– Да, он сказал мне…

– В таком случае ты уже смирилась с тем фактом, что мы станем мужем и женой? И потом, ты приняла мое кольцо. Хоть я и вижу, что ты его не носишь.

– Да, не ношу. Я и не собиралась принимать его…

Ее голос задрожал от благородного негодования. Сейчас, в этот момент, она должна была бы швырнуть ему в лицо его свадебный подарок, но не могла. Кольца у нее не было.

– Я собираюсь поговорить с папой и убедить его в том, что он поступил неправильно, составив такое несправедливое и попросту абсурдное завещание.

Корри не могла, больше выносить его взгляда, который, казалось, срывал с ее груди шелковый покров и впивался в наготу тела.

– Я уговорю его изменить свою волю. Так что тебе придется смириться.

– Не думаю, что тебе это легко удастся.

– И тем не менее я это сделаю. В конце концов, я дочь своего отца, а ты всего лишь клерк на службе у него!

Лицо Дональда стало бурым, глаза засверкали.

– У тебя строптивый характер. Но ничего. Я найду способ укротить его после свадьбы.

Дональд подошел к Корри и протянул к ней руку.

Манжета его рубашки поползла вверх, и обнажилась тыльная сторона запястья. Корри пришла в ужас: оно было обезображено красным сморщенным рубцом в форме полумесяца. Несмотря на отвращение, Корри не отважилась противиться. Дональд взял ее руку в свою.

– …для начала, Корри, я хочу, чтобы ты пошла и надела кольцо. Я хочу, чтобы ты носила его постоянно, как подобает невесте. Это поможет тебе свыкнуться с мыслью о неизбежности нашей свадьбы.

Корри так и не поняла, как ей удалось выпроводить Дональда. Когда за ним закрылась тяжелая дубовая дверь, она прислонилась к ней и подумала: где бы взять такой замок, который никогда больше не позволил бы Дональду переступить порог этого дома. Его прикосновения были грязными и отвратительными. Ну почему папа так беспрекословно решил соединить их судьбы?

– Корри! Открой, пожалуйста. Что с тобой сегодня? Или ты боишься, что через эту дверь к тебе может войти привидение?

Корри отскочила от двери. Это была тетя Сьюзен. Она улыбалась, но от внимательного взгляда Корри не могла укрыться ее бледность и взволнованность.

– Я… нет, я не боюсь, тетя. Дональд Ирль был здесь и только что ушел. Еще так рано…

– Тебе ведь не нравится мистер Ирль, не так ли?

– Нет, совсем не нравится, тетя. Папа говорил тебе о своем завещании? Он хочет выдать меня за Дональда! Он думает, что я соглашусь, чтобы стать его наследницей. Но он ошибается. Я никогда не пойду на это. Он…

Тетя Сьюзен мягко обняла Корри за плечи и нахмурилась.

– Я. говорила ему, что он неправ, но он даже не стал меня слушать. Мой брат искренне уверен в том, что с помощью денег можно полностью подчинить себе человека. Я говорила ему, что нельзя так поступать с тобой, что это ни к чему хорошему не приведет, только настроит тебя против него.

Она печально улыбнулась.

– Но он не хочет видеть в тебе взрослую самостоятельную девушку. Он относится к тебе как к маленькому, неразумному ребенку, который сам не понимает своего счастья. Я ему одно, он мне другое! Мужчины – невозможные создания! Ты согласна со мной? Хочешь, пойдем вместе за покупками?

Тетя предложила это тем же тоном, каким говорила все остальное.

– Все равно с ним сейчас невозможно разговаривать. Он занят делами и просил не беспокоить.

– За покупками? Пойти с тобой за покупками?

– А почему бы нет? Если уж ты собираешься отказаться от отцовских денег, надо по крайней мере тратить их, пока есть возможность.

Корри, сбитая с толку тетиными словами, пошла с ней наверх переодеваться. Она поговорит с папой позже, вечером, на обратном пути из театра, когда он будет в хорошем расположении духа.

Корри ждала, пока тетя приколет шляпку перед зеркалом, и думала, холодея: а вдруг ей не удастся уговорить папу? Что тогда будет?

Поход по магазинам превратился в беспорядочную скупку вещей. Кори тратила деньги без счета. Она купила пальто, отороченное мехом, два кружевных корсета с голубыми лентами, пеньюар, четыре модные шляпки с перьями и уйму тафты, шелковых лент, кружев и прочих мелочей.

Все это будет частью приданого к ее свадьбе с Эвери! Корри не обращала внимания на изумленные взгляды тети и продолжала покупать вещи, приказывая доставить их на дом. Пусть папа попробует диктовать ей свою волю при помощи денег! Она ему покажет!

Когда они подъехали к дому, воодушевленность Корри снова сменилась опасениями. А что, если папа все-таки не поддастся на уговоры и не изменит завещания? И хотя она старалась отогнать от себя дурное предчувствие, прежняя самоуверенность покинула ее.

Остаток дня тянулся очень медленно. Корри пребывала в подавленном настроении, к тому же небо затянулось тучами, и стал накрапывать нудный мелкий дождик. Сначала она пробовала читать, потом возилась с проявителем и, наконец, прилегла отдохнуть. Она вздремнула, но короткий сон не принес облегчения. «Раздевайся. Снимай свое платье, маленькая чертовка». Голос Дональда Ирля раздался над самым ее ухом. Корри проснулась в холодном поту.

Наконец пришло время ехать в театр. Папин конюх в этот вечер отпросился навестить сестру, и папа решил сам править упряжкой. По дороге Кордел Стюарт сначала осыпал проклятиями велосипедистов, которые, по его мнению, не обращали никакого внимания на остальной транспорт, а потом, развеселившись, стал рассказывать Корри, как он однажды пошел смотреть на миссис Лесли Картер в «Зазе» и вся труппа напилась в стельку, а полиция дала им доиграть первый акт и забрала всех в участок.

По мере того, как папа веселел, Корри успокаивалась. Он выглядел отдохнувшим и вполне здоровым. Безусловно, разговор после спектакля будет удачным.

Здание «Тиволи Опера» было построено несколько лет назад на месте сгоревшего «Тиволи Гарденс». Публика размещалась за круглыми столиками. Сцена была освещена, в нишах по обе ее стороны стояли статуи, увитые гирляндами цветов. Среди столиков бесшумно передвигались официанты, разнося пиво и сандвичи с сыром.

В антракте Корри с отцом прогуливались в фойе вместе с остальными зрителями. Корри с восхищенным любопытством разглядывала публику: элегантные мужчины в смокингах и белых галстуках сопровождали прекрасных женщин, распространяющих тонкий аромат духов. Глаза слепил блеск алмазов, сапфиров и жемчуга.

Корри заметила, что отец не пропускает ни одну красивую женщину, чтобы не бросить вслед долгий, оценивающий взгляд. Тем не менее она была довольна и своим вечерним нарядом. Это был подарок папы. Голубое шелковое платье, отделанное черным мехом и украшенное ирисами. Девушка с удовольствием отметила, что на ее долю тоже приходится изрядное число восхищенных мужских взглядов.

Вот и сейчас она чувствовала, что на нее кто-то пристально смотрит. Корри обернулась. Мужчина поклонился, не скрывая своего неподдельного восторга.

– Вы сегодня великолепно выглядите, мисс Стюарт. Вы просто неотразимы. И я вижу, что на этот раз вы не прихватили с собой камеру.

Корри вспыхнула.

– Это опять вы!

Перед ней стоял Куайд Хилл, заботливый покровитель, спасший ее от ужасного Мак Ги – Заячьей лапы.

– Да, я как та мелкая монета на дне кармана, которая всегда попадается под руку.

Он был в великолепном смокинге и по своему обыкновению насмешливо улыбался. Казалось, его глаза видели Корри насквозь, от них ничто не могло укрыться, ни хорошее, ни дурное.

Почему же этот человек повергает ее сердце в трепет? Корри в очередной раз не нашла ответа.

Куайд Хилл отвесил ей глубокий поклон, кивнул Корделу Стюарту и растворился в толпе.

– Кто это был? – спросил отец.

– Так. Один человек. Вчера в порту он помог мне поднести камеру. Вот и все. Кстати, воспитан он не лучшим образом!

– Да?