Быстро перебирая ногами в определённом ритме, дабы сохранить выносливость, я двигался по барханам, скрывая свои следы. Сумерки в здешних краях очень холодны, но эти выдались особенно морозными.

Во мраке ночи, когда густые облака заволокли полумесяц в свои цепкие объятья, лишь короткими мгновениями давая ему бросить свой взгляд на землю, звёзды лишь изредка показывались на небосводе, не позволяя путникам найти нужный им путь.

В подобных условиях человек никак не может сориентироваться в пустыне, его глазам попросту не за что зацепиться. От того множество, даже самых опытных путников могут сбиться с пути и погибнуть, это не говоря ещё о разнообразных ядовитых гадах, наводнивших в последнее время близлежащие пустыни. Но в данный момент направление меня волновало меньше всего.

«Они уже близко» ‒ подумал я, стараясь восстановить сбившееся от длительного бега дыхание.

По среди тихой ночной пустыни, наполненной звуками мириад песчинок, движимых ветром, и почти неслышимым звуком моих шагов, послышался тихий топот приближающихся копыт.

Скрывшись за ближайшим барханом, я высунул свою макушку и стал вглядываться в даль. Там, на горизонте виднелось небольшое пылевое облако, во главе которого скакало десять человек на специально выведенных для передвижению по пустыне лошадях. Одеты они были в легкие серые одежды, а головы их покрывали своеобразные головные уборы, закрывающие всё, кроме глаз.

От обычных путников их отличало лишь то, что у каждого из них на поясе висел либо один, либо пара изогнутых клинков, поблёскивающих в лучах редкого лунного света. Да и сами ездовые животные выдавали их с головой, такие лошади могут принадлежать лишь одним людям…

—Хара́! ‒ выругался я и поднялся, продолжив бежать в предполагаемом направлении города.

Скрыться по среди пустыни было невозможно, уж точно не от них, поэтому я решил выбрать удобное для себя место сражения заранее. Выбежав на ровную местность, я глубоко вдохнул, и достал два своих верных ятагана, морально готовясь к столкновению.

Спустя несколько минут, глухой топот лошадей стал более громким, люди начали кричать друг другу. Повернувшись лицом к своим преследователям, я увидел девять незнакомых мне мужей со своим хорошим другом во главе. Хотя… теперь мы, наверное, не такие уж и друзья.

— Хассан! ‒ яростно заорал Гази, указав на меня клинком, верхом на лошади, ‒ Ты, предатель! Ты предал себя, меня, наш клан, нет, нашу семью!!! Как ты посмел убить нашего мастера?! Почему?!

— Я тоже рад тебя видеть, Гази, ‒ не пересекаясь с ним взглядами проговорил я, скрывая грусть за маской невозмутимости. Я не мог смотреть в его застланные яростью глаза, ведь они напомнили меня самого. ‒ Я понимаю твои чувства брат, но и ты должен понять меня. Ты ведь знаешь, я никогда не хотел быть наёмной крысой! Я не выбирал судьбу убийцы! ‒ не выдержав тяжесть нахлынувших чувств, сорвался я под конец речи на крик.

— Заткнись, Хассан! ‒ закричал Гази. ‒ Клан приютил тебя, когда не осталось крыши над головой, обучил, накормил, напоил! Так ты отплатил нам всем?

— Зови меня по имени, Гази! ‒ прокричал я в ответ, покрепче схватив свои клинки, ‒ Я не приму эту чертову кличку!

Пока мы с Гази выясняли отношения по средствам криков, остальные девять человек успели слезть со своих лошадей и начали медленно меня окружать. Чуйка не подвела, и я тут же сбросил большую часть напряжения дыханием.

— Всё, в дальнейших словах более нет смысла! ‒ крикнул я ему и принял боевую стойку, ‒ Нам никогда не переубедить друг друга, так что остался лишь один способ все решить! Раз и навсегда.

— Ты прав, ‒ согласился Гази, выговаривая слова леденящим голосом, наполненным обидой, после чего слез с лошади, так же приняв стойку, ‒ По приказу пяти старцев, за нарушение законов клана и предательство, Амир Каюм по прозвищу Хассан приговаривается к смертной казни!

Как только приговор был озвучен, девять безымянных ассасинов сорвались с места, направив на меня свои клинки. Я же, сделал глубокий вдох, отчетливо ощущая, как разум становится холоднее.

Мир вокруг меня плавно замедлялся, хоть и не слишком сильно, а зрения обострилось, дав возможность разглядеть каждую песчинку под своими ногами. Кровь с большей скоростью заструилась по сосудам, отдавая легким зудом на пару с щекоткой. Это наделило все мышцы моего тела невиданной силой, вместе с тем укрепляя кости и сосуды.

Громко выдохнув, я наклонил своё тело в бок, уклоняясь от первых двух взмахов, после чего оттолкнулся от земли, оказавшись в воздухе над клинком, направленным на мои икроножные мышцы.

Во время полета я одновременно взмахнул ногами в одном направлении, закрутившись как волчок. Мой левый клинок перерезал одному из нападающих горло, а правый - сухожилия на руке другого ассасина. Теперь его лидирующая рука бесполезна.

Приземлившись на ноги, мне пришлось одной рукой парировать саблю, направленную мне в спину. Другой меч стремительно, словно жало скорпиона, вонзился в сердце следующего мертвеца.

Спешно схватив его за плечо, я подставил уже практически обмякшую тушу под очередной выпад, направленный мне в бок. Намерение этого удара было просто ‒ пронзить мои органы.

Как только скимитар противника поразил плоть его напарника, я пинком оттолкнул доживающее последние мгновения тело в атакующего. Это позволило мне освободить свой меч и одновременно с этим лишить противника оружия, а затем и жизни.

Тут же в меня полетел кинжал. Еще мгновение и он оставил бы на мне царапину, что чревато. Яд может довольно быстро распространиться по разогнавшейся крови, тем самым заставив мою выносливость утекать, как песок сквозь пальцы.

Пригнувшись, я сделал молниеносный рывок в сторону двух ассасинов, стоящих позади, с отравленными кинжалами в руках. За мгновение я отбил летящую в мою сторону сталь, а после порезал их сонные артерии.

Внезапно, я почувствовал направленный к моей голове поток воздуха и пригнулся, пропуская над головой широкий саиф, принадлежащий Гази.

Уходя от удара акробатическими движениями, я изогнулся определённым образом, послав мощный удар ногой в челюсть своего бывшего товарища. Тот смог заметить моё движение, но не успел достаточно быстро увернуться, из-за чего удар пришёлся ему на ключицу, сломав её.

«Аргх!» ‒ почувствовал я, как по моему плечу полоснул один из ассасинов, оставив небольшой порез своим скимитаром.

Сделав ещё один финт, я одним клинком перерезал ранившему меня ассасину глотку, а второй свой ятаган метнул в стоящего неподалёку противника, пронзив ему глаз. Оставшимся в руке клинком я парировал два рубящих удара позади, после чего ударил одного из ассасинов ногой в живот, временно выводя его из строя.

Этого времени мне хватило на то, чтобы запустить в него вынутый из-под одежды кинжал, ливший ассасина как глаза, так и жизни.

Забрав ятаган из рук тела, погибшего ассасина, я побежал к оставшимся врагам. Лишенный ведущей руки ассасин замахнулся на меня скимитаром, но быстро лишился жизни.

Столкнувшись с группой из десяти профессиональных убийц обычному, пусть даже профессиональному войну, было бы чрезвычайно сложно выжить и отбиться от них, но я не обычный убийца.

Как одному из сильнейших ассасинов своего клана мне были доступны секретные техники дыхания, разработанные ещё в древние времена, позволяющие выйти за пределы доступных обычному человеку возможностей.

Но даже с секретной техникой дыхания мне было не просто выйти из такого сражения целым и невредимым.

В живых остались лишь я и ослабленный Гази, более не способный крепко держать в руках меч. Не только сейчас, но и в будущем. Ему было тяжело, плечо на месте перелома было опущено, но в его диких карих глазах всё ещё плескался обжигающий гнев.

— Проклятый предатель… ‒ кряхтя прошипел Гази, смотря в мои тёмно-фиолетовые глаза, в которых вновь появились чувства грусти.