— И чего с них взять? Они же выгнали наших торгпредов и захватили торгпредство!
— Бог в помощь, однако, как нам пишут из Голландии, британские судостроители уже интересуются, не требуются ли недорогие пароходы великой морской державе Монголии. Готовы предоставить изрядные скидки, а Бетлехем Стил предлагает Монголии вообще купить два пятифутовых прокатных стана по цене одного, при том, что и один может переработать больше стали, чем завод возле Угры выплавить в состоянии. Поэтому они готовы и с расширением завода серьезно помочь…
— Ну… допустим. А зачем нам вообще эти территории?
— Причин, собственно, три. Сами территории всяко лишними не будут, тем более что это — русские территории. Во-вторых, все эти чухонцы и живы лишь потому, что Россия их когда-то защитила. А если они подумали, что набравшись жирка под прикрытием могучей Державы, они вправе теперь на нее гавкать и что-то требовать, то они ошиблись — и мы им на ошибку эту указали. И — вернув территории обратно Державе, показали всему миру, что Россия не потерпит оскорблений от всяких мосек. Ну а третья причина — мы отодвинули границу страны подальше от важных городов. Война с империалистами всяко когда-нибудь случится, но теперь этим империалистам будет куда как сложнее Россию завоевывать. По крайней мере, их бомбардировщикам будет сложнее долететь до Петербурга или Пскова.
— Вы в этом все так же уверены? В том, что война неизбежна?
— Так вы прочитали то, что я вам предлагал? Про парагвайскую войну?
— Ну да, но это была обычная захватническая…
— Тогда прочитайте все еще раз и подумайте хорошенько. В Парагвае Лопес построил истинно социалистическое государство, в котором уровень жизни населения заметно превзошел даже США. Тем самым доказав, что социалистическая экономика гораздо эффективнее капиталистической, и сам факт этого существенно подрывал сами основы британского и американского капитализма. Потому что народ в массе своей хочет жить лучше, а когда можно своими глазами увидеть, как этого достичь… Народ — увидел, и защищать свое счастье с оружием в руках поднялось все население страны. И женщины воевали, и дети — они-то згали, чего из пытаются лишить. Поэтому из всех и убили: британцам с американцами было необходимо, чтобы вообще не осталось людей, знающих как хорошо жить при социализме.
— Но Лопес не был социалистом, он наоборот все в стране сделал своей частной собственностью.
— Лопес не был идиотом, как его сынуля. Он-то точно знал, что неграмотному крестьянину не объяснить, что значит «общенародная собственность». Он им сказал, что это собственность его личная — и вот это мужик понял.
— Этого я не увидел в книжке. Хотя, возможно, мой английский не настолько хорош…
— Там это прямо написано, только не в английской части, а в той, что на латыни.
— А ее я прочитать не смог. Не владею латынью, знаете ли.
— Да, это упущение… мое упущение. Я вам тогда ее переведу, и вам будет понятнее. Кстати, наш мужик тоже про государственную собственность пока понимает не очень, но тут весьма кстати большевистские законы появились. Если их правильным образом интерпретировать, то получается вроде и неплохо…
— Что значит «правильным образом интерпретировать»?
— А то и значит. Государство, допустим, дает мужикам право пользоваться землей — но если эта земля для чего-то потребуется, что государство, землю забирая, мужику ничего не должно. То есть государство может мужику другую землю в пользование дать, или не дать — но это вообще иной вопрос. Для нас важно то, что мы можем мужика направить на пользу государству.
— Это как крепостники, получается?
— Ну, если смотреть сильно со стороны, то да. Мужик работает на государство — или на барина. Государство — или барин — обеспечивает мужику защиту. Защиту от голода, от болезней, от врагов. Но есть и разница: государство предоставляет мужику выбор, где он своей работой желает приносить государству пользу. И имеет возможность не заставлять мужика работать, так где необходимо стране, а ненавязчиво так его подталкивать в нужном направлении. Просто потому, что у государства мужиков много, и не один, так другой сделает что необходимо. Но, замечу, это в мирное время — и вот нашей заботой сделать так, чтобы это мирное время длилось как можно дольше. И если мы врага запугаем до мокрых штанов, то мы уже сделали крупный шаг в этом направлении. Сейчас ни одна страна в мире не встала на защиту этих чухонцев — значит, нас уже начинают бояться.
— Побоятся — и перестанут, лишь посильнее к будущей войне подготовятся!
— Но и мы продолжим готовиться. А так как опыт показывает, что социализм экономически эффективнее капитализма, то любая задержка войны будет в нашу пользу. По моим прикидкам финская и прибалтийская операции риски новой войны против нас отодвинули минимум на год, а то и на два. И мы этим временем воспользуемся. И вы за эти дополнительные годы должны народу поглубже объяснить, что СССР только и делает, что народ этот защищает.
— И как? Рассказывать народу про парагвайскую войну?
— Прежде всего, объясняя, что СССР — это не какая-то отдельная от народа сущность, а именно сам народ. СССР — это каждый человек по отдельности, но обязательно все вместе.
— Которыми правит Николай Третий…
— И вы туда же. А ведь должны бы давно заметить, что Николай Третий вообще страной не правит. Социализм — он не про управление, а про законы, и я слежу за законами. А кто Союзом управляет… Министры наши управляют каждый своей отраслью — потому что они знают, как именно ей управлять. Министрами управляет Госплан — потому что именно Госплан знает, что от какого министерства стране надо и что министерству требуется, чтобы страну нужным обеспечить. Госпланом управляют Кржижановский и Струмилин: первый знает, где взять энергии. для заводов и фабрик, а второй — как и когда эту энергию можно получить. Причем они — двуликий Янус: Глеб Максимилианович без Струмилина не сможет рассчитать баланс государственных расходов и доходов, а Станислав Густавович без Кржижановского просто не сообразит, что именно считать-то надо. И так, кстати, на любом уровне управления государством: одни знают что, другие — где, третьи — как. И когда все работают дружно, то страна получает желаемый результат.
— А если работать дружно не выходит?
— И вот в этом случае появляется Николай Павлович, который всем дружно работать не желающим раздает оплеухи или даже веревки и мыло, вообще не вникая в суть распрей. Я не работаю ни на какое ведомство или министерство, и мне просто недосуг разбираться кто прав, а кто виноват. Да и знаний в этом разобраться не хватает.
— Интересно получается: председатель Совета министров, а на министерства не работает. А на кого тогда?
— Я работаю на Россию. Я России присягал — и присягу нарушать не могу. Поэтому-то мне плевать на каждого конкретного гражданина России, на его обиды, желания… даже на жизнь каждого мне плевать. Я за Россию беспокоюсь — и за нее жизни не пожалею. Ни чужой, ни, тем более, своей…
Прирастание страны «новыми» территориями оказалось неожиданным не только для партийных руководителей, но и для Госплана. А это, как ни крути, дополнительные пять миллионов человек, множество городов и еще больше сел. И всех людей требовалось обеспечить необходимыми припасами, работу им предоставить, лечить заболевших, в конце концов просто порядок поддерживать. И товарищ Струмилин, которому поручили создать и временно возглавить отдел, занимающийся планированием для новых областей, решил задать соседу несколько уточняющих вопросов.
— Николай Павлович, и в каком направлении готовить планы развития новых областей?
— Слава, перестань морочить голову мне и себе. Заводы… заводы пусть пока делают то, что делают, мы ими чуть позже займемся. Но там же больше восьмидесяти процентов населения — мужики, так что будем развивать сельское хозяйство. То есть развивать будем уже в следующем году, а пока займемся действительно важными вещами. Я тут вот что подумал: у нас же закон действует, запрещающий города переименовывать?
