— Да, есть что-то в этом… — задумчиво произнес Иосиф Виссарионович. — Может быть, перевод стоило бы слегка подшлифовать, но… А а можно еще раз попросить это исполнить?

— Так, товарищи курсанты, ваше исполнение слушателям понравилось, от души поздравляю с успехом. С заслуженным успехом, а теперь народ просит повторить на «бис». Готовы?

— Так точно, товарищ подполковник!

И в коридоре Сенатского дворца снова раздались величественные слова уже практически утвержденного гимна СССР: «Союз нерушимый республик свободных…»

Глеб Максимилианович к переданной товарищем Бурятом папочке (очень толстой папочке) отнесся очень серьезно. Ведь в ней было перечислено без малого сто тысяч металлорежущих станков, закупленные товарищем Бурятом в США — а этого, по самым скромным прикидкам, должно было хватить на тысячу приличных заводов. Однако сразу строить все эти заводы было нельзя, просто потому нельзя, что было совершенно непонятно, куда и какие станки отправлять: даже при беглом просмотре списка было понятно, что только моделей станков в списке было перечислено заметно больше двух тысяч. Очень заметно больше, когда в конце сентября список превратился в картотеку, где все оборудование было рассортировано и описано, оказалось, что только токарные станки были производства полутора тысяч изготовителей, а число разных моделей приближалось к восьми тысячам. А еще были станки фрезерные, расточные, строгальные, долбежные…

Впрочем, в процессе сортировки были сразу отобраны станки, направленные на два станкостроительных завода, которые должны были в самом ближайшем будущем производить станки уже отечественные. Токарные — их большинство инженеров считали самыми необходимыми для промышленности. Примерно пять сотен станков были изначально сконструированы для изготовления деталей огнестрельного оружия — и они тут же пополнили «арсеналы» Тулы, Ижевска и Коврова. Ближе к середине лета был подобран станочный парк для завода по выпуску станков уже фрезерных, а два уникальных станка отправились на строящиеся заводы «по изготовлению стальной стружки»: Глеб Максимилианович и сам прекрасно знал, что при изготовлении турбинной лопатки в стружку отправляется больше восьмидесяти процентов металла. Но в сумме до осени было «распределено» чуть больше двух тысяч станков, а вот с остальным станками все еще оставалась существенная неясность: остались нераспределенными станки, которые в лучшем случае имелись в двух-трех экземплярах, а большей частью они были вообще «уникальными». И уникальность их в значительной мере определялась тем, что они требовали и весьма специфических приводов.

То есть приводы для всех были «обычными», ременными — однако почему-то в далекой Америке каждый изготовитель станка считал, что ширина ремня должна быть абсолютно уникальной. Да ладно бы ширина: на многих станках имелась клиноременная передача, а вот какой должен быть клин на ремне, изготовитель станка решал по технологии «пол-палец-потолок».

Однако все же не напрасно товарищ Кржижановский специализировался «по электричеству», и один из его тоже «электрических» помощников — после листания в течение нескольких недель американских каталогов — предложил «все упростить», причем самым кардинальным способом:

— Я проконсультировался с инженерами завода «Динамо», они сейчас могут быстро наладить массовый выпуск электрических моторов в пять и восемь киловатт, так что все эти станки получится перевести на электрические привода года за два.

— Решение, конечно, кардинальное. Но вы посчитали, сколько электричества потребуется для девяноста тысяч станков с такими моторами? Сейчас идет ускоренное строительство ГЭС на Волхове, и ее — даже если все электричество с нее пустить для станков — хватит тысяч на десять.

— Но ведь мы не ограничимся этой электростанцией? На Петроградском металлическом пообещали уже в этом году наладить изготовление турбин в два мегаватта, они, кстати, оформили заявку на сто семьдесят два станка. И турбин они будут изготавливать по одной в неделю.

— А генераторы? Котлы?

— Турбина спроектирована под паровозный котел от «овечки», их с мертвых паровозов до полутысячи взять можно, у нас это отдельно подсчитано. А генераторы… два десятка в год москвичи с «Динамо» изготовить могут, а еще у забайкальцев есть интересный завод…

— Вот кто бы товарища Бурята в тихом месте припер к стенке и расспросил с пристрастием, что у него там понастроено?

— Не надо никого припирать, у него уже полгода как готов специальный отчет, дополнения к нему два раза в месяц приходят. К нам приходят.

— А зачем так часто?

— Это еще редко, там же по паре новых заводов в неделю запускается. Насколько я понял, кроме просто станков россыпью он закупил у американцев несколько… много комплектных заводов и их как раз сейчас там, в Забайкалье, и строит. Запускает, как только стройка заканчивается и как людей набрать получается.

— И что там за интересный завод такой?

— Сам завод не особо удивительный, просто выстроен он в Свободном, где ни рабочих, ни… то есть там и сам город строить приходится, и рабочих завозить. А директором там Матвей Степанович Красиков.

— Хм… он же в Америку уехал в семнадцатом или восемнадцатом?

— Ну да. В Америке он нашел работу в небольшой компании, делавшей генераторы для ветровых установок, но когда компания обанкротилась, товарищ Бурят уже скупал там все, что плохо лежит. И купил этот заводик, но еще прикупил очень многое по совету Красикова для расширения завода — и теперь бывший завод Миллера изготавливает генераторы по шесть сотен киловатт, работающие от паровых машин, снимаемых с мертвых паровозов. Но по описанию завода там могут изготавливать генераторы мощностью до десяти тысяч киловатт уже сейчас.

— А что им сегодня их выделывать мешает? Красиков вроде весьма толковый инженер.

— То, что турбин для таких генераторов нет, я думаю. Но в планах… то есть там уже строится и турбинный завод, там турбины будут делать по типу Вестинхаус. Но пока там делают лишь генераторы, и если будут нужны они для турбин Металлического завода…

— Тем более товарища Бурята нужно… порасспрашивать, а насчет переделки станков под электричество — мысль неплохая и, похоже, очень своевременная. Подготовьте предложения для рассмотрения на Совете министров, со Струмилиным план составьте, хотя бы с разбивкой по годам…

То, что Красиков в Забайкалье успел выстроить завод генераторов, Глеба Максимилиановича не очень удивило: Матвея Семеновича он знал еще с дореволюционных времен, и этот молодой инженер уже тогда демонстрировал незаурядный талант. А вот то, что он стал работать с Андреевым… Просто когда главой правительства стал Ленин, Матвей Семенович, заявив, что «лучше сдохнуть под забором в Филадельфии, чем жить в одной стране с большевиком Лениным» в тот же день Россию покинул. Но ведь товарищ Бурят — тоже большевик, причем член ЦК, хотя и очень странный, а Красиков ведь стал на него работать задолго до того, как Бурят расстрелял половину ЦК партии и официально объявил Ленина «сумасшедшим маньяком-убийцей»…

Сам Глеб Максимилианович с большевизмом порвал еще в шестом году — когда узнал, что по прямому приказу Ленина боевики партии расстреляли рабочих в Петроградской чайной-читальне «Тверь», и если бы Сталин не уговорил его поработать «на благо государства», он бы не пошел объяснять Ленину про необходимость плана электрификации страны. Потому что Ленина он презирал — но Красиков его просто ненавидел, значит что, Андреев уже давно вынашивал планы по смещению Ильича со всех постов и люди об этом знали?

Андреева товарищ Кржижановский не презирал, но до сих пор понять не мог: тот, делая все для улучшения жизни народа, к народу этому относился… не то, чтобы презрительно, а как-то равнодушно. В разговоре — как раз по поводу плана ГОЭЛРО — он мимоходом заметил:

— Чтобы мужик хорошо работал, нужно чтобы мужик был сыт и доволен. А если мужик сыт, одет, обут, но работать хорошо не желает, то мужика надо пороть. Причем так пороть, чтобы он неделю сесть не мог!