Страна Туркестан является одним из известных населенных краев и местностей. По [своим] преимуществам и особенностям он в самом деле представляет редкость на земле. Мудрые и ученые люди всех климатов мира уподобляют страну Туркестан голове, потому что изображение благоустройства земли в виде человека и установление особенностей каждой части земли соответственно телу человека требует того, чтобы этот блаженный край среди прочих земель, которым [приписываются] качества других членов человеческого тела, был бы головой его. Туркестан состоит из тридцати крепостей, которые расположены вдоль берега реки Сейхун.

А река Сейхун является одной из четырех рек мира, о которых говорится в некоторых хадисах, что они выходят из рая. Источником прозрачной [воды] их является душистая почва вечного рая.

Эту реку на языке жителей того края называют «рекой Ходжент»[181]. Узбеки и монголы ее называют «рекой Сир». В самом деле эта река необыкновенна. Начало истоков ее, согласно тому, что видно, есть начало областей Ходжента и Шахрухии[182]. Течет [река] на расстоянии более трехсот фарсахов по Туркестану, среди зимовий узбеков, и теряется в конце страны узбеков в песках, которые жители той страны называют Каракумы[183]. Следы этой реки исчезают в песча ных холмах того края. На [протяжении] этих трехсот фарсахов, по которым течет река Сейхун, все берега и окрестности ее покрыты в изобилии кормовыми травами и зарослями камыша. Из притоков и рукавов ее ответвляются большие каналы и ими орошаются возделанные земли. Если бы не было опасности разграбления и опустошения от проходящих войск казахов, то, возможно, [эта земля] была бы одной из самых благоустроенных земель в мире. Может быть, среди рек мира ни одна река по множеству пользы и доходов от травы, древесного топлива и мест охоты не близка к Сей-хуну. Прозрачная ее вода дарует жизнь животным. Однако, словно источник жизни, она окутана мраком казахских грабителей.

А края [реки] — словно ланиты красавиц, украшенные порослью душистых трав, — являются предметом зависти садов стран света из-за радующих душу лугов. Ты сказал бы, что каждый их луг подобно локонам красавиц, превратившимся в места охоты на сердца поклонников, сделался полем охоты на разного рода животных: на куланов, диких коз и разных других зверей. Сквозь чащи ее деревьев и заросли камыша нет возможности пробиться ветру, [даже] диву не удается пройти по тропинкам ее берегов. Ты сказал бы, она — река рая, ибо полна беспредельными дарами, или, она — само милосердие, которое по милости вседержителя сказалось в обилии пользы. [После этого следует новое восхваление реки Сейхун в стихах].

Река Ходжент протекает среди крепостей Туркестана. Высокие крепости, наподобие высочайших замков, так возвышаются на берегах каналов, выведенных из реки Сейхун, будто рассказывают об отраде рая, по которому текут реки.

/II/ Страна Туркестан в весеннюю пору повествует о райских садах, обильных цветами, и намекает на место гуляния в саду Ирема, обладающего колоннами[184]. Разного вида растения и разнообразные душистые травы, [наполняющие ее] от края до края, превратили ее в украшение земли, будто поля и степи ее приятностью воздуха и сладостью воды стали образцом воды и воздуха вечности. Ветви тамарисков подобны ветвям червонного золота среди зеленых растений, — ты бы вообразил, что ветви яхонта выросли из корней хризолита. Повсюду разнообразные цветы наподобие бадахшанских лалов, предмет зависти отрадных мест евангельского сада. Чистота ее воздуха рассказывает об амброподобном зефире садов рая. Сладость живительных родников ее, подобно прозрачной животворной воде райского сада Эдема, оживляет душу и дарует душе вечную жизнь. Никогда в Туркестане ни на одном живом существе не сказывалась какая-либо повальная болезнь или моровое поветрие. Тело ни одного обитателя областей этого земного пояса не падало хворым от жара лихорадки на постель бессилия и изнеможения.

Все пустынные степи той многоблагословенной страны полны дичи. Сайгаки от изобилия луговых пастбищ в той степи, подобно жирным коровам, не в силах бегать, и охотник в той области, преследуя дичь, никогда не погонял коня старания. От многих надежных людей, которые были вестниками, заслуживающими доверия, пошел слух в тех местах, что в той области бывает, когда у кого-либо в доме уважаемый гость делается кунаком и хозяин дома по отношению к нему исполняет правила соблюдения гостеприимства и угощения, — что является обычаем жителей Туркестана, — то, если возникала нужда в мясе, хозяин тотчас же, закинув за плечо могучий лук с несколькими стрелами, выходил на охоту, чтобы приготовить ужин для гостя. Он отправлялся в степь и сразу же мастерским большим пальцем делал жирного кулана мишенью своей охотничьей стрелы. /45а/ Из жира и мяса его достойным образом приготовив дозволенную пищу для угощения гостя, он с обильной дичью возвращался домой.

Ранней весной, когда я, бедняк, ехал из города Сыгнака[185] в Сабрам[186], несмотря на сильную слабость и изнеможение, которые появились в моем немощном теле вследствие страданий и болезни, глаза моего разума были поражены отрадным видом туркестанской степи. В зарослях тамарисков и гида[187] я увидел пасущихся джейранов, которые, завидев местности, представлявшие пастбища, изобиловавшие травой, бежали туда. Я вообразил, что это стада овец, принадлежащие жителям деревень и городов. Когда выяснилось, что это стада диких животных, которые пожирают дары степных пастбищ, в мыслях зародилось страстное желание поохотиться, а с уст сбежали стихи:

Первая крепость из числа туркестанских крепостей, которая явилась стоянкой августейших знамен, была крепость Аркук. Эта крепость в одном фарсахе от реки Сейхун, и расположена она на западной стороне реки. Через нее проходит дорога в восточные крепости Туркестана, как-то: Йаси[189], Сабрам и другие владения. Хотя крепость Аркук по количеству зданий невелика и [состоит] из нескольких домов, но наблюдается удивительное дело в ее благоустройстве.

Через эту крепость проходили в этом году все победоносные воины. Все [воины] вышли из самаркандских и бухарских полей и степей, и ни у одного не было [с собой] съестных припасов. Решено было собрать на месяц с лишним продовольствия для похода на узбекские и казахские города, [и что] город Аркук с помощью других незначительных селений, находящихся на западном берегу Сейхуна, полностью обеспечит войска хлебом и продуктами. /45б/ Несмотря на то что была середина зимы, время дороговизны хлеба и скудости продуктов питания, этакое несметное войско, от числа и счета которого останавливается в нерешительности [даже] счетчик фантазии, а обладающий разумом [человек] не берется за перо точности, [чтобы] охватить [хотя бы] часть его, расположилось на пространстве той крепости, и все с большой поспешностью направились в дома того города для сбора продовольствия и заготовили все необходимое для всего войска, без того чтобы кто-либо пожаловался на войско за несчастье или просил заступничества от насилия его. Поскольку в том городе нет лавок и базаров и большая часть купли-продажи производится в домах жителей, то воины выходили из домов жителей обремененные ношей. Их обоз и верблюды [были] перегружены всяким добром и показывали, что большинство селений Туркестана по благосостоянию подобны крепости Аркук и даже еще более цветущи. И это — дело весьма диковинное, потому что если бы прохождение такого войска случилось через большую часть местностей Мавераннахра, Хорасана, Ирака и Азербайджана и оно потребовало бы продовольствия на один месяц, то, возможно, разорилось и погибло бы множество народа от наказаний и мучений при поисках зерна. Войско не смогло бы удовлетворить свои потребности, а те местности лишились бы красы благоустройства и процветания, и даже долгое время спустя никто бы не посеял семян на пашнях ни в одном округе из округов. И это благоустройство туркестанских городов полностью зависит от бесконечных милостей его величества, наместника всемилостивого, и доброй заботливости, которая появилась в повелителе стран света по отношению к нему, [городу Аркуку], за исполнение правил согласия, которое с самого начала исходило с их стороны.