— Она узнала Вас, господин Райт? — заговорила женщина, останавливаясь у конца кровати.

Мужчина лишь отрицательно качает головой. Доктор поджимает свои губы, смотрит на меня и после недолгого молчания спрашивает:

— Что Вы можете мне сказать, Алиса? Вспомнили что-нибудь из своей жизни с момента пробуждения?

Я снова капаюсь в своей голове, тая хрупкую надежду, что какое-нибудь воспоминание прояснилось во мраке. Но снова сталкиваюсь с пустотой и откидываю бесполезные попытки.

— Нет.

— Что ж, мы еще понаблюдаем ее неделю, господин Райт. Возможно прошло слишком мало времени и хотя бы некоторые воспоминания вернутся к Вашей жене в течении нескольких дней.

Я застываю, когда слышу последние слова доктора.

— А если нет? — спрашивает мужчина и я кидаю на него мимолетный взгляд.

Женщина вздыхает.

— Тогда мы имеем дело с полной потерей памяти. Оставлю вас. Вам нужно поговорить.

Доктор уходит и тихо закрывает за собой дверь. Я остаюсь один на один с мужчиной, который уже не является совершенным незнакомцем. Он…

— Как ты уже поняла со слов доктора, я твой муж — Джексон Райт, — озвучивает он мои мысли, которые я пыталась подавить.

Слишком резко. Тяжело осознавать, что я оказывается чья-та жена. Хотя, все что мне сейчас откроют, все придется переваривать с особым усилием, при этом подавляя шок.

Я поднимаю на него глаза. Так или иначе я должна узнать все о себе, а этот мужчина сейчас единственный, кто знает меня лучше меня самой. Я внезапно доверилась незнакомому мужчине и готова верить каждому его слову. Я увидела его самым первым, как только открыла глаза и столкнулась с неизвестностью, с пустотой, со страхом и с чувством полной обреченности. Но сейчас, смотря на него, резко понимаю, что он избавит меня от этих гнетущих явлений, поселившиеся во мне.

— Сколько мне лет?

— Восемнадцать.

— Восемнадцать? — удивляюсь я.

— Тебе исполнилось восемнадцать позавчера. Поженились мы месяц назад с благословения твоих родителей. Две недели назад ты попала в автокатастрофу. Наша супружеская жизнь очень молода. — Последней фразе он слабо улыбается, смотря на мою руку.

Я опускаю глаза и только сейчас замечаю обручальное кольцо на своем пальце.

Что же, с моим семейным положением все ясно и в этом плане я могу расслабиться. Но под вопрос встает мысль о том, как мне привыкать к тому, что я замужем. Я снова поднимаю глаза на Джексона и понимаю, что ничего кроме доверия не ощущаю к нему и знания о том, что он мой муж, мне не помогают пробудить в себе те чувства, которые испытывает к своему супругу жена.

— Очень странно знакомиться с тобой заново и вот при таких условиях, — он окидывает взглядом белоснежную комнату.

— Значит я попала в автокатастрофу? — уточняю я, концентрируясь на информации, которую мне дает мой…супруг. В информацию о нашей совместной жизни мне пока углубляться не хочется.

— Да, увы. Я не уберег тебя. — Неожиданно для меня он берет меня за руку, и я вздрагиваю от ощущения горячей кожи на моей холодной. — Прости.

Мое дыхание замирает, когда Джексон смотрит на меня таким взглядом, будто совершил самое страшное преступление и теперь раскаивается, и жалеет о содеянном. Он сжимает мою руку в своих и тянет к губам, нежно целуя. Затем закрывает глаза и трется об нее своей щекой. Я ощущаю легкое покалывание на руке от его щетины, но это даже приятно. Для меня сегодня все будто впервые, даже ощущения и какие-либо касания.

Я смотрю за его действиями слегка расширенными глазами. Меня не пугает его поведение, а скорее удивляет. Джексон такой…нежный и заботливый. За это я его полюбила? Мне придется узнать его заново. Но смогу ли заново полюбить?

Я сглатываю и наконец вспоминаю, что мне стоит сказать что-нибудь.

— В этом нет твоей вины.

Джексон тяжело вздыхает и снова целует мою руку, сжимая ее сильнее.

— Это еще не все. В машине ты ехала вместе со своими родителями. Они…скончались на месте катастрофы.

Его слова ударили по моим дыхательным путям, и я словно разучилась дышать. Меня расстроила новость о том, что кто-то погиб. А после этого пришло резкое, болезненное для сердца осознание, что я никогда не смогу увидеть своих родителей живыми и познакомиться с ними. Я даже не помню, как они выглядят, кто они, какие у нас были отношения. Я ничего о них не знаю и узнаю лишь со слов Джексона. После новостей об их кончине в моей груди не поселилась даже скорбь, потому что я не знаю, по кому скорбеть. Сейчас для меня это совершенно чужие люди, и я не испытываю к ним никакой эмоциональной привязанности.

Джексон встает со стула и осторожно прижимает мою голову к своему животу, пока я нахожусь в своих мыслях и смотрю в одну точку, пытаясь хотя бы что-то почувствовать. Я пустая. Пустой сосуд, который необходимо наполнить жизнью.

Мой супруг нежно гладит меня по голове и гипнотизируя шепчет мелодию.

— Я рядом. И всегда буду рядом с тобой. Я никогда тебя не оставлю.

С этого момента я зависима от этого человека, ведь только он способен наполнить пустой сосуд. Без него я буду тенью, скитающаяся по миру без установок на жизнь, цели, собственного пристанища. Безликой.

Наши дни.

Я закрыла за собой дверь ванной комнаты и расправила постель. Легла на мягкий матрас, на котором меня моментально окутали холодные шелковые простыни, и я скрутилась в позу эмбриона, собирая одеяло.

Прошло пять лет, а я так и не проронила ни одной слезинки в память о родителях. У меня не получается. Даже после рассказов Джексона, я не нашла в своей душе отклик и место для них. Эмоциональная привязанность не образовалась. К тому же по рассказам Джексона, между мною и родителями не было понимания. Я вечно с ними спорила и ругалась, и мой единственный шаг, который понравился моим родителям, — это шаг к Джексону. Наш союз они благословили сразу же, хотя мне не было даже восемнадцати. Так желают родители хорошего будущего для своего ребенка?

Моя душа наполняется тоской и печалью, поэтому я закрываю глаза и пытаюсь заснуть. Когда я в одиночестве, то почему-то всегда думаю лишь о том, что может наслать на душу мрачную тучу. Видимо, мне просто не хватает моей полноценности и независимости, поэтому часто испытываю эмоцию грусти. В целом же в моей жизни все хорошо. Или это я просто хочу в это верить и не бросать вызов судьбе.

Я как слепой котенок в этом большом мире и без поддержки просто не выживу. Моя поддержка — это Джексон. Только вот я должна испытывать к нему массу чувств и быть вечно счастливой, а не видеть в нем поводыря и держаться за него как за спасательный круг. Неужели его действительно все устраивает в нашей семейной жизни? Я же бесполезная жена.

Я не успеваю заснуть, как дверь тихо открывается и в комнату из коридора пробирается приглушенный свет. Я не открываю глаза, и без них понимая, что вернулся Джексон. Его жесткая подошва стучит по паркету. Он останавливается возле кровати и садится на край матраса. Я всем естеством чувствую на себе его пристальный взгляд.

— Джексон? Тебе не надоело возиться со мной? — спрашиваю я безжизненным голосом, так и не открывая глаз.

Я слышу, как он вздыхает, затем гладит меня своей большой ладонью по влажным после душа волосам.

— Я слишком долго добивался того, чтобы жить так, как живу сейчас. А я всегда жаждал, чтобы ты была только моей. — Джексон наклоняется и касается своими горячими губами моей щеки, затем его губы скользят по моему уху, щекоча своим дыханием, и шепчет: — Будь у тебя хоть смертельная болезнь, я никогда от тебя не откажусь и придумаю любой препарат, который поможет мне всегда держать тебя рядом со мной.

Он целует меня в губы и встает с кровати, скрываясь в ванной комнате.

Насколько он любит меня? Хотя не так. Насколько он одержим мною, что принимает любую?

Алиса

Счастливому человеку хочется открывать глаза, когда наступает утро. Потерянному в этом мире, который не понимает, для чего он создан и что его вдохновляет на жизнь, желает как можно дольше пребывать в своих снах. Там он может быть кем угодно. Там у него получается все. Но сну свойственно исчезать и сознание вновь подвергается натиску реальности, в которой он впитывает новые моменты для воспоминаний, которые лично я каждый раз, как только открываю глаза, боюсь потерять.