Я будто одеревенела. Джексон надавил на мои плечи и повел в обратную строну — в комнату, где проходят мои сеансы. Я всем естеством не хотела туда заходить. Там у меня одним уколом отберут все, что я собрала сегодня. Каждую крупицу. Я снова забуду про свою аллергию, могу забыть даже Джексона. Снова проснусь непонимающей амебой, которая не знает мира и начнет изучать его заново. Мне снова придется научиться выживать.

Какая невыносимая пытка. Мне хочется закричать и вырваться из рук Джексона. Всеми способами желаю увернуться от новой порции укола.

Джексон усадил меня на мягкий стул перед доктором. Я сидела в напряжении и еле сдерживала слезы.

Не хочу…

Не хочу…

Не хочу!

Одно слово, которое крутится сейчас в моей голове. Мне хочется его прокричать.

Зазвонил мобильник и на звонок ответил Джексон. Затем его удаляющиеся шаги и захлопывающаяся дверь. Только после ухода Джексона я дала волю эмоциям и выпустила слезы. Крупные бусины скатились по красным от холода щекам.

Доктор Адан завернул рукав моей черной водолазки и обработал место укола спиртом. Я бы могла сопротивляться, но к чему это приведет? К подозрениям Джексона. К его пристальным наблюдениям за мной. Когда что-то выходит из-под его контроля, он начинает работать над этой поломкой системы.

— Алиса, — позвал меня доктор полушепотом, но я только зажмурилась и оплакивала свою участь. — Я колю Вам успокоительное.

Я мгновенно открыла глаза после услышанного и направила удивленный взор на психотерапевта. Затем бросила мимолетный взгляд на укол, содержимое которого уже поступает в мой организм. Препарат выглядит таким же. Такой желтый, такое же количество. Я бы могла усомниться в словах доктора, но имеется железное доказательство его словам — укол безболезненный, когда от того препарата у меня буквально «отваливается» рука.

— Почему?

Мое удивление только усиливалось. Я внимательно смотрела за доктором. Он закончил процедуры и вытащил иглу, оставляя на ее месте проспиртованную вату.

— Пошел на сделку с совестью. — Он усмехнулся. — Считаю, что неправильно поступаю с Вами.

Доктор Адан засунул шприц в свою сумку и закрыл ее, затем снова посмотрел на меня. На моем лице он видимо увидел озадаченность, вызванная его словами.

— Алиса, послушайте меня. — Он приблизился и сел передо мной на корточки. — Вы должны вести себя естественно, иначе выдайте и меня, и себя. Вам придется притворяться и вести себя также, как было после принятия препарата. Понимаете меня?

Я закивала. Доктор посмотрел на дверь, за которым отдаленно слышен голос Джексона, затем снова на меня и продолжил шепотом и быстро:

— Я не знаю, как себя поведет Ваш мозг. Возможно, Вы начнете вспоминать быстро, а возможно понадобятся предпосылки к прошлому. Но гарантирую одно — Вы ничего не забудете из настоящего.

— А как же мои приступы?

— Алиса, они вызваны Вашими собственными мыслями и терзаниями. Отчаяние доводило Вас до крайней точки.

— Так значит я не больна? — произнесла я онемевшими губами.

Доктор сжал губы и отрицательно покачал головой. Шок пронзил всю меня вплоть до костей, и я оцепенела.

— Психически Вы совершенно здоровы. Видите ли, препарат блокирует не только воспоминания, но и притупляет эмоциональный компонент. Вы начинаете чувствовать себя лучше, снова становитесь спокойной и ни к чему непричастной. Вам просто ничего не хочется, даже думать. Поэтому Вы думали, что больны, потому что спокойствие со временем пропадало и Вам хотелось узнавать все вокруг. Путем внушения Вы начали думать, что больны. Но Ваши приступы — это были естественные реакции на происходящее.

Теперь я плакала от осознания, что мною просто управляют. Я плакала от того, что у меня отбирали жизнь. Пять лет я жила в неведении и верила, что больна. Сейчас на меня градом посыпались объяснения, что повлекло за собой кучу вопросов в голове. Но был главный вопрос. Я посмотрела на дверь, затем медленно перевела взгляд на доктора.

— Тогда зачем это Джексону? — дрожащим голосом спросила я.

— Я не знаю. Теперь понимаете, для чего нужна естественность и сохранение Вашей роли?

Я сглотнула и кивнула.

— Теперь вытри слезы, дочка. И начинай игру. Иначе погибнут многие. Это все, что я могу тебе рассказать. Дальше твоя работа.

Он быстро поднялся на ноги и начал делать вид, что что-то разбирает в сумке. Я поспешно вытерла слезы со щек и помахала перед лицом руками. В эту же секунду вошел Джексон, и я напряглась.

Будет трудно, но я обязана постараться. Мотивация притворяться огромная.

Боже, я живу с чудовищем, который прижал всех вокруг под себя ради какой-то неведомой мне выгоды.

Когда Джексон сел передо мной на корточки, я сделала вялый вид. Периферическим зрением я видела, что за мной наблюдает доктор Адан и наверняка сейчас внутри него бушует тревога.

— Клонит в сон? — нежно спросил Джексон, а мне хотелось плюнуть ему в лицо. Я обязательно это сделаю, когда буду чувствовать себя в безопасности.

— Да. Как обычно.

— Сью, проводи госпожу в спальню.

Джексон поцеловал меня в лоб и поднялся на ноги. Девушка помогла мне встать и проводила до двери спальни. Я и перед Сью обязана была притворяться. Перед всеми в этом доме мне приходится вести себя естественно. Единственная кому я могла доверять — это Анна. Но Джексон ее уволил. Неужели он сделал это только потому, что мы с ней сблизились?

Я не понимаю этого человека. И поэтому теперь мне придется вывернуться наизнанку, но понять, что происходит вокруг меня и что за игру ведет Джексон.

Понять, кто он такой на самом деле.

Теперь мне действительно приходится выживать.

Уильям

Помоги мне…

Я вскакиваю в холодном поту. Часто и громко дышу через рот, потирая лицо ладонью, пытаясь прийти в себя. Находясь между сном и реальностью, мне тяжело привести свои мысли в порядок и понять, в каком промежутке времени я вообще нахожусь. Смотрю в окно, за которым все еще кромешная ночная тьма. В комнате светит ночник, который я не выключаю даже тогда, когда ложусь спать, поскольку за пять прожитых лет уже вошло в привычку вот так вскакивать с места и резко прерывать сон, травмируя и так поехавшее сознание. Я смотрю на электронные часы, которые показывают пять утра. Ненавижу осень и зиму только потому, что во время их царствования день слишком короткий, а утро настает только ближе к восьми утра.

Касаюсь подушки и понимаю, что она промокла, поэтому решаю перевернуть ее и положить голову на сухую сторону. Только я это делаю, как вижу приближающуюся из кухни Виви со стаканом воды в руках. Добравшись до меня, она передает мне стакан, и я без раздумий принимаю желанную жидкость, мгновенно промачивая просохшее горло.

Виви садится на край дивана и смотрит на меня пронизывающим взглядом.

— У тебя огромная квартира с тремя спальнями, а ты спишь в гостиной на диване, — озвучивает она свои замечания.

Я оставляю пустой стакан на рядом стоящей тумбочке и решаю принять сидячее положение.

— У меня даже нет желания придерживаться каких-то правил, касающихся уюта. Прихожу с работы и просто заваливаюсь на диван. С твоим появлением здесь хотя бы теперь пахнет вкусной едой и стало даже уютнее.

Вивьен фыркнула.

— Естественно. Здесь было столько пыли, а в холодильнике настолько одиноко, что взглянув в него, у меня заурчал живот.

Я усмехнулся.

Виви живет со мной уже три дня. Она без раздумий приняла мое предложение переехать ко мне и не тратиться на съемное жилье.

За эти три дня она ни разу не ответила на звонки Майкла и не согласилась на очередную встречу с ним. Свои действия она объясняет тем, что Майклу не стоит расслабляться, а стоит немного поработать над собой. К тому же это поможет Виви проверить, насколько сильно он желает вернуть ее и доказуема ли его любовь к ней.