— Разумеется, я не собираюсь быть похожей на каких-то там…

— Вам лучше замолчать. И что до каких-то там… Лично я делю женщин на две категории: кошки и курицы. Кошки редко дружат с другими кошками, а если уж дружат, то навсегда и с немногими. А курицы же всегда легко и весело собираются в курятник и счастливы в нём. При этом всякая курица думает про себя, что она лебедь. Моя жена — это кошка. Думаю уточнять, кого я могу отнести к курицам, не надо, не так ли?

— Вы жестокий человек.

— Я это уже слышал, — спокойно ответил Валентин и вышел. Люда начала работать в больнице, значит, у Вали такой же график. А с кем осталась Надюшка? Надо ехать. Тем более что он не был в отпуске со дня рождения Надюшки, а это уже больше двух лет. А там уже решим — жена или просто знакомая…

***

Валентин смотрел на высокого мужчину с маленькой девочкой на руках и лихорадочно искал ответ на свой невысказанный вопрос. Отец? Или… Выглядит молодо, поджарый, волосы на висках седые, но это ни о чём не говорит, у него самого после Югославии седина появилась. А малышка так доверчиво прижалась к нему, сразу видно, что они ладят между собой.

— Добрый день. — Даже голос сел, чёрт возьми! Валентин откашлялся и посмотрел мужчине в глаза. Зелёные с крапинками… Отец! — Мое имя Валентин Кучеров. Я могу увидеть Валю? Валю Баланчину.

Мужчина как-то засуетился, услышав его имя, шагнул назад и махнул рукой, приглашая гостя войти в квартиру. Девочка с интересом посмотрела на Кучерова и схватила мужчину за ухо:

— Дядя?

— Да, манюня, дядя. Мы сейчас с тобой гостя чаем напоим и узнаем, что нам дядя скажет. Да?

Девочка заёрзала на руках у дедушки, как уже догадался Валентин, сползла вниз и уставилась на гостя мамиными глазами. А ведь будет такой же красавицей, как и Валюша.

— А я о вас от Вали ни разу не слышал. — Николай Александрович прошёл в кухню, включил газовую плиту, на которой стоял чайник, достал чашки и небольшое блюдо с румяным пирогом. — Надюшка, иди тоже чаёк пить. Будешь чаёк или кашу? Да вы проходите, проходите, молодой человек

Кучеров смотрел во все глаза на пока что незнакомых ему людей и уже почему-то знал, что они будут с ним. И этот мужчина, и эта красавица-малышка.

— Мы с Валей работали одно время в госпитале. Я хирург. Мне бы с Валюшей… Ох, простите! С Валентиной поговорить.

Мужчина с интересом посмотрел на Кучерова и молча указал на табурет. Затем аккуратно налил кипяток в чашки и вдруг тихо прошептал:

— Спасибо вам, огромное вам спасибо. — Валентин удивлённо уставился на него и коротко пожал плечами. Но Валин отец качнул головой и так же тихо продолжил: — Я догадываюсь, что именно вам и вашему другу я обязан тем, что живу и радуюсь моим девочкам, не так ли? Поверьте, Валя ни разу не говорила мне о том, откуда появлялись дорогие и дефицитные лекарства и выделяли ли их мне из больничных фондов, но я догадывался, что не всё так просто. А потом я услышал ваше имя в разговоре Дмитрия и Люды. Ваше и незнакомого мне Алёшки, с которым, я очень на это надеюсь, судьба сведёт меня тоже. Только для того, чтобы тоже поблагодарить. Просто больше у меня ничего нет.

— Есть, — выдохнул Валентин. — И для этого я здесь. Николай… Простите, не знаю вашего отчества.

— Александрович, — с улыбкой представился Валин отец и протянул руку внучке. — Вот, манюня, дядя хороший. Мы с тобой сейчас будем пирог резать.

— Но! — громко заявила кроха, увидев нож, которым дедушка собирался разрезать пирог.

— Да, это нож, — согласился тот.

— Болёй! — добавила Надюшка и взвизгнула, убирая ручки за спину.

— Большой нож, — перевёл детский лепет Николай Александрович и объяснил Валентину: — Валюша как-то порезала палец, вот Наденька и боится ножей. Иди сюда, маленькая.

— А можно мне попробовать? Надюшка, иди ко мне.

Малышка с интересом уставилась на Валентина, потом схватила дедушку за штанину и неожиданно шагнула к Кучерову. Он подхватил девочку, усадил её на локоть и замер, наблюдая, как девочка прикусила пальчик, разглядывая незнакомого мужчину.

— Странно, что она приняла вас. — Николай Александрович смотрел на внучку, которая аккуратно трогала Валентина за щёки, уши, будто знакомилась с ним поближе, улыбаясь и что-то лопоча на своём детском языке. — Валентин, может быть, моя просьба покажется вам немного странной, но, пожалуйста, заберите Валю с Наденькой отсюда. Я вас очень прошу.

Кучеров застыл на миг, а потом тихо спросил:

— Где она?

— Уехала по распределению в городок Полесье. Вы не подумайте, что я жалуюсь, нет, я справляюсь, да и Марина Михайловна Воеводина нам помогает, когда мне в ночную надо. Просто за последние полгода от моей дочери осталась только тусклая телесная оболочка, иногда мне кажется, что она перегорела и живёт будто по привычке. По привычке что-то решать, тянуть на своих плечах, взвалив на них всю заботу обо мне, о дочери, а теперь ещё и других детях.

— Вы хорошо знаете свою дочь, Николай Александрович, и догадываетесь, что убедить её поменять что-то в жизни будет крайне сложно.

— Знаю, но у вас есть одно преимущество в разговоре с Валей, практически козырь. Это судьба Надюши. Но даже если вам удастся убедить дочь, вы должны знать…

— Обращайтесь ко мне на «ты». — Кучеров опустил взгляд и улыбнулся — Надюшка положила голову ему на плечо и теребила пуговицу на рубашке, что-то тихо бурча себе под нос.

— Ты должен знать, что Валя не подпускает к себе мужчин.

— Да, она всегда была строга в этом отношении.

Николай Александрович сжал губы и посмотрел в окно, затем перевёл взгляд на Кучерова и тихо ответил:

— Надюшка вовсе не плод любви Вали и её бывшего мужа, от любви там ничего не осталось, думаю, что и не было никогда ничего. Да и в институте один козёл ей нагадил, из-за него Валя теперь работает у чёрта на куличках. Вот мы с Надюшей и остались в одиночестве.

Кучеров прижал девочку к себе и уверенно ответил:

— Девочка будет моей дочерью. Моей единственной дочерью, у меня, поверьте, тоже всякого в жизни хватает. А теперь я поеду, пожалуй, к вечеру буду в Полесье. А всё остальное решаемо.

Он поцеловал малышку в нос, девочка прижалась к нему и обняла. Николай Александрович перехватил Надюшу и прижал к себе:

— Дядя сейчас уедет за мамой.

— Мама, — с улыбкой прошептала девочка и неожиданно добавила: — Папа.

Валентин замер, а потом кивнул и обратился к дедушке:

— Папа скоро вернётся, только маму заберёт, — после чего быстро вышел, чтобы Николай Александрович не увидел его повлажневшие глаза.

Дочь! Маленькая красавица Наденька Балан… Нет, Наденька Кучерова!

Валентин вышел из машины и внимательно осмотрел пятиэтажный корпус больницы. Как там его назвал один из местных? «Комплекс». Возможно, он был прав, и эта районная больница проектировалась как больничный комплекс, да только весь проект остановился на одинокой пятиэтажке с разбросанными рядом небольшими зданиями. Наверное, кухня, морг и технические службы. Ладно, это лирика, теперь надо найти приёмный покой и узнать, где располагается детское отделение.

Валентин быстро шёл через небольшой двор и вспоминал разговор с руководством больницы. «Вы должны понимать, что при современных темпах строительства жилья ваша Баланчина лет через десять-пятнадцать имеет возможность получить отдельную комнату в общежитии». Эти слова начмеда, выполняющего и обязанности врача ультразвуковой диагностики в поликлинике, удивили его. Не квартиру, а отдельную комнату в общежитии, а пока, как он смог узнать, Валя жила в ординаторской педиатрического отделения. А как же ребёнок? Значит, потом надо будет снимать квартиру… Господи, о чём ты, Кучеров, думаешь? Какая квартира? Какая комната в общежитии? Ты сам начинал с низов, пусть не на гражданке, но ты имел возможность жить в служебной квартире, ты служил и учился; но ты знаешь, какие чудеса творят коллеги вот в таких невзрачных корпусах, как спасают, оперируют, лечат, как из говна пытаются сделать конфеты! Но у тебя есть шанс изменить жизнь Вали, её дочери и отца. И ты постараешься всё это воплотить в жизнь. А пока вон дверь, свет горит, значит, смена не спит.