Лето 1992 года…

Лейтенанты по команде повернули головы и с широкими улыбками промаршировали мимо трибуны с комсоставом.

— И-и-и, всё! — раздался громкий крик и в воздух полетели металлические рубли. Прощай, Академия! Прощай, альма матер! Теперь мы будем видеться с тобой только на встречах выпускников и в отпусках, если удастся выкроить время для посещения колыбели империи.

Валентин остановился, прислушался к шуму торжества и оглянулся, ища родителей.

— Валюш, мы тут!

Услышав голос мамы, Кучеров улыбнулся, сделал несколько шагов и попал в крепкие объятия.

— Сынок, как я рада! Как мы с папой рады! А как гордимся тобой, мальчик мой!

— Ну хорош, Ларка, — пробурчал Павел Игнатьевич, обращаясь к жене. — Ты так Вальку раздавишь в лепёшку. Вот так всегда было, сын, — продолжал бурчать счастливый отец, пытаясь сдержать слёзы, — как прижмёт тебя, аж страх берёт! Поздравляю, сынок, от всей души поздравляю!

— Спасибо! Мам, пап, я вас сейчас с Алёшкой Вегержиновым познакомлю! Алексей, ходь суды!

К ним быстро подошёл высокий молодой человек, крепко обнялся с Кучеровым и с улыбкой повернулся к родителям друга.

— Лёха, это мои мама и папа. Лариса Евгеньевна и Павел Игнатьевич.

Алексей коротко кивнул и всё также улыбаясь заметил:

— Ну вот и состоялось наше знакомство. А то только приветы и гостинцы передавались. Кстати, Лариса Евгеньевна, ваше варенье из смородины выше всех похвал! А уж из рябины — м-м-м! — и он закатил глаза, поглаживая себя по животу и картинно облизываясь.

— Ох, Лёшенька, вы мне только свой адрес новый перешлите, я и вам гостинцы посылать буду.

Вчерашние слушатели Академии переглянулись и рассмеялись:

— Мам, а тут совпало! Мы с Лёхой в одну дивизию едем, так что и адрес узнавать не надо.

— Вот это дело! — удовлетворённо кивнул Павел Игнатьевич. — Это здорово помогает, когда на новом месте свои люди рядом. Даже для того, чтобы в наряды не каждый день ходить, а хотя бы через день! Это вам, салагам, боевой генерал говорит, — под смех друзей закончил он.

— Павел Игнатьевич, думаю, что нам и наряды выписывать не надо будет. Первое время всё равно в медпункте жить придётся. Ну пока жильём не обеспечат. А там интернатура ещё, так что пахать нам ещё и пахать, как молодым бобрам. Ну, я побежал, меня отец ждёт. Приятно было познакомиться.

Вегержинов пожал руки мужчинам, по-гусарски щёлкнул каблуками перед Ларисой Евгеньевной и быстро исчез в гудящей толпе выпускников и их близких.

— Валька, а где Юлия?

Кучеров криво усмехнулся и коротко ответил:

— Кончилась моя Юлия, па. Она и не думала никогда ехать со мной в гарнизон. Надеялась, что ты словечко за меня замолвишь и оставят меня в Академии или где-нибудь при штабе.

— Но, сын… — начал было Кучеров-старший, но Валентин обнял родителей и тихо прошептал:

— А пошли-ка устроим праздник живота? Чёт как кушать хочется…

— И пить тоже, — тут же продолжил фразу сына отец.

— Ага, аж переночевать негде, — с улыбкой пробурчала мама, после чего все трое рассмеялись и дружно направились к резным кованым воротам. Прощай, Академия! Здравствуй, Армия!

***

Седой высокий полковник внимательно оглядел вновь прибывших офицеров и скривился:

— И чё прикажете с вами делать? — Вздохнул и уже тише добавил: — Жёны где?

Вегержинов пожал плечами и коротко ответил:

— Не обзавелись ещё, товарищ командир.

— Не обзавелись, — пробурчал старший офицер и махнул рукой. — Скажи спасибо, что тебя, лейтенант, моя благоверная не услышала, а то бы драил полы, как один известный лопоухий герой. Ладно. Значит так. Сегодня устраивайтесь, медсанбат у нас самый лучший, недаром мы служим в войсках дяди Васи*. Хорошие врачи нам нужнее других, а хирурги вообще наше всё, как говорится. Так что пока свободны, завтра поглядим, чему вас в ваших академиях учили. Сержант, медь твою в коромысло! — внезапно закричал он, выглядывая в распахнутое окно. — Сержант!

— Я! — раздалось с улицы.

— Я, я… Клюв от воробья! Ты куда её один попёр?

Лейтенанты вытянули шеи и с удивлением увидели широкоплечего русого богатыря, который легко взвалил себе на плечо чугунную батарею и широким шагом пересекал плац, рядом бежала маленькая собачка.

— Това-а-рищ полковник, — как-то даже укоризненно протянул сержант и остановился, вытянувшись в струнку, собачонка устроилась рядом и внимательно прислушалась к разговору людей.

— Я тебе что сказал? — нахмурился командир и потряс огромным кулаком. — Забыл?

— Никак нет, товарищ полковник! — отрапортовал стоящий смирно сержант и выдохнул, на что сопровождающая его собака тихо тявкнула. — Я пока этих салаг худосочных дождусь, что вдвоём одну батарею тягают, поседею. Тем более это последняя, товарищ командир, а я будто гири покатал.

— Я тебе два наряда вкатаю, понял? И молчать у меня, — строго закончил командир, видя, что словоохотливый сержант открыл рот. — И тебя это тоже касается, — рявкнул полковник в адрес сидящей собаки. — Свободен! Ты тоже!

После этих слов сержант и собака как в ни в чём ни бывало продолжили свой путь через плац.

— Ремонт затеяли в казарме, эти балбесы гражданские батареи привезли и сбросили их хрен знает где. Ладно, идите уже. Кстати, собаку не трогать! Она у нас боевая Матрёшка, старенькая только уже. Мои ребята её из Еревана привезли, когда в Спитаке землетрясение было. Вот так-то.

Он провёл широкой ладонью по ёжику волос и устало махнул рукой, отпуская молодых офицеров. Вроде бы и хирурги прибыли, а теперь их опять на учёбу отправлять надо в окружной госпиталь. Но это ещё впереди, а пока пусть покрутятся в войсках. Если выдержат — будет дело!

____________________________________________________

*Войска дяди Васи — ВДВ, воздушно-десантные войска, у истоков которых стоял Василий Филиппович Маргелов.

Капитан наклонился к Кучерову и тихо прошептал:

— Сейчас начнёт в хвост и в гриву долбать! У командира по понедельникам всегда плохое настроение, видимо, жена ещё не вернулась.

— Капитан!

— Я!

— Я, я… Крем после битья! Ещё раз услышу хоть слово, убью! Танечка, спасибо, — улыбнулся полковник молоденькой медсестре, которая аккуратно забинтовывала ему палец.

— Товарищ полковник, и как вы опять ухитрились по тому же пальцу шарахнуть?

— Как, как… Сначала дверь закрыл, когда на прапорщика орал, а потом вот — на твоего начальника.

— Орал? — хитро улыбнулась сестричка и искоса глянула на изображающего раскаяние капитана.

— Орал, — согласно кивнул командир и добавил чуть громче: — И сейф закрыл всё по тому же пальцу! Хорош ржать, коновалы. Так, Кучеров, Вегержинов, вы когда собираетесь в госпиталь отчаливать? Блин, опять медсанбат оголять придётся.

— Так не впервой, товарищ командир, — тут же откликнулся капитан.

Полковник встал и сделал несколько резких движений руками в стороны, разминая мышцы:

— Вчера была пятница, сегодня — понедельник. Не понимаю — куда делись выходные. Ещё и Катенька моя уехала. Чувствую себя Советским Союзом. Никакого секса, ещё и разваливаюсь, — чуть слышно пробормотал он и стремительно направился к выходу.

Офицеры дождались, когда за полковником закроется дверь, и громко рассмеялись. Но тут же умолкли, когда в распахнутых дверях опять показался командир:

— Ржать будете потом. А пока пополнением займитесь. И, кстати, о болезнях. С сегодняшнего дня, товарищи xpенотёры, у меня в дивизии все здоровы, никаких больных нет! А то хороводами они в санчасть ходят… Знаю я всё! Один, понимаешь, рак грыжи себе придумал. У другого плоскопопие. У третьего лишай девственности. У четвёртого или бес его знает какого — руки сохнут. Всё! Не дай бог увижу, если кто заболел или тем паче умер — накажу вас, доктора! Вы лучше за соблюдением личной гигиены личным составов следите. А то даже носки постирать не могут! Всё, ушёл.