— Ну с этим-то всё ясно было ещё в Югославии. Но это наша страна, наша территория, в конце концов у нас приказ, — тихо ответил Вегержинов.

— Приказ может отдавать человек, который за нас с вами, за эту страну, за территории эти сраные готов жизнь отдать! Как-то нас, молодых лейтенантов, собрал командир, которого я считаю лучшим из всех, с которыми служил, и сказал, что понимаешь, какие они тяжёлые, эти офицерские звёзды, только тогда, когда снимаешь китель, вернувшись домой. Так вот, решение и приказ — это квинтэссенция всего пути, который прошёл офицер и командир. От того, какое решение ты принял и как отдал приказ, зависит победа в бою. И я готов всё это взвалить себе на эти самые звёзды, да только мое желание нахер никому не снилось! И над этим всем должен стоять человек, который думает так же! — вдруг вскипел Воеводин. — А я такого человека пока не вижу! А выполнять приказы главнокомандующего, который…

Дмитрий умолк, сжал кулаки и сглотнул. Затем одним глотком выпил остатки чая, резко встал и вернулся к окну, за которым гудел никогда не засыпающий город.

— Есть в наших вооруженных силах такая категория, как высокопоставленный еблан, — продолжил свой монолог Воеводин. — Это тот, который боится доложить наверх, что у него чего-то не хватает, да и вообще предпочитает не докладывать неприятные новости. При докладе начальству он имеет вид лихой и придурковатый, а на вопрос «чего не хватает?» отвечает, что он всем обеспечен, даже если у него ничего нет. Плохо быть ебланом, неправильно, а на войне не просто плохо, а преступно. «От дохлого осла хотя бы уши»: всё равно мы, типа, какой-то результат получим, и это надо будет завернуть в обёртку победы и преподнести на золотом блюдечке наверх, а потом звания с наградами получить. Главное кулаками потрясти и джигу станцевать на костях погибших мальчишек! А у нас, простите, мужики, и главнокомандующий из этой же категории. Мне америкосы одно занимательное видео показали, после которого я понял, что… что в такой армии, под таким командованием я служить не буду! В армии, где в городских боях пользуются туристическими картами десятилетней давности, где потерь «дохера», а профита «нихера». И тут не работает золотое правило жизни: не знаешь — молчи, а знаешь — помалкивай. Тут орать надо во весь голос! Потому что когда наш главнокомандующий в конце своей речи о победе над коммунизмом произносит фразу «Господи, благослови Америку!»***, мне удавиться со стыда хочется!

— Ты о чём? — удивленно переглянулись Кучеров и Вегержинов.

— Вот именно об этом. Нам это видео никто не показывал, мы только знали, что президент в Штаты ездил, а вот америкосы всё записали. И дали нам посмотреть, чтобы мы убедились, за что воюем. И чьи приказы выполняем. Поэтому я и решил уволиться. Пусть у меня выслуги не хватает, я по здоровью уйду. Наша дивизия, мужики, на плаву держится только благодаря командиру. К нам новые офицеры влились из дружеской южной республики, там свои вооружённые силы в пешее эротическое путешествие отправляют, всё делают, чтобы угодить заокеанскому обкому. Ладно, страна развалилась. Ладно, партию запретили. Но армия? Неужели все забыли великие слова — «народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет кормить чужую»? Всё забыли, всё похерили, на смерть играючи посылают, не думая о будущем. А ещё почему-то никто не думает о том, что армия, уходящая на войну, и армия, возвращающаяся с войны, — это две разные армии. И никто не знает, во что это в будущем выльется. Да только я в такой армии, что от былого величия осталась, служить не буду, — угрюмо закончил Воеводин и вернулся к столу.

— Чем заниматься тогда планируешь? — спросил Вегержинов, прищурившись и внимательно разглядывая друга.

— Охранником в магазин пойду, — с усмешкой ответил Дмитрий. — Надеюсь, что Людочка и родные меня поддержат. В криминал меня не возьмут. Точнее возьмут, да я не смогу воров покрывать.

— Мы, Димыч, в такое время живём, когда вор на воре сидит и вором погоняет, — ответил Алексей. — Я вот о чём подумал. Вы с Людочкой в столицу переехать не хотите?

— Пока не думали об этом, ей институт закончить надо. А это не скоро будет, а там поглядим.

— Гляди, но учти, что мне ты можешь понадобиться, Дмитрий. — Вегержинов сцепил пальцы и обвёл взглядом сидящих за столом друзей. — Я ведь не шутил, что клиника мне в наследство достанется. Я тоже, мужики, решил по окончании факультета подумать о хлебах гражданских. А свои люди мне понадобятся. Так что есть у вас ещё в запасе года три, думайте, но помните — мои двери всегда открыты для вас. А теперь спать.

Они разошлись по комнатам, долго ворочались, вспоминая разговор и анализируя всё сказанное, понимая, что прошлого не вернуть, а в настоящем надо как-то жить, служить, а как это делать после того, как понимаешь, что ты нахер никому не сдался? Вот это и есть главный на сегодняшний день вопрос. Но жить надо, хотя бы для того, чтобы увидеть, чем этот бардак закончится!

_______________________________________________________________

*Контрик — военный сленг, означает начальника контрразведки противника.

**Ким Македонович Цаголов — советский и российский военный и государственный деятель, генерал-майор ВС СССР, старший советник президиума Верховного Совета СССР. Педагог, профессор, доктор философских наук. Ким Цаголов в 1995 году поехал на переговоры с боевиками без пистолета, без гранаты, со связанными руками. Но его слова были настолько убедительны, что вместе с ним через реку Аксай вернулись сорок российских спецназовцев, по разным причинам оказавшихся в плену. Их жизнь — его заслуга.

**«Господи, благослови Америку!» — 17 июня 1992 года, в американском Конгрессе выступил президент России Борис Ельцин, и объявил о своей победе над «идолом коммунизма». Это выступление не показывалось целиком по российскому телевидению, но потом его запись стала известна. «Хотел бы закончить своё выступление словами из песни американского композитора российского происхождения Ирвина Перлина: «Господи, благослови Америку!» И добавлю к этому: и Россию».

Полгода спустя..

Вадим быстро шёл по коридору, сунув сжатые кулаки в карманы халата.

«Ты дурак, Король, потому что ты дебил», — со злостью подумал он и остановился перед кабинетом главного хирурга. Сегодня офицеры решили собраться вечером и отметить свой профессиональный, так сказать, праздник — День защитника Отечества, хотя они по старой привычке называли его днём Советской Армии и флота. Все военные врачи с утра ходили как начищенные медные пятаки, принимая поздравления, смеялись и шутили, и только подполковник Король был мрачнее тучи. А всё из-за этой Веры, хитрой стервы, которая сегодня рано утром огорошила его коротким звонком с новостью о родившемся сыне. Правильно однажды будто бы невзначай заметила Шахова, стрельнув глазами в его сторону: «Верку нашу можно ласково назвать "Доска почёта", потому что на ней побывали лучшие работники нашего госпиталя. И что только в ней находят? Вечно недовольная, ворчливая, жадная и вообще вобравшая в себя все черты "энергетического вампира". Разве что "давалка" отменная». А теперь вот ещё и ребёнка от него, говорит, родила. Ещё пусть докажет, что этот пацан от него, он и трахнул-то её всего пару раз. А ведь как всё продумала! В один отпуск ушла, затем по собственному желанию взяла, потом кормила всех сказками, что мама у неё заболела, а он и радовался, что не видит ту, которую по пьяни трахал на столе в своём кабинете! Придурок! Теперь всем станет известно, что он левых медсестёр имел, пока его Валентина к экзаменам готовилась. Именно сейчас и начнётся, когда он дверь откроет, наверняка, хирурги уже извещены, что Верка Ильчанова стала мамой. Да и хрен с ней!

— Если ты настоящий мужчина, то День защитника — это твой праздник! Тогда обязательно сегодня прикрой кого-нибудь своим телом! — громко заметил один из врачей, когда Вадим открыл дверь. Собравшиеся в кабинете мужчины рассмеялись. — Главное расположить женщину к себе!