Дети, кажется, никуда и не собирались, но мало ли…

Оказавшись в своей комнате, хотела немного поработать, даже потянулась за сумкой с тетрадями, как накатили воспоминания о событиях вчерашнего вечера. В голову постоянно лезли мысли о том, что могло случиться, если бы не столь своевременное вмешательство Воронцовых. Все эти бесконечные «а если бы…» терзали меня, не давая успокоиться и окончательно расслабиться.

Сгорбившись, села на край кровати и закрыла руками лицо.

Ближайшее будущее откровенно пугало. Туман, крысы, тётя Мотя… дальше что?

Словно столетняя старуха поплелась на балкон, даже не заморачиваясь, что при желании дети могли бы узреть, как мамСвета дымит и стряхивает пепел в кусты. Правда, окно детской выходит на другую сторону дома, но вдруг к бабушке соберутся в гости заглянуть?

Сидя на балконе и утопая в своей депрессии, я не сразу заметила, как моргает заветная кнопочка на подносе Раджа. И зачем только я его с собой взяла? Представляю, как он увидит меня такой сутулой старухой с сигаретой в зубах.

Ну уж нет!

Дотянулась до дверного проёма и запулила «визор» на кровать. Пожалуй, сегодня обойдёмся без сеанса видеосвязи.

Нет меня!

Однако мыслями я всё-таки была уже с ним. С этим шикарным гуманоидом. Ну нравился он мне! Мне никто и никогда в этой жизни не нравился так, как Радж. Умный, внимательный, невероятно красивый, даже несмотря на бледность.

В этом мужчине мне нравилось абсолютно всё.

И хоть я не строила никаких иллюзий относительно того, что у нас могли бы возникнуть какие бы то ни было отношения, я не переставала восхищаться им.

Вторую сигарету сменила третья, а я всё никак не могла уйти с балкона, не мешала даже осенняя прохлада, которая пробирала до костей.

Неожиданно налетевший ветер также пытался загнать в тёплое помещение одну бестолковую училку, которая была явно намерена схватить бронхит. Но мне было абсолютно фиолетово, что творится на улице — в душе я мечтала стать медведем, который мог спрятаться в своей берлоге и проспать всё на свете.

Целый день я ходила сама не своя. Предчувствие неминуемой беды не давало расслабиться ни на минуту. Каждый посторонний шорох заставлял вздрагивать и озираться по сторонам, а любой телефонный звонок обещал быть оповещением о начале вселенского апокалипсиса.

Хотя звонили неизменно родители с одними и теми же вопросами: а что вы на дом задавали? А у Вани ветрянка, но может быть и не она, можно он всё равно в понедельник в школу придёт? А можно Маша в школу принесёт котёнка, а то он дома всё обгадил…

— Свет, там, кажется, бабушке совсем плохо. Звони Тимофеевичу.

Сашкин тревожный крик раздался в квартире настолько неожиданно, что мокрая чашка вылетела у меня из рук и покатилась куда-то под стол.

Не разбилась! Где-то на краю сознания мелькнула горькая мысль.

Схватив телефон в руки, побежала к Ефросинье Александровне.

Дверь — нараспашку. А в единственной комнате на кровати лежит белая, как мел, старушка и что-то пытается сказать Анечке, неизвестно как здесь очутившейся до меня.

Пока дозванивалась до врача и открывала форточки, чтобы разогнать спёртый воздух в помещении, дети не отходили от бабушки. И когда я уже собралась облегчённо вздохнуть, услышав быстрые шаги Тимофеевича на лестнице, заметила цепкий взгляд старушки, направленный на меня.

— Ни в коем случае не отдавай детей матери, — из последних сил просипела Ефросинья Александровна. — Сгинут.

А дальше началась неимоверная суматоха: Тимофеевич куда-то звонил, на кого-то кричал, но уже через полчаса перед подъездом остановилась машина скорой помощи, которая должна была увезти нашу бабушку в городскую больницу.

В нашей амбулатории ей бы вряд ли чем-то смогли бы помочь.

Чем была больна Ефросинья Александровна, мы не знали, как, собственно, и она сама. Врачей она не признавала, предпочитала народную медицину и Петра Тимофеевича в качестве собеседника.

Так и получилось, что провожая глазами скорую, увозившую соседку, я не имела ни малейшего понятия, когда мы с ней увидимся вновь.

Да и увидимся ли вообще.

Стоя у подъездной двери, мы молчали, но тяжёлые мысли и плохие предчувствия, думаю, терзали в этот миг не только меня.

Глава 7.1.

Весь вечер дети ходили по квартире притихшие и задумчивые. Даже спать завалились довольно рано. Ну а я прямой наводкой направилась к своим дорогим подружкам — рабочим тетрадям по математике, когда лежащий на столе серебристый экран снова дал о себе знать.

Вдох-выдох, все спокойны!

— Здравствуйте, Радж, — тихо произнесла я, надеясь, что дети всё же спят, а не любопытствуют под дверью. — Что-то случилось?

— Здравствуйте, Светлана, это вы мне скажите. Что у вас там стряслось? Отчего такой переполох возник у дома?

— А откуда вы знаете? — удивилась я.

— Сегодня в нашу станцию чуть не врезалась машина скорой помощи. И я видел вашу семью возле подъезда.

— Как это видел? Откуда?

— Наша станция стоит рядом с вашим домом. Конечно, вы её не видите, но это не мешает мне время от времени видеть вас.

Я вот так и застыла, прокручивая в голове последние события. И я хорошо помню, как скорая отчего-то вильнула, огибая дом, словно что-то ей помешало.

— А почему мы вас не видим?

— Наши технологии несколько иные, Светлана. Мы используем волновое воздействие на мозг живого объекта и как бы сами рисуем картинку, что ему нужно видеть. Обычно хватает болота или иного непроходимого препятствия, но для экстренных случаев, хорошо подходят животные или другие движущиеся объекты.

— Звездануться, — брякнула я.

— Так что у вас всё-таки произошло? — напомнил мужчина.

Пришлось вкратце пересказывать события сегодняшнего дня. И пока рассказывала Раджу ситуацию с Ефросиньей Александровной, перед глазами так и стояло её лицо, когда она обратилась ко мне.

Как я смогу не отдать детей родной матери, если Марина всё-таки появится в Горном?

— Теперь, во всяком случае, понятно, отчего вы так оперативно ответили на мой вызов, — усмехнулся Радж. — Помнится, в прошлый раз вы просто отправили визор в комнату полетать.

— Вы… видели? — я вмиг захлебнулась словами и пробормотала, — такими темпами я и на балкон побоюсь выходить.

— Вот и хорошо.

Радж сидел по ту сторону экрана и, не моргая, смотрел на меня. Его брови были сведены к переносице, и я в очередной раз отметила, что эмоции у моих инопланетян почему-то очень похожи на наши.

И чем ему не по нраву мои ночные вылазки?

— Ну ладно, сдаюсь: почему, хорошо?

— Вы читали состав той дряни, которую засовываете себе в рот? — кажется, это он про сигареты? — Вы знаете, сколько в них яда и прочих вредоносных веществ?

— А… да, нам ещё в школе рассказывали о вреде никотина, — усмехнулась я. — Но чуть-чуть не считается.

Радж смотрел на меня исподлобья и явно собрался ругаться. Адреналин забурлил в моей крови в ожидании представления «рассерженный Радж».

Прежде он был абсолютно спокоен и невозмутим. Неужели есть на этом свете что-то способное оголить его эмоции?

— Считается, — выдавил из себя мужчина, а у меня буквально руки зачесались от желания вот прямо сию минуту прикурить сигарету. — Впрочем, я помню о тенденциях вашего народа к самоуничтожению. Но неужели вам самой не хочется пожить подольше?

— Мне? — я натурально расхохоталась, забыв о всякой предосторожности. — Радж, боюсь, вы не очень удачно выбрали место для своих исследований. Здесь у каждого тот или иной сдвиг по фазе. Думаю, и я не исключение.

— Мы не выбирали эту точку, Светлана.

— Почему же тогда вы здесь, а не в заснеженных горах Швейцарии?

— Потому что именно с вашего острова был отправлен вызов, который мы и перехватили, — и если остальные точки высадки аналитиков управление крейсером выбирало, ориентируясь на параметры цели, то в случае с вашим островом — всё иначе. Перед нами стояла задача выяснить, кто установил передатчик на вашей планете? То, что это дело рук третьей стороны понятно и так.