Овощи в Советском Союзе очень дороги. В журнале «Свобода» (Мюнхен) в 1959 году были опубликованы рыночные цены на овощи в Москве и в Мюнхене. Сравнение этих цен показывает, что цены на овощи в Москве дороже цен на такие же овощи в Мюнхене в среднем в 8 раз.

Сравнение рыночных цен на овощи в Москве в 1959–1960 годах с ценами на те же овощи перед войной (1941–1945) на том же московском рынке показывает, что средние цены на овощи теперь повысились в три раза, по сравнению с довоенным периодом.

Такой острый недостаток овощей и ухудшение овощного рынка после войны зависит от того, что условия огородничества на приусадебном участке у колхозников в послевоенный период ухудшились. Там, где до войны усадебный участок колхозника занимал 0,25 гектара (в России и в Белоруссии), теперь он занимает в среднем только 0,12 гектара. Коммунистические крепостники притесняют колхозников всеми способами, в частности, «урезкой» приусадебного участка, уменьшением его в два раза.

«Урезая» приусадебные участки колхозников, они проявляют себя такими же тиранами — «землеедами», как и те помещики — «землееды», о которых писал в крепостную эпоху И. С. Тургенев в одном письме.

Коммунистические помещики — «землееды» не ограничиваются «урезкой» приусадебных участков. Они все время повышают трудовую нагрузку для колхозников. Если в довоенный период обязательный минимум работы для взрослого колхозника составлял 180 трудодней, то теперь он повышен до 200–300 дней. Нормы «трудодня» также увеличины. У колхозников теперь остаётся ещё меньше времени для огородных работ, чем было до войны.

При этих обстоятельствах колхозники не могут вырастить на своём приусадебном участке столько овощей и картофеля, сколько они выращивали до войны.

А выращивание овощей на колхозных огородах не улучшилось: незаинтересованные колхозники работают плохо; колхозное начальство растаскивает овощи немилосердно.

Доставка овощей на рынок для колхозников очень затруднена и дорога.

Из–за таких условий в колхозной деревне овощей мало, и они дороги. Поэтому овощей и сами колхозники и городские жители едят невдоволь, потребляют недостаточно.

В деревнях дореволюционной России больших садов было немного, может быть, только у 10–15 процентов домохозяев. Но маленькие садики с фруктовыми деревьями или ягодниками были почти у каждого крестьянина, в особенности на Украине и на Кавказе. В городах России сады были почти при каждом доме; многие сады были большие.

Поэтому фруктов в дореволюционной России было много. В особенности яблок, груш, вишни, слив; ягод: малины, крыжовника, смородины и т. д.

Цена на фрукты была дешёвая. Килограмм яблок, груш, вишни стоил две–три копейки.

Купить фрукты в дореволюционной России можно было везде: в городах — на базарах, лотках; в садах у садовников; в любой деревне. По деревням, в которых было мало садов, фрукты развозились городскими торговцами. Фрукты продавались и за деньги и в обмен на зерновые продукты (на рожь, овёс), на картофель.

Во время молотьбы или посева озимой ржи торговцы ездили даже по полям и по токам и там на месте продавали или совершали обменные операции: давали фрукты и получали от крестьян зерно.

Крестьяне запасали яблоки и на зиму как в свежем, так и в замороженном или мочёном виде.

При этих обстоятельствах в дореволюционной деревне крестьяне, имеющие сады, потребляли фруктов вдоволь, а остальные — достаточно, по мере своих экономических возможностей.

При коллективизации пропагандисты обещали крестьянам превратить каждую колхозную деревню, всю страну — в цветущий райский сад. Все жители этого рая смогут кушать любые фрукты, во всякое время, вдоволь, по своему вкусу и усмотрению. Но после коллективизации, оказалось, что новых, колхозно–райских, садов не появлялось. В большинстве деревень новых садов даже и не заводили: в колхозах не хватает рабочих рук.

В других деревнях колхозные сады были посажены, но большинство их погибло: от засухи, от морозов, от зайцев. Повесть Кулаковского «Добросельцы» рассказывает, как жители рубят на дрова засохшие яблони из колхозного сада.

В некоторых деревнях колхозные сады были посажены и выращены. Но пользы от них не получили ни земледельцы, ни колхоз. Советская печать частенько говорит о том, что весь урожай социалистических садов поедают только начальники, сельские и районные, да их семьи. Школьная хрестоматия рассказывает о налётах озорных ребятишек на колхозные сады: «Жил в селе одинокий старик. Был он слаб, плёл корзины, подшивал валенки, сторожил от мальчишек колхозный сад и тем зарабатывал свой хлеб… Были на свете такие люди, которые могли бы за это время (пока отлучился сторож) колхозный сад от фруктов очистить».

Колхозных садов было выращено очень мало. И те пошли на пользу только колхозному начальству да озорникам–ребятишкам.

А личные сады крестьян после коллективизации были постепенно уничтожены.

Сады «раскулаченных», сосланных, вымерших — были загублены. Таких пострадавших от коллективизации домохозяев было в каждой деревне в среднем около 25 процентов. И почти все они имели сады.

За свои сады колхозники должны были платить такие высокие налоги, что содержание их стало убыточным. В повести Кулаковского «Добросельцы» председатель сельсовета требует от старушки налог за «сад», который состоит из трёх старых, гнилых, дуплистых груш–дичков, принесённых из лесу и посаженных лет полсотни назад. Старушка плачет: налог за такой «сад» ей заплатить нечем, а вырубить его она ещё не успела.

Во время посещения Хрущёвым своей деревни Калиновки, Курской облаете, колхозница заявила ему, что она решила вырубить свой сад из-за непосильного налога.

Нередко сельское начальство не учитывает официально и не облагает личные сады колхозников. Но зато в таких случаях забирает себе, своим близким и вышестоящим начальникам почти весь урожай таких садов. И в этих случаях хозяева садов остаются в убытке: под садом занята земля приусадебного участка, а фруктов из своего сада хозяева не получают.

Из–за этих причин цены на фрукты стали неслыханно дорогими: яблоки стоят на рынке до 2,5 рубля за килограмм, апельсины и лимоны — до 6 рублей (в новых деньгах).

По дешёвой цене фрукты продаются только в закрытых распределителях и в буфетах партийных комитетов.

Из–за этого фрукты в Советском Союзе стали доступны только партийно–советской аристократии, высоким чиновникам и богатым людям. Дудинцев в своей повести «Не хлебом единым» мельком рисует яркую картину советского «равенства»: директор завода и его жена, проходя по улицам рабочего посёлка, кушают апельсины и бросают кожуру от них на снег, а проходящие школьники глазеют на апельсинную кожуру, глотают слюнки и удивляются невиданнному фрукту.

Поговорка помещичье–крепостной эпохи остаётся верной и для социалистической современности: «Дети (рабочих) видали, как господа (советские) апельсины едали…»

Фрукты в Советском Союзе стали теперь таким дорогим продуктом, который редко встречается на столе даже рядовых горожан: рабочих, интеллигенции и служащих.

— А на столе колхозников фруктов совсем не бывает, даже по большим праздникам.

В дореволюционной деревне крестьяне летом собирали много разнообразных грибов.

Летом они ели грибы свежие: поджареные, варёные. Ели грибы С маслом, со сметаной, в супе, в борще, с квасом, картофелем, яичками, рыбой.

К зиме крестьяне приготовляли много грибов сушёных и маринованных, На сушку шли, главным образом, опёнки. Летом и осенью крестьяне ездили в большие леса целыми семьями, на телегах, и привозили оттуда грибы возами. А потом сушили их. Почти каждая крестьянская семья в лесных областях и в лесостепи обеспечивала себя сушёными грибами на весь год.

Много грибов крестьяне продавали: горожанам и торговцам — для перепродажи их жителям степных безлесных областей.