— Пока только стена. Нам следует наблюдать внимательнее. Убежден: что-нибудь да найдется. — Он рассеянно потянул себя за бороду. — Марсель, надо послать туда группу. Разузнать, кто они есть. Или были.

— Нельзя, — ответил Марсель.

Руководитель проекта встретился с ним взглядом. Бикман понизил голос, чтобы их спор не показался ссорой.

— Это особые обстоятельства. Я подпишу разрешение нарушить любые инструкции или официальные процедуры, снимая с вас ответственность. Но мы должны отправиться туда и все тщательно исследовать.

— Я бы с радостью помог, Гунни, — промолвил Марсель. — Но я говорю — нельзя. У нас нет посадочного модуля.

У Бикмана буквально отвалилась челюсть.

— Не верю! — вскричал он. — У вас их целых три в отсеке для шаттлов.

— То шаттлы. С корабля на корабль — пожалуйста. Но они не летают в атмосфере.

— Вы уверены? — Бикман заметно встревожился. — Но мы же сумеем сделать хоть что-нибудь?

— Не знаю, — отозвался Марсель. — Разве что сообщить о находке. И пусть тогда голова болит у Гомес.

— Как же это мы не взяли посадочный модуль?

— Мы не брали с собой бесполезных грузов. Посадочные модули очень тяжелые. Нам и в голову не приходило, что они понадобятся в этой миссии.

Бикман хмыкнул.

— Чье это решение? Ну да ладно, неважно. Полагаю, все мы кое-что знаем о подготовке.

— В любом случае, у вас нет ни одного квалифицированного специалиста, чтобы проводить здесь исследования, — сказал Марсель.

— Квалифицированного? — переспросил Бикман. У него сделался вид человека, угодившего на планету, заселенную идиотами. — Это для чего же? Чтобы осмотреть старое здание? Поискать на стене надписи и сделать несколько снимков? Может быть, отыскать парочку горшков. Какого же рода квалификация для этого нужна?

Марсель усмехнулся.

— Чтобы не перебил все горшки.

— Отлично, поставьте в известность Академию. Попросите их, чтобы выслали еще один корабль, если хотят. Но им придется поторопиться.

— Они поторопятся. — Марсель понимал, что просто нет времени выслать с Земли вторую экспедицию. Им придется кого-то перенаправить сюда.

Хатч была не в восторге от перспективы провести несколько следующих недель взаперти на «Венди» с Рэнделлом Найтингейлом. Он обедал вместе с остальными пассажирами и время от времени забредал в комнату отдыха. Однако сказать ему было, в общем, нечего, и вид у него вечно был такой, что становилось ясно: ему не по себе. Рэнделл был щуплым, худым, седым и всего на пару сантиметров выше миниатюрной Хатч.

Обстановка этого рейса не слишком благоприятствовала человеку, прослывшему анахоретом. Рейс между Куракуа и Землей обычно перевозил свыше двадцати пассажиров. В таких обстоятельствах Найтингейл мог бы без труда уйти в свою каюту, и никто бы этого не заметил. Но их было всего четверо. Пятеро, считая пилота. И поэтому он ощущал давление обстоятельств и честно старался участвовать в жизни корабля.

Однако эти его старания создавали атмосферу нерешительности и настороженности. Стоило ему появиться, как смех замирал и все с трудом находили тему для беседы.

Биосистеме Пиннакля было свыше шести миллиардов лет, и она, бесспорно, была старейшей из известных систем. Найтингейл провел там почти десять лет, реконструируя ее историю. По слухам, основная часть теоретической работы уже была сделана, и Хатч понимала, почему Найтингейл собрался домой. Но, тем не менее, казалось, что он преднамеренно избрал именно это время.

Стараясь удовлетворить любопытство, она выискивала возможность поговорить с ним наедине. Когда наконец такой шанс выпал, она между делом поинтересовалась, не заболел ли кто-нибудь из его близких.

— Нет, — ответил он. — Все чувствуют себя превосходно.

Но больше ничего не сказал. Даже не узнал, зачем она спрашивает.

Хатч улыбнулась и заявила, что ей интересно, почему его имя появилось в ее декларации о пассажирах неожиданно. Она узнала о том, что он летит, за несколько часов до отлета.

Пожав плечами, он ответил:

— Я принял это решение в самую последнюю минуту.

— Что ж, прекрасно, я рада каждому.

После этого разговора, если его вообще можно было назвать разговором, она отправилась на капитанский мостик и стала изучать материалы об экспедиции Найтингейла.

Впервые систему Малейвы исследовал двадцать один год назад корабль «Джеймс П. Тальяферро». Результаты экспедиции взволновали научное сообщество по двум причинам: Малейва-3 оказалась имеющей жизнь планетой и вот-вот должна была столкнуться с залетевшим в эту систему газовым гигантом. Собрали экспедицию под руководством Найтингейла, которая отправилась туда под фанфары и с широким обсуждением в прессе.

Другие люди, по-видимому, более квалифицированные, тоже рвались возглавить экспедицию. Академия заявила, что Найтингейла выбрали потому, что он был энергичным и при этом чрезвычайно здравомыслящим человеком. У него не было опыта в изучении биосистем, принципы организации которых не известны, но такого опыта не было ни у одного из кандидатов. И пусть он был моложе некоторых из тех, кого Академия предпочла бы увидеть в роли кандидата — но вышло так, что Рэнделл женился на дочери члена комиссии.

Однако экспедиция провалилась, и ответственность за это легла на Найтингейла.

То, что произошло с ним на Малейве-3, несомненно могло случиться с любым. Однако когда Хатч прочитала некоторые нападки на его здравомыслие и умение осуществлять руководство, тонко завуалированные намеки на его трусость, она поняла, почему Найтингейл решил не лезть на вершину горы, а выпал из поля зрения.

Невозможно привыкнуть к серым туманам гиперпространства, где сверхсветовые корабли дрейфовали вперед словно бы небрежно, но быстро. Путешественники, глядевшие в телескопические камеры, чувствовали себя так, будто продвигаются сквозь плотный смог со скоростью несколько километров в час.

«Уайлдсайд» спокойно скользил в тумане, и Хатч без труда представила себе, что находится, например, в Ньюфаундленде, летит над Атлантикой, и вот-вот раздастся звук ревуна. Она настроила замаскированные под иллюминаторы экраны, предназначенные для того, чтобы пассажиры любовались красотой горных пейзажей, видами городов или еще чем-нибудь в этом роде. Сидя в комнате отдыха, она смотрела на Лондон словно бы из кабины самолета. День был ясный, утро раннее, а погода — тихая. Падал снег.

Шел шестой день полета.

— А что там на самом деле? — спросил Сколари, подсевший к ней за ланчем.

— Ничего, — ответила она.

Он наклонил голову.

— Должно же быть что-нибудь.

— Ничего. Кроме тумана.

— А откуда тут туман?

— Водород и гелий. И еще несколько газов. Это в нашей вселенной есть неупорядоченности, а эта — холодная, торжественная.

— Как же так получилось? — осведомился он.

Хатч пожала плечами.

— Ничто крупное здесь не способно сформироваться. Это как-то связано со значением гравитационной постоянной. Физики утверждают, что настоящий вопрос заключается в том, откуда у нас планеты и звезды?

— А здесь есть отличие в силе гравитации?

Оба принялись за десерт. Хатч взяла ананас и банан с ломтиками сыра на тоненьких кусочках ржаного хлеба. Она пожевала, некоторое время обдумывала вкус, потом кивнула.

— Здесь значение гравитационной постоянный намного ниже, чем в нашей вселенной. Поэтому ничто не формируется. Хочешь взглянуть, на что это похоже?

— Разумеется!

Хатч приказала Биллу вывести изображение на экран передней телескопической камеры.