— Давно… неужели в управлении не нашлось свободной машины? Хотите, я вас подвезу? Мне не сложно…

— Не хочу.

Тельма разглядывала человека не потому, что особа его была ей хоть сколько бы интересна, скорее уж больше здесь смотреть было не на что. Не на столб же ей пялится, в самом-то деле. Но он, самовлюбленный, решил иначе.

— Боитесь, что ваше начальство не одобрит… подобного рода контакты?

Тельма пожала плечами.

— Разрешите, я присяду?

— Нет.

— И все-таки присяду. Лавочка, уж извините, в муниципальной собственности находится.

Он сел близко, пожалуй, слишком близко. И Тельме отодвинуться бы, а лучше бы встать и уйти. Одобрит Мэйнфорд или нет, но близкое знакомство с Джаннером не входило в собственные планы Тельмы. От этого человека отчетливо несло падалью, и даже дождь не был способен избавить его от этой вони.

Тельма поморщилась.

И что делать?

Уйти?

До следующей остановки пара кварталов, да и Джаннер, похоже, всерьез настроен на беседу, не отпустит так просто.

— Не возражаете?

Он вытащил портсигар. Золотой. С камнями. А зажигалка дешевая…

— Постоянно теряю, — пожаловался он. — Знаете… а у нас с вами много общего. Я вот тоже не люблю назойливых людей. Но сами понимаете, порой приходится переступать рамки… профессия требует…

Тельма молчала.

— Я, к слову, тоже не всегда был состоятелен… семья обыкновенная… третье кольцо… и знаете, все, чего добился, я добился собственным трудом, пусть не все способны этот труд оценить.

А табак был хорош. Терпкий. Со сладковатым ароматом, с толикой перчинки и шоколада… знакомый сорт, и память услужливо подсказала: именно такой предпочитал Тедди, мамин агент. А вот мистер Найтли покупал самый дешевый, кислый.

Он жив еще, не табак, а мистер Найтли.

И обретается по прежнему адресу, хотя давно мог бы переселиться на Остров. Он известен, если не сказать — знаменит. Захочет ли встретиться с Тельмой? Впрочем, она сама еще не решила, нужна ли ей подобная встреча.

— Правда, от приюта меня боги миловали… — Джаннер выразительно замолчал, позволяя Тельме оценить степень своей информированности.

Значит, личное дело читал. Или краткую справку. И кто сдал? Кто-нибудь… управление большое, и помимо Мэйнфорда в нем изрядно народу.

— Вы были лучшей в выпуске… первый уровень… огромный потенциал… огромный выбор… и вдруг затрапезный полицейский участок. Почему?

— Хочу нести пользу людям, — Тельма стряхнула воду с рукава.

Свитер промок.

И майка под ним… и хорошо, если Сандра уже вернулась. Она посочувствует и нальет чаю, поставит на стол банку с липовым медом, а главное, станет говорить, о всякой ерунде щебетать, но ее щебет согреет Тельму лучше чая с медом.

…она обещала Сандре купить муки… но бакалея наверняка закрыта… еще сахару бы надо, и чаю с полфунта, потому как закончился. Значит, выйти придется за две остановки от дома, там на углу супермаркет, который работает до полуночи. Цены, конечно, завышены, но Тельма сама виновата.

— Знаете… в вашем личном деле многое… непонятно, — Джаннер выбросил сигарету. — Отец неизвестен… мать — некая Нэнси Н., эмигрантка последней волны…

Он вновь замолчал, уставился… думает, зацепить ее взглядом? Забавно… нет, репортер его уровня на многое способен, но… и вправду смешно.

— Вам было девять, когда она умерла… печально…

Печали он не чувствовал, вообще ничего не чувствовал, любопытство и то было вялым. Она, Тельма, Джаннеру была не интересна, ему Мэйнфорд нужен. А она — лишь средство до него добраться.

— Наверное, тяжело вот так… вы были слишком взрослой, чтобы забыть прошлое… приспособиться…

Теперь он говорил мягко, и если бы Тельма была обыкновенным человеком, наверное, приняла бы мягкость за сочувствие.

Понимание.

Понимающим людям хочется открыться.

Это не воздействие, не то, во всяком случае, воздействие, которое можно отнести к разряду запрещенных. Джаннер знает закон и не намерен его нарушать, не ради девочки-Тельмы, слишком молодой и глупой по его мнению, чтобы увидеть правду.

— Вы много болели… несколько раз едва не погибли… как вам удалось уцелеть на Джан-хилл? Та история с черной лихорадкой в свое время наделала шуму…

— Что вам нужно?

— Информация, — Джаннер вытащил еще одну сигарету. — Будете?

— Нет.

— Как хотите… у вас именно тогда дар проявился? Будем считать, что тогда… и вы попали в школу… после Джан-хилл, наверное, она показалась раем. И вы чувствовали благодарность к людям, которые сочли вас этого рая достойной… а все последующие годы в вас эту благодарность старательно взращивали…

Интересно, неужели он сам не замечает, сколь самолюбив?

Самоуверен?

Глуп?

— И ваш якобы добровольный выбор… скажите, на него повлияла директор школы? Не напрямую, полагаю, но… она вложила в вашу голову мысль о долге перед обществом? О том, что долг этот надлежит отдавать именно здесь?

Он взмахнул рукой, рассекая пелену дождя.

— Вы знали, что она — родная сестра вашего непосредственного начальника? И что без ее помощи он никогда бы не получил специалиста вашего уровня. Лучшее, на что мог бы рассчитывать Мэйнфорд — середнячок с задатками… а то и вовсе… заявок всегда больше, чем свободных чтецов. Вас использовали, Тельма…

— Спасибо, что открыли мне глаза, — она не стала скрывать издевку. — И что дальше? Я должна разочароваться во всем? Разозлиться? И проникнуться благодарностью к единственному человеку, который был со мной честен?

— Неплохо бы, — Джаннер вовсе не выглядел смущенным или разочарованным. — Но я рассчитывал не столько на благодарность, сколько на взаимовыгодное сотрудничество…

— Зря.

— Подумайте, — он осклабился и подвинулся еще ближе. — У меня много знакомых… я могу помочь вам устроиться в городе… неплохо устроиться… переберетесь из того клоповника, в котором ныне обитаете в приличную квартиру. Одежды себе прикупите… да и деньги лишними не будут…

— Уходите.

— Слишком честны? Или горды? Зря… гордость еще никому не помогала в жизни… надо быть гибче…

Тельма встала.

Хотела встать, но Джаннер вцепился в руку, стиснул, показывая, насколько он сильнее…

— Мы еще не закончили, милая девочка…

— Отпустите.

— Отпущу, конечно, отпущу, но… дорогая, подумайте хорошенько… со мной лучше дружить… в противном случае, я могу крепко испортить жизнь… а мне бы не хотелось устраивать неприятности такой… милой особе…

Его лицо — белое пятно.

Нос.

Рот искривившийся… Джаннер еще что-то говорит, брызжа слюной… а Тельма смотрит в глаза. Какие они у него… глубоко запавшие, будто кто-то взял и вдавил глазные яблоки в череп Джаннера. И зрачки дрожат пламенем свечи…

— … у тебя ведь есть тайна? У всех есть тайны…

…от этой свечи пахнет травкой, отчетливо так, терпко…

— У меня на тайны особый нюх…

…травка нюх отбивает напрочь, но Джаннеру все равно. Он счастлив…

— … девочка, которая попала в приют взрослой… кто-то хорошенько подчистил твое личное дело…

…Тельма не знала, кто именно, но была искренне благодарна этому человеку, который проделал за нее ее же работу.

— … но кое-что упустили… убрали копию твоей метрики… потерялась якобы… фамилия матери неизвестна, однако по логике ты должна была ее помнить…

…Нюрхард. Нэнси Нюрхард, слишком неблагозвучно для Бельвери-стрит. Да и к чужакам в Нью-Арке относятся с немалым подозрением.

— … тогда почему ее не восстановили с твоих слов? А свидетельство о смерти? Копия протокола? Направление? Все бумаги вдруг исчезли… куда?

Тельме тоже хотелось это знать. И она выяснит, всенепременно выяснит…

— Тебя спрятали, деточка… от кого? Но убрали не все, далеко не все… к примеру, остался акт приемки твоих личных вещей… интересная бумага… чулки из альвийского шелка… нижняя рубашка из него же… домашнее платье с меткой «Альхаро»… ты знаешь, сколько стоит такое платье?

Больше, чем Тельма получит за месяц, а то и за два.