Та до сих пор так и лежала, не шевелясь. Ира продолжала выгуливать лошадь вокруг неё, но всё внимание обращала на подругу. Всё чаще в глазах девушки мелькал испуг: смерть коня расстроила, но смерть человека – это что-то запредельное. Ира уже много раз хотела броситься, посмотреть – как там она, дышит ли? Но продолжала упорно выполнять последний приказ, держась за него, как за соломинку, не давая мыслям скатиться в чёрную бездну.

Михаил вытер клинок о шкуру зверя и вернулся к лежащей пластом жене, на ходу засовывая кортик в ножны. Ещё раз проверил пульс – есть. Дыхание? Облизал себе губы и приблизил к лицу Ольги. Есть ветерок. Все конечности, вроде, в порядке. Нигде не начинает опухать. Остаётся последнее – удар по затылку. Шевелить шею и голову боялся до последнего – вдруг повреждение позвоночника. Но надо. Пощупал, как лежат позвонки, сравнил со своими. Вроде совпадает. Осторожно повернул голову вбок. От удара в почве получилась ямка. Но крови нет. Пожалуй, это ответ – почему девушка не приходит в себя. После такого-то удара по голове. Большая удача, что она жива и относительно цела после пережитого. Он разогнулся.

– Жива. Будем ждать, пока очнётся. – Сообщил он волновавшейся Ирине.

– Миш... – Ахнула девушка, когда он повернулся к ней. – У тебя весь бок в крови.

Мужчина осторожно пощупал рёбра и внутреннюю сторону плеча. Ткань полностью пропиталась, но потом ошмётки куртки прилипли к ране и остановили кровь. Пока находился под адреналином, он не замечал боли. Только удивлялся, что двигаться приходилось как-то скованно. Теперь эйфория боя спала, а с ней и обезболивание. Но рана, вроде, не опасная. Поломал бы рёбра – дышать не смог бы.

– Ничо, переживём. – кивнул он Ирине.

Та даже остановилась, наблюдая за манипуляциями мужа. Очнулась, потянула за повод вставшую лошадь.

– Да пожди ты. Видишь, она уже есть хочет. Значит, очухалась. Привяжи неподалёку, только расстегни вот этот ремешок, а то у бедной лошадки нормально траву жевать не получается. А мне потребуется твоя помощь.

– Какая?

– Во-первых, охранять от шакалов. Во-вторых, будешь придерживать эту тварь, пока я шкуру снимаю.

– Как ты можешь думать о трофеях, если Оля там лежит!

– Не психуй. От наших переживаний Оле ни хорошо, ни плохо. Так что – не бери в голову.

– А бери в рот, – на автомате продолжила Ирина.

Михаил аж поперхнулся.

– Само вырвалось, это у Оли такая присказка.

– Да я-то знаю. Не думал, что так быстро подхватишь.

***

Покачав головой, он вернулся к трупу. Этот саблезуб явно больше того, встреченного в первые дни, – заметно даже на глаз. И раскраска. Тот имел серый, отдающий голубым оттенок. Переливающая пепельной синевой шерсть раскрашена более тёмными пятнами. У этого наоборот: сложной формы пятна имеют светлые – жёлтые и красные оттенки, а между ними – тонкие перемычки багровой, почти чёрной масти.

С трудом, только немного раскачав, Михаил смог вытянуть застрявшие копья. Те хлюпнули и покинули рану. Несмотря на разрезанное горло, давление крови ещё оставалось. Тут же плеснуло и залило красным весь бок.

– Развязывай, – отдал он копья Ирине.

Надо продолжать, но нервировали визги шакалов. Единственный способ избавиться от них – подкинуть еды. Михаил и так собирался всё бросить здесь. Надрываться с мясом коня он не хотел, когда дома столько еды. Трофеи – совсем другой вопрос. Ольга в отрубе из-за этого зверя. Он сам пострадал. Иринку, вон, испугали. Не-не-не! Без шкуры они не уедут. И клыков. И когтей. Очень хотелось надеяться, что стая не полезет, пока они не уедут отсюда.

Михаил наклонился с ножом над зверем. Осторожно, стараясь не потревожить порванный бок, начал разделывать. Всё приходилось делать в основном левой рукой. Правую же прижимал к рёбрам. Надо поторопиться. На свежую кровь уже налетели мухи.

– Ира, ты можешь этих тварей отогнать?

– Шакалов? – Девушку тоже выводил из себя визгливый плач. Потому и мысли вертелись вокруг них.

– Да, нет же! Мухи достали. Скоро в рот полезут.

– Ой! Я сейчас!

Она отложила копьё и срубила ножом несколько веток с единственного доступного куста – под которым лежала Ольга. Заодно проверила подругу. Пока не очнулась. Наверно, за десять минут и не должна.

Здесь же паслась Лизка. И лошадке меньше нервотрёпки – не надо смотреть на кровь. И Ольге какая-никакая, но защита. Пока крупное животное пасётся рядом – мала вероятность, что подойдут эти мелкие твари.

Из-за раны в боку Михаилу приходилось действовать гораздо медленнее. Но за час он справился. Содрал шкуру почти целиком. Голову оставил трупу. Она, конечно, красивая. Только он ни разу не таксидермист. Зато обрезал вместе со шкурой хвост и подушечки лап. Такой мелкой работой займётся дома. Здесь время не позволяет. И, конечно же – клыки. Разбил камнем челюсти и выковырял трофеи.

– Как думаешь? – Спросил у Иры, показывая окровавленые кинжалы зубов. – Ольга заслужила такое украшение.

– Не знаю. Пусть сама решает.

– Хорошо. Потом разберёмся. Полей мне.

Наверно, надо тысячи тушек разделать, чтобы перестать пачкаться с крови и жире. Говорят, всякие чукчи и эскимосы могут разделать добычу, испачкав только пальцы. Хотя, у них это не считается грязью. А стараются не перемазаться, чтобы насекомые не доставали. Михаил в этот раз запачкался чуть выше запястий. Но он сейчас и не разделывал. А то снова оказался бы в крови по локоть.

– Подожди, – остановил он Ирину, когда та уже достала флягу. – Я же снова перепачкаюсь, когда шкуру буду складывать. Достань один из мешков.

Ира вытащила из заплечного «сидора» пластиковый мешок. Куча таких ёмкостей, сшитых из синтетической ткани, оставалась после закупок сахара, муки, круп. Дешевле затариться на базе сразу на 50 или 100 килограмм, чем покупать их в магазинах.

– Загни горловину, – продолжал Михаил. – Закручивай, закручивай. Как рукава загибаешь. До середины делай. Ага, теперь держи.

Он запихал завёрнутую рулоном шкуру.

– Отпускай потихоньку, разматывай. Всё. Теперь поливай.

Бросив в горловину клыки и когти, мужчина подставил руки под струю воды. Постарался не тратить много. Основную грязь счистил полусухой травой. Мешок пристроили на спину лошади, пропустив веревки крест-накрест между передними ногами.

– Чуть не забыл!

Михаил снял с мёртвого Буяна самодельную узду. Несколько часов на неё истратил. По факту этот намордник должен считаться недоуздком, но зачем городить огород и говорить длинные слова, если настоящей узды нет в наличии? И вряд ли будет. Кинул ремни в заплечный мешок. Самое ценное в них даже не затраченные силы, а железные застёжки, загнутые из гвоздей и проволоки.

Расстояние от трупа коня и ободранной кошки до куста, под которым лежала Ольга, составляло около двадцати метров. Немного, но самым храбрым, а может – самым голодным шакалам хватило даже этого, чтобы решиться на вылазку. Наверно, решили, что если те, кто завалил саблезуба, отошли, значит, они уже наелись. Сразу трое падальщиков, одетых в серые с бурыми разводами шкуры, начали приближаться короткими перебежками. Один сделает несколько шагов – и замирает. В это время с места срывается другой, потом третий. И так в разной очерёдности. За несколько минут они пробрались от прятавших их кустов до ободранного трупа. Коня оставили на потом. Зачем тратить силы, если еда уже голенькая лежит?

Сели, поглядывая на людей: прогонят или нет? Через минуту один из шакалов оторвал кусок мяса. Так с куском в пасти, не проглатывая, оглянулся на двуногих хищников. Вы не против? Точно? Люди были не против. Не их же едят. Коротко взвыв и протявкав что-то, вожак вызвал остальных. Эти трое не стали дожидаться, когда толпа разорвёт тушу, начали первыми отдирать самые вкусные куски. Вскоре места у саблезуба не осталось. Прибежавшие последними падальщики занялись конём.

Люди стояли в двадцати метрах, с копьями наготове. От созерцания шакальего пиршества оторвал стон под ногами.