— Красота-то какая! — сказал один.
— А просторище-то! — поддержал второй. — Вот бы сюда воду! Напоить эту степь, насытить… Да она бы озолотила…
Неподалёку от их стоянки пролегала балка. Они спустились вниз, долго осматривали дно балки, зачем-то мяли в руках землю.
— Дно достаточно влажное, — сказал один из приезжих.
— Тут должен быть где-то родник, — высказал предположение другой.
— Обязательно! Эта влага не от дождей.
С приезжими спустился в балку и шофёр. Он тоже нагнулся, взял в руки горсть земли, размял, подержал на ладони, потом растёр.
— Есть родник, — сказал он уверенно. — Земля сырая, да вот плохо, что серой пахнет. Значит, вода не пресная.
— Может, и пресная есть, кто знает, — сказал первый.
— Поискать надо, — вставил второй. И снова вскричал восхищённо: — А степь-то какая! Раздолье!.. Да-а, воду бы сюда…
Они сели в машину и уехали. Долго ехали, и никто за всё время не сказал ни слова. Всё думали. О чём? Об этой степи? О воде? Может быть.
И вдруг тот, что был постарше, сказал шофёру:
— А ну-ка останови.
Машина резко затормозила, пассажиры вышли, и первый, пробуя носком сапога землю, произнёс:
— А что, если попробовать вырыть колодец?..
Шофёр удивлённо посмотрел на старшего из пассажиров:
— Здесь? Колодец? Для чего?
— Сейчас узнаешь, — спокойно ответил тот.
А пассажир помоложе спросил:
— Где же его следует рыть?
— Конечно, в Хар Булу́ке, — ответил первый. И снова сказал шофёру: — Давай-ка повернём к стоянке Харцхи. Потолковать с ним надо, он эту степь хорошо знает.
И опять несётся по степи машина навстречу ветру и солнцу, а под колёсами плывёт море цветов. Степь цветёт. Степь благоухает.
ХУРИН САЛА
Хури́н Сала́ — благодатная местность. Здесь расположился кош старшего чабана Харцхи, и Бамба с Бембей с утра до вечера резвятся в этой благодати. Трава тут по пояс человеку, а дождевая вода ручьями собирается в небольших балках и образует озёрца. В них можно даже купаться. Поэтому в летний зной в Хурин Сала собирается много отар — корма тут хватит для всех.
Бамба с Бембей в лучшие дни весны редко сидят дома. Они с утра до вечера там, где взрослые. С ними весело, интересно. Вот и сегодня колхозный зоотехник распределяет чабанам пастбища. Идёт спор, становится шумно, порой кто-то ругается. Зоотехник — человек важный и сердитый. Он доказывает что-то, убеждает, и иногда Бамбе и Бембе просто жалко его. Они, наслушавшись взрослых, тоже начинают спорить.
— Степь большая, травы вон сколько на ней, — говорит Бембя.
Бамба не соглашается:
— Травы много, но она разная. Есть такая, которую овцы не едят…
— Всю едят.
— Нет, не всю.
— А я говорю, всю! Хочешь, проверим?
Они бегут к овцам, рвут траву и дают животным.
— Видишь, ест!
— А эту не ест…
— Да у тебя больная овца! Она и молоко с сахаром пить не будет…
Потом они опять возвращаются к кошам и снова с интересом прислушиваются к разговорам взрослых.
А споры из-за пастбищ продолжаются. И опять чабаны осаждают зоотехника. Как же, от него многое зависит! По душе ему человек — даёт выпасы получше; нет — занимай худшие. Он часто ссорится с чабанами. Но чабаны народ настойчивый.
— Я выпасы распределяю по плану… — твердит зоотехник.
— А у нас тоже план, — отвечает ему чабан Бата́ Очи́ров. — Наш план — это побольше мяса и шерсти. Овцам нужен корм — это главное! Понимаешь ты? А отсюда и план.
Зоотехник в конце концов уступает Бате Очирову, отводит пастбище, но тут же начинает шуметь Дорджи́ Шалбу́ров:
— Ага, ему вон какое отвели, а чем я хуже?! Чем мои овцы отличаются от его овец? Давай и мне такое же!..
Зоотехник страдальчески вздыхает и говорит устало:
— Товарищи дорогие, где же я наберусь для всех отличных пастбищ? Да и сами вы знаете, что, если каждый год на одном и том же поле сеять только пшеницу, не будет потом хороших урожаев. Так же и с пастбищами — нельзя пасти овец на одних и тех же местах! Пусть земля отдохнёт, наберётся влаги, силы…
— Это мы и без тебя знаем, ты выпасы хорошие давай!..
Харцха, хотя и стоит рядом, в спор не вступает. Мысленно он соглашается и с зоотехником и с чабанами. Интересы у них одни, а обязанности разные, и каждый отвечает за своё дело. Он хорошо знает, что животноводство в Калмыкии — одна из самых доходных отраслей, и поэтому забота о пастбищах — важнейшее для Харцхи дело.
В последнее время Харцха всё чаще думает о Хар Булуке. Огромная степь раскинулась рядом, и никто её не использует — нет воды. Проклятой степью называли её в старину. Но и сейчас о ней отзываются не лучше. А ведь слышал Харцха, что была в той степи жизнь. Вода была! Много воды. Харцха знает, что раньше хозяйничал в степи Джалджи Шонтаев. Огромные богатства приносила ему степь. Так почему захирела она теперь?
Все твердят: «Нет воды». Но ведь вода была! Ушла?.. Пересохли родники, колодцы?.. Но и они были! Их будто бы засыпал богач Шонтаев, когда в Калмыкию пришла Советская власть. И с того времени эту степь стали называть проклятой. А если поискать родники и колодцы, отрыть их?..
Думы о Шонтаеве беспокоят многих. О нём до сих пор ходят мрачные легенды среди калмыков. По рассказам стариков, это был сильный и злой человек, большой самодур. Он сам чинил суд и расправу, мог за одно слово убить и мог озолотить.
Бамба не раз замечал, что, когда его бабушку спрашивали о Хар Булуке, она, тяжело вздыхая, восклицала: «Не приведи господь попасть в ту проклятую местность!» — и принималась за молитву. А бабушку пытались расспрашивать многие. Она старенькая, обо всём слышала и всё знает. Но о Хар Булуке она почему-то рассказывает скупо и неохотно.
Бамба слышал, как однажды с бабушкой говорил его отец Харцха.
— Мать, правда, что богаче Хар Булука в Калмыкии не было места? — спрашивал он.
Бабушка по привычке вздыхала:
— Зачем тебе этот Хар Булук?
— Да вот слышал, что там были раньше сочные пастбища, чистые родники с пресной водой…
— Может, и были, а сейчас нет.
— Куда же они делись?
— Спроси у Шонтаева, он знает…
— А ты Шонтаева знала?
— Знала. И не дай бог тебе его узнать.
На этом беседа оборвалась. Отец ходил сердитый и недовольный, а бабушка прислушивалась к его шагам и что-то шептала.
Потом Бамба слышал, как отец доказывал другим чабанам:
— Стране нужны шерсть, мясо, овощи, фрукты… А у нас вон сколько земли пропадает! Была в степи вода, была жизнь. Значит, надо найти эту воду, оживить степь. Это наша с вами задача.
— В Калмыкии земли хватит, — отвечали Харцхе. — Зачем на поиски воды тратить силы?
Харцху злили такие слова.
— Да, наша земля просторная, — горячился он. — Но сколько у нас раньше было скота? А сколько сейчас? Со временем будет ещё больше. Значит, давно настало время подумать о новых пастбищах. Вот и о Хар Булуке пришёл срок позаботиться…
О том же самом Харцха не раз говорил и на колхозном собрании:
— Мы осваиваем целинные земли, наша молодёжь возрождает к жизни веками пустовавшие степи Казахстана, Сибири, Алтая. А тут у нас под боком Хар Булук! Надо писать об этом в Элисту, пусть приедут геологи, поищут воду. Вода в Хар Булуке есть!
Как-то Харцха подтащил к себе Бамбу и Бембю, обхватил горячими сильными руками.
— Ну, орлы, в Хар Булук со мной поедете?
Бембя промолчал, а Бамба тут же ответил:
— Поеду, поеду, папа! А когда? Завтра?..
А Бембя, перебив брата, спросил:
— А зачем ехать? Золото искать?
— Не золото, сынок, а то, что дороже золота.
— А что дороже золота?
Харцха задумался.
— Глупенький ты ещё, Бембя. Есть вещи, которые во много раз дороже золота и всяких бриллиантов. Воду искать поедем. Понял?
Бембя сморщил нос.
— Воду? Её и так у нас стало много. И разве вода дороже золота?
Бамба же снова спросил:
