Харцха сказал нерешительно:

— Хотя бы ферму поставить…

— А может, и ферму, — быстро согласился Басанг Церенович. — Вон за той балкой построим ферму для коров, а тут, где мы стоим, — водохранилище, а за той горкой — кошары для овец…

Харцха улыбался. Ему, видно, нравились слова председателя, но он не очень-то верил в них.

— Говоришь, Басанг, кошару для овец? — спросил он.

Председатель поправился:

— Не кошару, а ферму. Кошары — это старина. Теперь будем всё строить по-новому.

— Ты что же, хочешь и овец доить, как коров? — теперь уже недоверчиво спросил Харцха.

— А что? И овец доить будем! Будет у нас много овечьего молока — будем делать брынзу, сыры…

— Да, председатель, хорошо мечтаешь, а воду надо ещё найти. Но мы её найдём. — И Харцха поддержал председателя: — А ведь правда — сколько у нас за год пропадает овечьего молока! Это же преступление! Иная овца так мучается от избытка молока, что вымя распухает. Мы по добру ходим и не замечаем его.

— Правильно, Харцха, говоришь! — И Басанг Церенович опять принялся рассуждать о будущем: — А по склону вон той возвышенности, над балкой Гаха́н Сала́, построим школу для ребят. Большая, светлая будет школа и на красивом месте…

Он бы, наверное, в том же духе мечтал и дальше, но в это время со стороны Ярты показались три всадника.

Харцха в одном из них сразу же узнал чабана Бату Очирова. А потом услышал и его голос. Ещё издали Бата закричал:

— Ты чего это, Харцха, уехал от нас тайком? Один хорошим пастбищем завладеть хочешь? Не выйдет! Нам тоже вода нужна.

Харцха нахмурился:

— Пронюхали, черти…

С Батой подъехали Дорджи Шалбуров и Нарма́ Шара́ев. Слезли с лошадей. Сняли и развязали инструменты.

Председатель удивился:

— А инструменты вам зачем?

— Как — зачем? Искать воду будем, Харцхе помогать.

— Спасибо за доброе желание, только помощь ему не нужна.

С Батой подъехали Дорджи Шалбуров и Норма Шараев.

— Почему это, Басанг Церенович?

— Завтра тут будет машина копать.

— Так, выходит, председатель, ты нас прогоняешь с этой земли? — насторожённо спросил молчавший до сих пор Нарма Шараев.

— Почему же прогоняю? — засмеялся председатель. — Земли тут всем хватит. И помощь ваша пригодится. Я к тому сказал, что с машиной воду искать лучше и легче.

Чабаны обрадовались.

— Вот это хорошие слова, Басанг Церенович! Две руки — хорошо, а если соединить двадцать рук — большая сила получится!

И снова председатель завёл разговор о том, что будет в этой степи завтра, если сегодня найдут здесь воду.

— Школа очень нам нужна, — сказал вдруг Шалбуров. — В прошлом году моя дочка год пропустила, не училась, а в этом придётся в город её везти.

— Я тоже поеду учиться в город, — вмешался в разговор Бамба.

Харцха улыбнулся.

— У меня сразу двое в школу пойдут, — сказал он.

— И моя дочка тоже, — вставил и Бата Очиров. — А в город отдавать не хотелось бы — далековато. Надо бы поблизости открыть школу.

Председатель рубанул рукой воздух:

— Будет, друзья, школа! Отличная школа будет! Вот здесь. В Хар Булуке. Давайте только найдём воду…

Машину для рытья колодцев привёз мощный «ЗИЛ». Пожилой мужчина со стриженой бородкой отрекомендовался чабанам:

— Гидрогеолог Хмуров Николай Иванович.

В кузове сидели ещё трое мужчин. Они тоже соскочили на землю и подошли к чабанам.

Басанг Церенович, довольный и улыбающийся, крепко пожал всем руки.

— Вода нам позарез нужна, — сказал он. — Много воды. Выручайте! Лопатами, конечно, такой грунт не взять. Двое суток работали люди, а дела — на грош…

Приезжие осмотрели яму и взяли пробу земли. Выбор места для рытья колодца они одобрили.

— Тут есть вода, — уверенно сказал Хмуров. — Земля сырая, а дно даже влажное.

Все вместе сняли с прицепа машину-землекопа, подкатили её к яме, установили, и «ЗИЛ», оставляя за собой хвост пыли, уехал.

Бамбу больше всего интересовала машина, которая сама роет землю.

— Дядя, — сказал он, подойдя к гидрогеологу, — а как зовут эту машину?

Николай Иванович усмехнулся:

— Машину как зовут? Очень просто — КШК-30.

— К-кэшэка? Вот чудно́! «Кошка» получается!

Чабаны, стоявшие рядом, дружно рассмеялись.

— Ну, пусть будет по-твоему — «Кошка». Это даже лучше, чем КШК-30. По крайней мере, проще, — всё так же улыбаясь, согласился гидрогеолог.

Но тут заинтересовался машиной и Наран:

— А в самом деле, почему её так называют?

Хмуров охотно объяснил:

— КШК — это значит копатель шахтных колодцев. Очень удобная машина, простая. А число «тридцать» означает, что машина эта копает до глубины тридцать метров.

Бамба внимательно приглядывался к машине. У «Кошки» — для него она осталась «Кошкой» — четыре резиновых колеса. Около мотора — сиденье. Позади — железная рама на четырёх ногах, а в раме — винт, блестящий, стальной. Он-то и роет землю.

— Мотор как у комбайна, — заметил Харцха, разглядывая «Кошку».

Мужчины устанавливали винт машины над ямой, которую начали рыть Харцха и Наран. И, когда установили, запустили мотор. Запахло соляркой и ещё какой-то удушливой гарью, а из выхлопной трубы седыми пучками стал вылетать дым.

И вот винт легко и свободно врезался в землю. Мотор стал работать ровно, ритмично.

Бамба смотрел на машину почти не дыша. Она поразила его. Таких он ещё ни разу не видел! Она сама разрыхляла землю и сама выбрасывала её на поверхность. За один только час она выкопала столько, сколько за целый день не смогли выкопать его отец вместе с Нараном.

Наран тоже впервые видел такую машину и, как ребёнок, восхищался её силой и ловкостью:

— Ну как, Бамба, здо́рово?..

— Здо́рово, дядя Наран! Она, наверное, сильнее лошади!..

— Не только лошади, Бамба, она сильнее человека. Вон как роет, — сказал Наран и тут же заметил: — А человек всё же умнее её. Ведь создали-то эту машину люди! Умные люди.

— А мы умные? — спросил Бамба.

Наран, подумав, ответил:

— Если ты будешь хорошо учиться, то, когда подрастёшь, и не такую машину сделаешь!

— А какую, дядя Наран?

— Ещё умнее и сильнее. Она дожди делать будет, бури и суховеи останавливать…

— А разве можно сделать такую машину?

— Конечно, можно, надо только много учиться. Ты сможешь, у тебя всё ещё впереди. А я вот прозевал. Кони меня подвели…

В их разговор вмешался Харцха:

— Не кони, Наран, а время, жизнь. Не смог бы ты тогда учиться, не взяли бы тебя в школу, голодранца. Максим Горький и то вон, говорят, тарелки у богатея мыл, а мы ведь с тобой калмыки. Так что не кони виноваты в твоей беде, а жизнь. Если бы не Октябрьская революция, мы бы до сих пор с тобой батраками были.

Бамба задумался. Откуда его отец всё знает про жизнь дяди Нарана? Да, многое для Бамбы было неясно. Он хотел обо всём этом расспросить приезжего, Николая Ивановича, — тот, видно, про всё на свете знает! — но в это время отец крикнул:

— Бамба, пригони-ка волов! Домой будем собираться.

Бамба бросился в степь за волами. Искал их долго — волы ушли далеко. А когда вернулся, Николая Ивановича уже не застал — он уехал вместе с председателем колхоза.

Отец принялся запрягать волов. А Бамбе не хотелось уезжать от такой удивительной, такой умной машины. С утра крутился он возле неё и человека, которого все называли механиком. И когда пришло время возвращаться домой, Бамба стал просить отца:

— Папа, можно, я ещё немножко здесь побуду?

Отец с недоумением взглянул на Бамбу:

— Ты что, сынок? Одного тебя оставить?..

Но в это время из машины вылез механик:

— А что, оставь, не пропадёт. И мне с ним веселее будет. А мальчонка смышлёный, пусть приглядывается, что и как.