На центральную усадьбу, как всегда в таких случаях, раньше других прибежали мальчишки — народ любопытный и всезнающий, — а вместе с ними, конечно, Бамба и Бембя. Братья заняли места поближе к трибуне и с нетерпением стали ждать появления взрослых.

Но вот наконец собрались и взрослые. Приехал секретарь райкома и с ним ещё несколько незнакомых людей. Стол накрыли красной скатертью, поставили цветы.

Открывал собрание Басанг Церенович. Он долго смотрел на собравшихся, будто не знал, с чего начать. Но Бамба догадывался: это он от волнения молчит. Кто-то из ребятишек не выдержал и крикнул:

— Чего молчишь? Давай говори!..

По залу прокатился смех. Засмеялся и Басанг Церенович и потом уже начал.

— Товарищи!.. — сказал он и повторил: — Дорогие товарищи! Вода, о которой мы столько времени мечтали, в Хар Булуке есть! Пока мы нашли её только в одном месте, но, я уверен, найдём и в других. Вся Харбулукская степь покроется скважинами и колодцами, и мы получим воды столько, что её хватит на тысячи отар, для всех нужд нашего большого хозяйства. На новом месте, в Хар Булуке, мы создадим свою основную базу животноводства. Там в скором времени вырастет благоустроенная ферма, а затем и посёлок.

— Ишь куда хватил — посёлок! — заметил кто-то с места. — Кишка тонка!

Реплика не смутила председателя.

— Да, — согласился он, — может, это и верно, тонка. Но со временем всё сделает найденная в Хар Булуке вода. И я верю, что будет ферма, будет и посёлок!..

Басанг Церенович говорил долго. Он поделился с колхозниками своими планами. А под конец сказал:

— Освоить в короткое время земли Хар Булука — сейчас наша главная задача. И мы её решим, решим обязательно. А солдатами в этом бою будете вы — все члены нашей артели.

— Строить сразу несколько кошар на неизведанном месте, по-моему, рискованно, — бросил реплику один из колхозников.

На это ему ответил секретарь партийной организации седовласый Пётр Христофорович.

— Нам некогда смотреть и ждать, — сказал он. — Я хорошо знаю земли Хар Булука. Они были заброшены из-за недосмотра. Теперь мы за них возьмёмся, и они вернут нам сторицей за наши труды.

Потом на трибуну поднялся Бата Очиров.

— Если разрешите, — обратился он к залу, — я завтра же перееду в Хар Булук со своими отарами. Мы сами построим в Хар Булуке три кошары — на большее пока не хватит воды, — а потом увеличим их количество вдвое и втрое. Главное — забить в землю первый колышек!..

Харцха, до сих пор сидевший молча, тоже поднял руку и попросил слова. Бамбу толкнул в бок соседний мальчишка:

— Отец твой, да? Это он нашёл воду?

Бамба кивнул и стал слушать. А отец сказал очень коротко:

— Я предлагаю вырыть в Хар Булуке артезианский колодец. Раз в степи есть вода, расходы быстро окупятся. Прошу поставить моё предложение на голосование.

И вот поднялись руки. Но сколько их было… Бамба насчитал совсем немного.

«Не подняли все… — с горечью подумал он, и ему стало жаль отца. — Неужели папа ошибся? Ведь он такой умный…»

А в зале уже шумели, кричали. Особенно выделялись голоса главного бухгалтера и Баты Очирова.

— Рано о таких колодцах думать!

— Дорого! Без штанов останемся!

— Пусть ищет воду машина!..

Но шум оборвал голос Петра Христофоровича.

— А я считаю, что предложение Харцхи дельное. Такой колодец дал бы нам море воды. В скором времени об артезианских колодцах заговорят многие. Это не старший чабан Харцха ставит такой вопрос, а сама жизнь. Ведь в Хар Булуке будет главный наш центр! А рядом, в Ярты, Хурин Сале и других окрестностях, поселятся другие животноводы, воды потребуется очень много…

Секретарю партийной организации возражать никто не стал. Но в решении было сказано — подождать. Зато все, как один, проголосовали за то, чтобы обеспечить хозяйство необходимыми строительными материалами и как можно быстрее завезти их в Хар Булук. К осени там уже должны быть готовы жилые дома для чабанов и школа.

В степи показался всадник. Он направлялся к кошу. Наран долго смотрел на него, а потом спросил у Бамбы:

— Кто это там едет, сынок, не знаешь?

Бамба всмотрелся.

— Нет, не знаю.

Между тем всадник подъехал ближе, и огромная собака с лаем бросилась к его лошади.

— Ге-ей, Балтык!.. Назад! Не сметь! — закричал на собаку Наран.

И пёс, злобно ворча, вернулся к отаре.

Всадник спешился и подошёл к Нарану:

— Здравствуйте, отец.

— Здравствуй, сынок, здравствуй, — сказал Наран. — А ты кто же будешь? Я вроде бы всех здешних знаю…

Незнакомец, слегка покраснев, ответил:

— Учитель я, отец, сын Нармы́ Шара́ева. Детишек буду учить грамоте.

— Сын Нармы, моего друга? А я тебя и не знаю, — удивился старый чабан.

— Да я в городе вырос. У дяди жил, учился… — объяснил сын Нармы.

— Стало быть, отцовская ярлыга не понравилась? — усмехнулся Наран.

Молодой учитель, смутившись, повернулся к Бамбе:

— Сколько тебе лет, мальчик?

— Семь, — ответил Бамба.

— Значит, будешь моим учеником. Давай знакомиться. Меня зовут Ними́ Нарма́евич. А тебя?

— Бамба.

— Вот и хорошо, — сказал учитель. — А в школу хочется?

— Конечно, — солидно ответил Бамба.

Подошёл Харцха, протянул учителю руку.

— Так ты, выходит, сын Нармы? Вон как, а я и не узнал. Вишь какой большой и красивый стал! Ты что же, институт или курсы какие окончил?

— Пединститут.

— Правильно. Значит, настоящим человеком уже с детства был. Он, настоящий-то, с детства виден. Ум тоже требует закалки. Хорошая плётка, сколько ни держи её в воде, сколько ни носи по жаре или морозу, всегда будет хорошей плёткой.

…Всадник подъехал ближе, и огромная собака с лаем бросилась к его лошади.

Вместе они подошли к кошу. Учитель привязал коня, поздоровался с Болхой, стиравшей бельё. Рядом, на кошме, растянулся Бембя: он ел из чашки мясо.

— Плохая привычка — есть лёжа, — сказал учитель.

Бембя поднял голову.

— А если мне так удобнее?

— Вот это и плохо! Не всё удобное надо брать с собой в большую дорогу, — ответил учитель. — Такое вот «удобное» делает человека мягкотелым и нежным. А человек должен быть сильным.

Бембя вытаращил на незнакомца глаза, не поняв, наверное, ничего из сказанного.

— Вы кто будете? — спросила Болха.

— Учитель. Вот пришёл ваших ребят записывать в новую школу.

— А мы их хотим в городскую школу поместить…

— В городскую? Вы хотите учить их в городе? — удивился Нимя Нармаевич. — Так далеко?

— Но у нас же нет школы…

— Будет, обязательно будет! Первого сентября начнутся занятия в Хар Булуке. Непременно!

— Вон как! Значит, Басанг Церенович не зря говорил о школе!

Болха пригласила учителя выпить чашку чая. Тот с удовольствием согласился. Он с самого утра ездит по кошам и сейчас, к вечеру, изрядно проголодался. Учитель вошёл в дом Харцхи.

— Как у вас хорошо, уютно! — воскликнул он.

А в доме и в самом деле было уютно. Недавно Харцха приобрёл полированный шифоньер, радиолу и две деревянные кровати.

Учитель достал тетрадь, и рядом с именами других учеников, которые в этом году должны пойти в новую школу, появились имена Бамбы и Бемби.

Когда Нимя уезжал, на душе у него было как-то светло и легко. «Хорошие люди!» — думал он о Харцхе и Болхе.

Учитель — это очень и очень многое для калмыка. Он нужен в каждом доме, в каждой семье. И Нимя, думая обо всём этом, почувствовал вдруг, что ему хочется раскинуть руки и, как птица, взлететь ввысь, чтобы оттуда, поднявшись высоко-высоко, увидеть всех людей на земле и то, что они сделали и делают своим трудом.

На земле все люди как люди. Они незаметны и будничны. Но все они — нужные. А ведь если посмотреть на них сверху, они кажутся муравьями. Их даже жалко как-то.