«Верно, Бамба, молодец! Можно и на водовозке. А помощь ваша мне не нужна, управлюсь один».

И Бамба видел, как Наран подошёл к водовозке, остановился в раздумье: водовозка оказалась полной воды. Если переливать вёдрами, потребуется много времени, а ягнята могут погибнуть от холода. Выливать же на землю пресную воду жалко. И Наран решился: обхватив бочку руками, чабан рывком поднял её вверх и осторожно стал опускать на землю. На его теле от тяжести напряглись все мускулы, вздулись на висках вены. Казалось, вот-вот не выдержат руки, он упадёт и бочка с водой придавит его. Но этого не случилось — бочка осторожно легла на жёлтый песок.

С тех пор Бамба стал считать Нарана самым сильным человеком на свете. Бамба во всём старался подражать Нарану, хотел быть таким же сильным и ловким, как старый чабан. Вот плохо только, что Наран курит много и от него всегда пахнет табаком, хотя Бембе это и нравится. Сейчас Бамба с Бембей лежат рядом на мягкой подстилке и слушают рассказ Нарана. А чабан рассказывает о звёздах. Интересно рассказывает — заслушаешься.

— Вон та звезда, — говорит он, глядя на небо, — известна всем людям. Называется она Золотой Кол[2], а установлена на самой высокой горе Семи́р. В том месте центр всего неба…

Интересно рассказывает Наран. Только зачем вот он иногда останавливается? Вспоминает или придумывает? Ребятишки во все глаза смотрят на чабана. А Наран будто нарочно медлит. Он достаёт из кармана кисет, тремя пальцами берёт щепотку табаку, насыпает его на клочок бумаги и делает самокрутку. А сам о чём-то думает, думает… Потом неожиданно продолжает:

— Говорят, что возле Золотого Кола днём и ночью пасутся Две Рыжухи…

— Это лошади? — не выдерживает Бамба. — Они привязаны к нему?

— Нет, Бамба, Две Рыжухи — это звёзды. Вон они. — И Наран кивает на небо, где светится и мигает целое море огней.

— Звёзды… — шепчет Бамба. — А как найти Двух Рыжух? Дедушка, покажите…

Наран качает головой:

— На небо показывать пальцем нельзя.

И тут не выдерживает Бембя:

— Почему нельзя? Дядя Наран, покажи!

Болха качает головой, стыдит Бембю:

— Ай-яй-яй!.. Старших так просить нельзя, для тебя он дедушка. Понял, глупенький?

Но Бембе сейчас не до замечаний, его интересует небо, и он пристаёт:

— Почему нельзя показывать пальцем?

— Если на звезду показать пальцем, — спокойно объясняет Наран, — то пальцу потом станет холодно, он начнёт мёрзнуть и высохнет. Там, где пасутся Две Рыжухи, находятся ещё Семь Богов, или, как их русские называют, Большая Медведица. А в середине Большой Медведицы — две звезды. Одна из них — маленькая. Её-то и увели из Мече́нов[3]. Рассказывают, что однажды Мечены обиделись на людей и послали на землю большой холод. От того холода всё погибало. Семи Богам жалко стало людей, и они решили выкрасть одну из звёзд Меченов…

— Зачем? Она золотая? — перебивает Нарана Бембя.

— Нет, Бембя… Выкрасть не для зла, а для добра, чтобы на земле стало теплее. И когда Семь Богов выполнили своё решение, на земле опять стало тепло. Опять всюду зацвели цветы и запели птицы. А украденная звезда с того времени стыдливо мигает. Ей стыдно, что она приносила людям столько зла…

Наран опять замолчал. И теперь надолго.

Бамба напряжённо думает о звёздах, о тех загадочных огоньках, что мигают над его головой. Вон они, оказывается, какие! Они тоже умеют творить добро и зло.

Харцха вернулся, когда чабан заканчивал свой рассказ.

— Хорошо ты рассказывал, Наран, о звёздах. Семь звёзд, Семь Богов — это счастье… Так говорит поверье народное, — сказал он.

Наран кашлянул.

— Правильно, Харцха. И если Бембе и Бамбе повезёт, они увидят на востоке звезду, которая называется Сэ-Дюли́н-Цага́н. Та звезда заменяет Луну, а доброму молодцу она помогает в пути…

В это время неподалёку от кошары залаяли собаки. Овцы, всё время мирно дремавшие, заблеяли, забеспокоились. Неужели волки?

Харцха, Наран и Бадма, не сговариваясь, вскочили со своих мест и побежали к отаре.

Братья остались одни.

Тихая ночь вмиг пробудилась от сна…

Харцха — опытный чабан. Он, как старый цыган, не проживёт недели на одном месте, всегда в движении, и степь для него — дом родной. О своих овцах он так говорит младшему чабану Бадме:

— Наши овцы — это наше богатство. А овцы у нас потому хороши, что травы здесь зелены и сочны. А чтобы овечки ещё лучше были, надо хорошо знать чабанское дело. И перво-наперво больше семи дней не пасти овец на одном месте. Степь велика, ходи по ней, гуляй, откармливай овечек вволю, и к осени ты принесёшь колхозу целое богатство.

Как свои пять пальцев знает Харцха все окрестные пастбища, все колодцы с пресной водой и все отгоны. Три дня назад перегнал он свою отару с урочища Тава́н Сала́ в отдалённое местечко Ярти́. Мать Харцхи по старинному обычаю освятила Ярты своей молитвой. Она жгла сало на костре и горелым запахом будто бы утоляла голод ненасытного Око́н-Тенге́ра, бога огня, и умоляла Бурха́н-Бакши́, Будду, послать им на новом месте счастливую жизнь, ласковое солнце, сочную траву и родниковую воду.

Но на новом месте, видно, её молитва не помогла. Весть о появлении волков повергла бабушку в уныние.

— Почему, почему ты не послушал мою молитву, не отвёл от нас беду? — тихонько вопрошала она. — Послушай её ещё раз, пошли нам счастье на новом месте…

А на дворе в это время шумели чабаны, блеяли овцы, заливисто и зло лаяли собаки. Овцы взывали о помощи и ждали, когда их друзья, люди, отведут от них беду, потому что волки в ночной степи страшнее пожара. Они могут перерезать всю отару и уйти безнаказанными.

Бамба и Бембя, прижавшись друг к другу, сидели в углу коша и во все глаза следили за бабушкой: поможет её молитва или нет? А сами прислушивались: что делается там, где отары? Прибежал Бадма, схватил ружьё и снова умчался. И ещё сильнее заблеяли овцы, и ещё громче залаяли собаки. Видно, волки были совсем рядом.

И грянул первый выстрел. Разорвав тишину ночи, он оглушил братьев, Бамба весь напрягся, а Бембя заплакал:

— Ой, я боюсь!..

Бамба прижался к нему плотнее:

— Не плачь. Сейчас их убьют…

Потом загремели ещё выстрелы, ещё и ещё. И опять стало тихо. Замолкли и овцы, и собаки.

— Убили, наверное, — прошептал Бамба. — Видно, здоровый был волк. Вот бы посмотреть!

Бембя осмелел. Он зашевелился, потянулся к уху брата:

— А я недавно видел волка, большого-большого.

— Где?

— Видел! Шерсть на нём лохматая, а сам он похож на нашего Балти́ка, только зубы ещё больше, и в глазах огонь.

Бамба поверил, вздохнул:

— А я не видел. Ни разу ещё волка не видел.

— Утром я тебе нарисую его, — сказал Бембя. — Хочешь?..

В это время вошёл отец. Он обнял сильными руками Бамбу и Бембю, прижал их к себе.

— Струсили волки, убежали. Только хвосты мелькнули…

Бабушка снова опустилась на колени.

— Спасибо тебе, — зашептала она, — услышал ты мою молитву…

А Бамбе вдруг стало легко и весело. Всё-таки очень храбрый у них отец! Он нисколечко волков не побоялся. И он, Бамба, будет таким же, как отец, как все чабаны. Надо только стать сильным-сильным…

До недавнего времени это место считалось пустыней. Кругом — голая, выжженная степь. Насколько хватает глаз — ни одного деревца, ни единого кустика. Полынь и то здесь в один стебелёк, тощая, сухая. Не водятся даже суслики — нечем питаться. Лишь одно палящее солнце. Как начнёт жечь, некуда спрятаться. Долгие годы Харбулукская степь была заброшенной, отрешённой от жизни.

Но вот однажды приехали сюда на машине люди из Элисты́. Была весна, ласковая, дождливая. И даже эта бедная степь вырядилась в платье из цветочных нарядов, как невеста перед свадьбой.