Бамба подбежал к бабушке, посмотрел на её лицо и увидел на щеках крупные слёзы. Сердце у Бамбы защемило от боли.

— Бабушка, почему ты плачешь? — спросил он и прижался к её коленям.

Она, не отвечая, продолжала петь.

— Бабушка…

Она всё пела. Тогда Бамба потянул её за рукав.

— Бабунь…

А песня лилась и лилась.

И Бамба вдруг тоже заплакал. А бабушка, допев до конца, утёрла рукавом слёзы, вздохнула и погладила внука по голове.

— Давно я, миленький, не выходила в степь, — тихо сказала она. — Спасибо, дорогой, что привёл. Так на душе хорошо и просторно стало, будто заново родилась! — Она гладила внука по стриженой голове, а он цепко держался за её рукав.

— А зачем ты плакала, бабунь?

— Я не плакала, Бамба, я пела.

— А почему у тебя слёзы?

— Да это от радости, внучек, от хорошей песни.

— А про кого эта песня?

— Про Ембяшку — так девушку одну звали. Горькая доля у неё была…

— Почему?

Бабушка, не ответив, оперлась на палку, собираясь идти, но Бамба остановил её:

— Почему горькая доля, бабушка?

Бабушка закрыла глаза.

— Давно это было, внучек. Жила на свете хорошая девушка, Ембяшка. Очень добрая и красивая. Говорят, когда калмыки уходили на восток, в Джунгарию, по пути на них напали враги и увели с собой Ембяшку. Надеясь, что её освободят, оставила девушка на дороге каракулевую чёрную шапку, трубку с серебряным чубуком и напёрсток — подарки, которые она готовила своему жениху. Жених её был бедный парень, зато смелый и сильный. Он один погнался за похитителями, но догнать их не смог. Так и пропала бедная Ембяшка…

— А откуда у неё трубка и серебряный чубук взялись? — спросил Бамба.

— Это её подарки жениху, к свадьбе она готовилась.

— А Ембяшку убили?

— Может, убили, а может, в полон увезли. Только пропала Ембяшка. А люди о ней сложили песню, и песня та живёт и рассказывает другим о бедной девушке…

Наступал вечер. Склонилось к горизонту большое красное солнце. Оно опускалось всё ниже, ниже и вскоре стало медленно тонуть в густой розоватой дымке. И сразу стало темно. Так всегда бывает в южной степи. Бамба сложил свои кизяки в бабушкин мешок, она взвалила его на спину, и они медленно, без дорог и тропок, пошли по сухой степи к кибитке. А степь не спала. Степь жила. Она дышала, звенела, она пела свою нескончаемую песню.

Коротка ночь в калмыцкой степи. Поздно ложатся спать чабаны. До полуночи в ко́шах ведут они неторопливые беседы. Расположившись на телегах, а то и прямо на земле, они обсуждают свои насущные заботы. А забот у них немало.

Овцы, сытые, уставшие за день, лежат чуть поодаль, лениво пережёвывая жвачку. Рядом с ними — их верные стражи, огромные белые овчарки. Эти не отдыхают, они ходят взад-вперёд, чутко прислушиваясь к звукам и запахам. Малейший шорох — и они уже наготове. Собака для чабана — лучший друг и помощник.

Летнее небо — ясное и близкое. Солнце за день так накаляет воздух и землю, что духота чувствуется и вечером. Но вот чуть потемнело, и небо украшается огромными звёздами. Они — словно букеты цветов…

Душа у чабанов чуткая, как степь. И спокойная. В ясный летний вечер и думы у людей ясные и спокойные.

На ковре лежит сам старший чабан — Харцха́, рядом его помощники — Нара́н, Бадма́ — и старая мать Харцхи. Тут же готовит на очаге ужин Болха, жена старшего чабана. Она половником достаёт из котла крупные куски по-калмыцки сваренного мяса, смешивает его с лапшой и накладывает в большие деревянные чашки. Кизяк так разгорелся, что жар его стал похож на пламя в кузнице. Будто мехом его поддувают. От яркого пламени лицо Болхи кажется бронзовым.

Молодой чабан Бадма принёс столик и поставил на ковёр.

— Бадма, заодно возьми и мясо! — крикнула ему Болха.

Проголодавшийся чабан вмиг оказался у очага, где на подставке дымилось мясо, и, не скупясь, положил себе солидную порцию.

Подошла старушка, присела у очага, прислушиваясь к разговору, потом спросила:

— А где внучата? Они ведь тоже, наверное, проголодались?

Братья играли поблизости, у водовозки. Услышав голос бабушки, прибежали и уселись у подставки.

— Вымойте руки, — сказала мама.

Бамба встал и пошёл к умывальнику, а Бембя даже не пошевелился.

— А ты? — повернулась к нему Болха.

Бембя захныкал:

— У меня чистые руки…

— Немедленно вымой, а то останешься без ужина!

— Не пойду, они у меня чистые.

Прибежал Бамба. Они с братом ели всегда из одной миски. Но когда Болха поставила перед ними мясо, Бамба вдруг запротестовал:

— Я не буду есть с Бембёй! Он не вымыл руки.

Бембя, скорчив грозную гримасу, незаметно показал брату кулак:

— Мои руки чище твоих!

— Нет, мои чище!

— Нет, мои!

— Мои!..

Подошла Болха.

— Опять схватились? — Она взяла Бембю за руку. — Сейчас же вымой руки.

Бембя снова заупрямился. Пришлось вмешаться отцу:

— Кто же это садится есть с грязными руками?

Бембя снова захныкал. Бабушке стало жаль его, и она вступилась за внука:

— Ну что вы все к нему пристали?

Отец рассердился:

— Мама, напрасно ты берёшь этого лентяя и неряху под защиту! Бембя, встань и ступай мыть руки!

Бембя захныкал ещё громче:

— Пока я помою руки, Бамба всё съест…

Но всё-таки встал и пошёл к умывальнику, а когда вернулся, брат сидел перед дымящейся чашкой и терпеливо ждал его.

После плотного ужина хорошо отдохнуть, поговорить о жизни, вспомнить прожитое, помечтать о будущем. А Харцхе вспомнить есть о чём. Этот чабан, с телосложением богатыря, многое повидал за свою жизнь. Да, с виду он кажется мрачноватым и замкнутым, но если попросить его рассказать о прожитых годах, он поведает о них с удовольствием. Как книгу интересную прочтёт. Особенно любит вспоминать он о Великой Отечественной войне, которую прошёл от начала до конца. Обычно Харцха начинает так:

— Воевал со мной в одном полку очень смелый и честный человек, Иван Болдырев. Русский, из Рязани…

Наверное, с этого он начал бы свой рассказ и сегодня. Но, видно, Бембя раздосадовал его, и Харцха после ужина, попив чаю, сразу же ушёл к овцам. Поэтому разговор о жизни сегодня повёл второй чабан — Наран. Он тоже человек бывалый, многое видел и многое знает. А Бамба уверен, что Наран — удивительный человек. В свои шестьдесят лет он может быстрее молодого оседлать лошадь и как ветер умчаться в степь. Он очень лёгкий и быстрый. А когда работает — залюбуешься. В работе он ловкий и сильный. Бамба помнит, как однажды, когда отец уехал по делам на ферму, Наран с отарой остался один. Зима тогда подходила к концу, на дворе уже пахло весной, и для чабанов наступила самая горячая пора.

Они сидели дома трое: Бамба, Бембя и бабушка. И вдруг прибежал запыхавшийся Наран:

«Где Болха? Пусть идёт скорее на помощь! На кошарах начался окот! Одна овца сразу трёх принесла. Это очень добрая примета — лето будет хорошее. А сейчас ягняткам холодно, ой как холодно! Где Болха? Пусть хоть она поможет!»

Бабушка только развела руками:

«Нету Болхи, она вместе с Харцхой уехала в город».

«Ай-яй-яй! — сокрушённо покачал головой Наран. — А я хотел, чтобы она взяла телегу да помогла запрячь быков. И телеги, значит, нету?»

«Нету, Наран, уехали они на ней».

И тут вмешался Бамба:

«Дядя Наран! Телеги нет, но есть водовозка! Ягнят можно отвезти и на ней. А я с Бембей помогу её запрячь».