Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Среди цветов, подобных звездам, ветер пляшет,

Снежинки испещрили листья папоротника.

Нет, ястреб меня уже не увидит,

Но круг замкнется победой моей.

Что это? Голые бока и склоны голые

И ни шерстинки, ни травинки,

Лишь когти ломкие, как одряхлевшая скала.

Листок этот вскоре ветром сорвет, Печален его удел.

Родившийся в этом году — старик,

Возродившийся через год полон сил.

Вот так суждено возродиться тебе,

И я разделю твою судьбу,

Ты снова будешь рядом со мной,

И черный Шибод услышит мой смех.

Но сердце мое источила тоска

За долгие годы разлуки с тобой,

И ветер свалил все деревья, что росли на горе.

О, как я смеялась, как выла метель,

Когда ты попался мне на пути.

Остыли озера, в них нет ни капли тепла,

Вороны поселились в Кастель-и-Гвине,

Там, где однажды прошел и ты, Где царит безмолвие Камня,

Где нерушимой твердыней высится Триффан.

От горя сжимается сердце:

Не довелось мне побывать там с тобою

И никогда уже не доведется.

Другой придет тебе на смену,

И ты тогда ко мне вернешься.

И он предстанет пред Камнями Кастель-и-Гвина,

Где неумолчно ветер воет,

Где нерушимой твердыней высится Триффан.

Ее напевный голос затих, Келин перевел последние из слов, и затем надолго воцарилась тишина. Брекен не сводил глаз с У-Pox, и пробужденные ею образы давнишних событий, великих стремлений и Мандрейка, о котором она говорила так, будто он не погиб, слились в его уме воедино, и мысли его обратились к Камням Шибода: он знал, что ему предстоит отправиться к ним.

Но сильней всего он почувствовал, как безгранична ее любовь к Мандрейку, как горюет она о том, что не сумела сделать все как надо, хоть и спасла его однажды. Слушая ее рассказ, ощущая, что за каждым из ее слов стоит правда, он наконец понял, что такая же любовь к Мандрейку жила в душе Ребекки. Он снова, уже в который раз, вспомнил, как ужасно кричал Мандрейк, когда появился на прогалине у Камня. И ведь он слышал его душераздирающие крики, но не сумел на них откликнуться. Да и кому дано унять такую страшную тоску? Откуда взять столько сил? Он снова посмотрел на У-Pox, и ему захотелось сказать ей что-нибудь, что хоть немного утешило бы ее.

— Расскажи ей о Ребекке, — внезапно проговорил он и, повернувшись к Келину, спросил: — Ты не сказал ей?

— Она все знает, — негромко проговорил Босвелл, и Келин кивнул.

— Нет, — настаивал Брекен, — пожалуйста, скажи ей, что я люблю Ребекку. — Он подумал, что, узнав об этом, У-Pox, которой пришлось столько лет провести в ожидании, поймет, что какая-то частица столь дорогого ее сердцу Мандрейка все же сохранилась. — Скажи ей об этом, — повторил Брекен, обращаясь к Келину.

Келин что-то негромко проговорил, повернувшись к У-Pox, и она перевела взгляд на Брекена. С трудом передвигаясь, она подошла к нему и прикоснулась к нему лапой.

— Dywedwch wrthyf sut un ydi Rebecca! — тихонько сказала она.

Брекен взглянул на Келина, ожидая, что тот переведет ее слова.

— Она сказала: «Пожалуйста, опиши мне Ребекку», — перевел Келин.

Брекен перевел взгляд на У-Pox и задумался, пытаясь подыскать нужные слова. Ребекка… как же описать ее…

— Она полна любви, а ее густой серый мех лоснится, словно атлас. Она крупней многих самок, но грациозна, как легкий ветерок. Смех ее подобен лучам солнечного света. Каждое ее движение проникнуто мощным биением жизни, и окружающих слегка пугает эта сила, но они тянутся к ней, чувствуя, что она им необходима… — Он умолк, и, когда Келин закончил переводить его слова, в норе снова воцарилась полная тишина.

Брекен и сам удивился тому, что сказал. Когда он думал раньше о Ребекке, ничего подобного не приходило ему в голову. Неужели она и вправду тоже внушает ему страх? Неужели его привлекает только заключенная в ней жизненная сила?

Ему хотелось еще поговорить с У-Pox, но присутствие Келина, Брэна и Босвелла стесняло его, а вдобавок он никак не мог разобраться в своих чувствах. Он попытался вспомнить, как они с Ребеккой стояли возле Заветного Камня, но все это показалось ему бесконечно далеким, как будто эти события произошли не с ним, а с кем-то другим. Ему стало очень грустно и захотелось плакать, захотелось, чтобы У-Pox обняла его, чтобы Ребекка оказалась рядом.

— Я люблю ее, — беспомощно повторил он, и Келин перевел его слова на шибодский. У-Pox улыбнулась и что-то проговорила, обращаясь к нему.

— Она сказала, что знает, как ты любишь Ребекку, дочь Мандрейка, — перевел Келин, — и что когда-нибудь ты тоже до конца это поймешь.

Затем У-Pox снова повела рассказ, но уже не в такой напевной ритмичной манере, как прежде.

— Я не хотела, чтобы он ходил туда, и предупреждала его об опасности, — снова заговорил Келин, переводя ее слова. — Но вы не видели, каким он был в те времена, он не рос у вас на глазах, и поэтому вы вряд ли можете себе представить, какой силой он обладал. Его блестящий мех был подобен небу, где гуляет ветер, небу, в котором порой появляются черные тучи, но чаще сияет солнце. Он обладал внутренней силой, по сравнению с которой унылый, опустевший Шибод — одна из ваших семи великих систем — кажется похожим на никчемный скелет ворона. Они очень разозлились, когда я не позволила ему участвовать в их бессмысленных ритуалах, которые подобно омертвелым когтям впиваются в живую душу Камня, в тоскливых, лишенных всяческой надежды песнопениях. Я говорила ему, что Камень горделиво высится в Кастель-и-Гвине, а эти туннели, проложенные среди сланцевых пород, где нет ничего съестного, не имеют к нему никакого отношения, и их обитателей рано или поздно постигнет кара, как и случилось, когда разразилась эпидемия чумы. Но он возненавидел вместе с ними и меня и решил посмеяться над всеми нами, отправившись туда. Впрочем, я знала, что даже Гелерт, Пес Шибода, не сможет лишить его жизни, это не дано никому на свете.

— Но ведь он все же умер, — тихонько сказал Босвелл, и Келин перевел его слова.

У-Pox покачала головой и рассмеялась впервые за все время разговора с ними, и этот мощный, хоть и резковатый смех напоминал кусты утёсника, растущие на склонах гор.

— Тебе еще многое предстоит понять, Босвелл. А тебе, — она повернулась к Брекену, точно определив, где он стоит, и приподняла свою дряхлую лапу, обращаясь к нему, — тебе многому придется научиться и многое сделать, если ты и вправду любишь дочь Мандрейка.

Она медленно подошла к Брекену, притронулась к нему, и на этот раз ему показалось, будто ласковый ветерок взъерошил ему мех, и он понял: ей открылось все, что было у него на душе.

— Возможно, тебе придется потерять ее, Брекен из Данктона, чтобы затем обрести вновь. Точно так же, как я потеряла Мандрейка, а теперь снова обрела его.

Когда У-Pox произнесла эти загадочные слова, в сердце Брекена закрался страх. Она замолчала, и Келин жестом показал, что настало время оставить ее в покое.

Им довелось встретиться с ней еще раз спустя два дня. Она вывела их туда, где кончались ее туннели, на край глубокого скалистого провала, за которым вдали виднелись крутые склоны Шибода.

Некоторое время У-Pox стояла на краю обрыва, устремив вдаль невидящий взор, а потом сказала:

— Путь к Мойл Шибоду пролегает среди скал Кумера. За ним стоят Камни, о существовании которых теперь уже почти никто не знает, эти Камни вы и стремитесь отыскать. Там же высится и Триффан, но до него вам никогда не добраться. — Она взмахнула лапой, указывая на возвышавшиеся справа горные склоны. — Вон там находится дорога, но взобраться по ней вверх не дано никому из кротов, и всякий, кто осмелится на это, непременно скатится назад.

Она указала на скалы, среди которых кое-где виднелись чахлые кустики черники и папоротника. Верхушки скал маячили где-то далеко в вышине.

60
{"b":"878738","o":1}