Камень стоял на краю поля, возвышаясь над зеленой изгородью. Ветер, дождь, а порой и град, обрушивавшиеся на него, оставили следы из множества впадин и трещин, а в верхней части имелись даже сквозные отверстия, недоступные взгляду любого из кротов, служившие источником тех протяжных заунывных звуков, которые Камень издавал в ветреную погоду. Вдобавок он был расколот, и, если смотреть на него с определенной точки, могло показаться, что там три камня, а не один.
За ним виднелся крутой Аффингтонский Холм, вздымавшийся на высоту многих сотен кротовьих футов. Приходилось задирать голову все выше, и выше, и выше, чтобы наконец увидеть далекую вершину холма на фоне серо-белого мартовского неба.
— Священные Норы расположены на вершине, ближе к западной стороне, — сказал Босвелл. — Обычно кротам требуется один день, чтобы взобраться на него, а мне понадобится немного побольше времени.
Холодный пасмурный день близился к закату, и они решили дождаться, пока снова не станет совсем светло, и только тогда приступить к долгому подъему, хотя обоим не терпелось поскорей очутиться на вершине холма. Но они сильно устали, а потому обрадовались возможности подкрепиться и укрыться во временной норе возле Поющего Камня и вскоре уже уснули, убаюканные его вздохами и тихими стонами.
Обрывистый склон холма был обращен к северу, и лучи рассвета довольно-таки поздно проникли в долину, но и когда это наконец произошло, принесенный ими свет оказался сумеречным и тусклым. Ветер утих, и тонкие длинные стебли травы, среди которых пролегал их путь, уныло поникли. Но через некоторое время им стали попадаться более короткие и жесткие травы, и сердца их забились сильней от волнения: с каждым шагом они приближались к долгожданной цели. Поначалу Брекен возглавил подъем, но в своем стремлении поскорей добраться до вершины он так сильно обогнал Босвелла, что ему пришлось остановиться и дождаться его. Затем он решил, что лучше пропустить Босвелла вперед и приноровиться к его скорости.
Подъем становился все круче, они ползли все медленней, и Брекену начало казаться, что за спиной у него лишь пустота, а где-то далеко внизу зияет дно пропасти. И тут они почувствовали, как по их спинам гуляет ветер, тот самый ветер, который овевал крутой склон холма даже в самые тихие дни, заставляя травы прижиматься к его поверхности.
Они поднимались все выше и выше, тяжело дыша и думая лишь о том, как бы уцепиться за следующий пучок травы, а затем, собравшись с силами, оттолкнуться задними лапами и подтянуться. Росшая на склоне трава отличалась жесткостью и упругостью и скорей походила на длинные сосновые иглы, чем на мягкие луговые травы долин, к которым привык Брекен. Палящие лучи летнего солнца и суровые зимние ветра превратили ее из зеленой в охристо-желтую и бурую.
Они несколько раз останавливались, чтобы передохнут!», и наконец Босвелл сказал или, точнее, выдохнул:
— Мы на полпути. Впереди еще долгий подъем.
Брекен огляделся вокруг: поверхность склона показалась ему такой же бесконечной, как в тот момент, когда они только-только начали подниматься. Кроты остро ощущали свою незащищенность: трава стала совсем короткой, со всех сторон над ними нависало огромное небо, а почва, видневшаяся местами в просветах между травами, была сухой и каменистой, в ней попадались кусочки мела и кремня, и становилось ясно, что, если вдруг поблизости появится хищная птица, быстро зарыться в землю не удастся. Они упорно продвигались вперед, а ветер, гулявший среди трав и ерошивший им мех на спинах, все крепчал.
На последнем отрезке пути склон стал более пологим, здесь его покрывал короткий зеленый дерн. Пятнадцать кротовьих ярдов, десять, пять, и наконец они достигли цели и оказались на вершине Аффингтонского Холма.
Брекен повернулся кругом, навстречу пронизывающему ветру, посмотрел на простиравшееся у него над головой огромное, как море, небо, а затем окинул взглядом раскинувшиеся далеко внизу, окутанные дымкой поля, луга, пастбища, долины, рощи, реки и возделанные земли. Ветер дул с такой силой, что у Брекена перехватило дыхание, а из глаз потекли слезы. Шум ветра был таким громким, что перекричать его было никак невозможно, и Босвелл легонько толкнул Брекена, чтобы привлечь его внимание, и жестом показал, что им лучше отойти подальше от края обрыва. Так они и сделали, и стоило им пройти примерно десять кротовьих ярдов, как ветер почти совсем затих, и они вновь обрели способность видеть, слышать и думать. Повернувшись спиной к обрыву, Босвелл взмахнул лапой, указывая на запад.
— Аффингтон! — воскликнул он с радостью и волнением. — По милости Камня, в котором я постоянно черпал силы, мне удалось вернуться. Надеюсь, Камень уберег от всяческих бед здешних обитателей и они живы.
Вокруг простиралась земля, поросшая мягкими зелеными травами. Вблизи поверхность ее казалась совершенно плоской и ровной, но дальше виднелись небольшие кочки — округлые возвышения, похожие на мягкие волны, очертания которых все время менялись.
— Ну что ж, пойдем, — сказал Босвелл, и они начали пробираться среди старых кротовин, осыпавшихся от дождей и ветров, пока им наконец не попалась кучка свежей земли. Они раскопали вход, и Босвелл повел Брекена к Священным Норам.
Стены в туннелях, по которым пролегал их путь, стали гладкими от долгого использования. Сменявшие друг друга летописцы многих поколений не раз проходили по ним, обтирая шерстистыми боками кремневые выступы, постепенно сглаживая их края и придавая блеск поверхности. Плотно утоптанный меловой пол в некоторых местах тоже блестел, словно атлас, а возле входных отверстий, из которых струился неяркий свет, казался похожим на гладкий мерцающий лед.
— Мы уже почти пришли, — сказал Босвелл, — но кротов тут, похоже, немного.
— Я пока что никого не видел. Ни разу. Хотя запах есть. Вероятно, Аффингтон, как и другие системы, пострадал от эпидемии чумы, — откликнулся Брекен. — Придется взглянуть правде в глаза, Босвелл.
— Да, да, — ответил Босвелл, — скоро мы все выясним.
Он повел Брекена дальше по туннелю, такому же просторному, как самый большой туннель в Древней Системе, но наверняка созданному в еще более давние времена. В их простых строгих очертаниях улавливалось сходство с туннелем, расположенным за Гротом Камней, который вел к части Камня, скрытой в земле. Дорога пошла под гору, затем выровнялась, и Брекен догадался, что они добрались до более глубокой внутренней части системы. Такие места внушают благоговение, здесь принято двигаться не спеша, а если возникнет необходимость что-либо сказать, говорить следует негромко, чтобы не нарушить царящий вокруг покой.
— Мы уже на подходе к библиотекам, — тихонько сказал Босвелл. — Это священные места, Брекен, и тебе лучше хранить молчание, если мы с кем-нибудь повстречаемся. Пожалуй, здесь еще ни разу не бывали кроты, нс принадлежащие к числу летописцев, хотя, насколько я помню, правилами это не запрещается. И все же постарайся ступать тихо и не вступать ни с кем в разговоры, предоставь это мне.
Вскоре они оказались в круглом гроте, где сходились три больших туннеля и два прохода поменьше.
— Этот туннель ведет к самим Священным Норам, — сказал Босвелл, указывая, как показалось Брекену, на запад, — а вот этот — к библиотекам.
Босвелл двинулся дальше. Брекен последовал за ним, но, когда он был уже на самом выходе из грота, ему показалось, будто в проеме туннеля, ведущего к Священным Норам, который еще секунду назад был пуст, появился крот, и вроде бы он успел ясно его рассмотреть: старый крот с продолговатым сухощавым лицом и вытершимся мехом, но, когда он попытался присмотреться получше, крот уже исчез! Как странно! Брекен огляделся по сторонам, и ему показалось, что в этом месте время движется совсем иначе, чем в других системах. Но он точно видел того крота? Побоявшись упустить Босвелла из виду, он не стал мешкать и поспешил догнать его.
Дорога пошла резко под уклон, они спускались все ниже и ниже, и теперь на стенах туннеля виднелись трещины и складки меловой породы, сквозь толщу которой он был проложен. До них постоянно доносились глуховатые отзвуки их собственных шагов, но дыхания ветра здесь не чувствовалось. Спуск закончился, перед ними появился проем, сквозь который они проникли в огромное помещение, противоположная стена которого находилась так далеко от них, что рассмотреть ее было невозможно. Его устройство показалось Брекену неимоверно сложным, и прошло некоторое время, прежде чем ему удалось хотя бы в общих чертах понять, что и где в нем находится.
