— До чего же приятно снова очутиться здесь! — сказал один из них и вышел на ярко освещенное место. — Я и не думал, что обрадуюсь так сильно!

И тут Ребекка поняла, что это и вправду Брекен, ее Брекен, он цел и невредим, он вернулся в столь дорогой им обоим лес. Следуя наитию, она пришла к Камню и встретила его, а ведь если бы она хорошенько подумала, то непременно бы догадалась, что он окажется здесь в Самую Короткую Ночь.

Тараща глаза, из темноты на нее смотрели кротыши, пытаясь угадать, что она собирается делать и кто эти кроты, друзья или враги, от которых придется спасаться бегством. Повернувшись к ним, Ребекка улыбнулась и погладила кротеныша, стоявшего поблизости от нее, а когда они успокоились, устремилась вперед на залитую лунным светом прогалину, словно пытаясь догнать скользившую по земле собственную тень.

Брекену да и всем остальным показалось, что внезапно возникшая из тьмы рядом с Камнем Ребекка является частью таинства, в котором все вокруг — и лунный свет, и очертания деревьев, и лес, и Камень, и ее присутствие, и темнота, из которой она вышла, — сливается в единое целое.

— Ребекка, — сказал он, не найдя иных слов.

— Любовь моя, — откликнулась она, повторив то, что шептало ей сердце.

— Ребекка? — повторил он и двинулся навстречу ей, не видя и не слыша ничего вокруг.

— Да, — ответила Ребекка, и они осторожно притронулись друг к другу.

Брекену все это до сих пор казалось сном, но Ребекка твердо знала, что перед ней ее любимый и прикосновение к нему драгоценно, как сама жизнь. Они стояли, гладя друг друга, и она заулыбалась, а он хранил серьезность. Ребекка заметила, каким большим и сильным он стал, совсем непохожим на беглеца, повстречавшегося ей однажды.

— Любовь моя, — заговорили они оба разом. — Где же ты был? Где ты была?

Потом все услышали, как она сказала: «Босвелл? Из Аффингтона? Из Аффингтона!» и «Стоункроп, дорогой мой!», а затем обратилась к Маллиону, а тот застеснялся, и она легонько шлепнула его лапой, давая понять, что смущаться не надо. Потом она снова подошла к Брекену, который стоял, глядя на Камень. Ребекка притронулась к Камню так же, как это сделал Босвелл, и поняла, что нет в мире любви, кроме той, что дарована Камнем. И тут же подумала, что никто и ничто не в силах омрачить столь сильную любовь.

Никто? Внезапно по лесу со стороны лугов пронесся треск, шорохи и шум, послышались шаги бегущих кротов, и все на мгновенье встревоженно замерли, словно вновь очутившись в одиночестве, с тем чтобы тут же развернуться лицом навстречу опасности, а могучий Стоункроп вышел вперед, прикрыв собой остальных. Недруги были уже на подходе, шум шагов раздавался все ближе и ближе, но Стоункропу уже удалось овладеть собой и сбросить напряжение, как учил его Медлар. Босвелл проделал то же самое и стоял, всматриваясь в темноту и прислушиваясь к шорохам, а Брекен вздохнул, сделал шаг вперед и застыл рядом со Стоункропом. Эти трое прекрасно усвоили учение Медлара. Оставшийся позади них Маллион все еще пребывал в нерешительности, а Ребекка молча подошла к краю опушки, где прятались кротыши. Она стояла на свету и не могла их разглядеть, но ее улыбка ясно говорила о том, что пугаться нечего и следует спокойно оставаться на месте.

Первые из кротов вскоре выскочили из леса и появились на прогалине. Лишь затем они остановились, чтобы взглянуть на Камень и на Брекена и его спутников. И те и другие замерли в молчании, присматриваясь друг к другу.

Оказалось, что это Броум и Меккинс, которые явились к Камню из Луговой системы и привели с собой болотных и луговых кротов, но первой нарушила тишину одна из обитательниц Болотного Края, прятавшаяся среди теней за спиной у Ребекки.

— И где же тебя так долго носило, доблестный Меккинс? — насмешливо проговорила она и вышла на прогалину.

Меккинс улыбнулся, но ничего ей не ответил, а лишь сказал, повернувшись к Броуму:

— Вот видишь, дорогой Броум? Я говорил, что мы найдем их здесь, и не ошибся. А где Ребекка? Что такое? Вроде она никогда не отличалась застенчивостью!

Ребекка рассмеялась, выйдя вперед, и у всех сразу стало легче на душе. Увидев Брекена, Меккинс остолбенел от изумления, а Броум пришел в восторг, признав в его спутниках Стоункропа и Маллиона.

Радость встречи, чувство облегчения, шутки, смех — тревога отступила, но ненадолго. Меккинс, обратившись шепотом к Брекену, Стоункропу, Броуму и Ребекке, поведал о том, чего в глубине души так опасался Брекен.

— Сюда движется свора этих проклятых боевиков, и вы сами понимаете, кто у них вожак. Когда наступили сумерки, Броум послал кое-кого из своих бойцов в разведку к кромке леса в надежде что-нибудь выяснить и выяснил. Поскольку боевики на редкость болтливы, разведчики без труда узнали, что Рун намерен явиться сюда с боевиками и помешать кому бы то ни было совершить ритуал Середины Лета. — Меккинс обвел взглядом всех по очереди и с улыбкой продолжил: — Разумеется, я вовсе не собираюсь уходить отсюда, а поскольку по воле Камня свершилось чудо и среди нас оказался Брекен, явившийся сюда как нельзя более кстати, — ведь в Данктоне никто, кроме него, не знает слов молитвы, — я предлагаю остаться здесь, разделаться с Руном, когда он сунет сюда нос, и совершить Летний ритуал, чтобы кротыши из Болотного Края наконец узнали, что должно происходить в Самую Короткую Ночь.

И тут все повернулись к Брекену, который уже не в первый раз с удивлением обнаружил, что окружающие опять отводят ему главную роль. Видимо, из-за того, что он так долго прожил рядом с Древней Системой, они стали принимать его за хранителя Камня. Брекен полагал, что подобная миссия ему не по плечу, ведь он слишком мало знает о Камне: те скудные познания, которыми он обладает, были переданы ему Халвером, который знал неизмеримо больше.

Босвелл почувствовал, что он колеблется, и, чтобы подбодрить его, спросил:

— Как ты думаешь, Брекен, что нам следует предпринять?

Подняв голову, Брекен посмотрел на Камень, а затем ответил:

— Мы должны произнести слова молитвы. Халвер сделал это двенадцать кротовьих лет тому назад, а тогда ему помогали лишь Биндль да я, хотя я в то время был слишком молод и не смог защитить его. Точно так же болотные кротыши не смогут сейчас послужить нам опорой, но когда-нибудь они возмужают и настанет их черед решать, как надлежит поступить, и они сделают все необходимое. Надеюсь, Камень поможет им так же, как он помогал каждому из нас.

Брекен медленно обвел взглядом всех по очереди и наконец посмотрел на Ребекку. Он постоял некоторое время, не в силах отвести от нее глаз, а когда заговорил снова, голос его, звучавший все уверенней, набрал полную мощь, и все кроты собрались вокруг него и слушали не перебивая.

— Примерно через час, когда луна достигнет наивысшей точки, настанет время произнести слова молитвы, обращенной к Камню. Сила, исходящая от него, сообщается с другими камнями, воздвигнутыми Бэллаганом, первым из святых кротов, в каждой из избранных систем. Такая ночь, как сегодняшняя, предназначена не для сражений, а для творимой в покое молитвы. Но мы живем в странные, смутные времена. — Он повернулся и указал на Камень. — Посмотрите на наш замечательный Камень, — сказал он, чувствуя, как исходящая от Камня сила передается ему, и понимая, что слова, которые он произносит, исходят не от него самого, а откуда-то извне, как уже случилось однажды, когда он говорил с Кеаном о Ребекке. — Посмотрите внимательно на Данктонский Камень! Казалось бы, он должен стоять прямо, устремляясь в небо, подобно окружающим его деревьям. Но он наклонился, указывая на запад, туда, где находится Аффингтон. Система, неотъемлемой частью которой он является, переживает период упадка, и он наклонился, ощущая нехватку знания и надеясь, что из Аффингтона поступит подкрепление. Я твердо верю, что настанет день, когда наш Камень вновь сможет стоять прямо, гордясь обитателями Данктонской системы, усилиями которых он вновь вознесется ввысь и которых никто уже не собьет с пути истинного. Наш Камень выпрямится и будет стоять как во времена Бэллагана, и, когда это произойдет, каждому кроту станет понятно, что система вновь вернулась к полноценной жизни.