— А вот этого не будет. Не позволю. Я же всё равно её получу. Полностью. Она уже, блядь, моя. Но пока не готова с этим смириться. — выдаю свои мысли как есть.

— Любишь её? — спрашивает несвойственно тихо.

Охуенный, мать вашу, вопрос.

— Да. — не говорю о том, насколько долго длится моя одержимость этой девчонкой. — И она тоже. Знаю, что тоже.

— Пиздец полнейший. Не думал, что тебя так накроет. После всего…

— Погнали? — перебиваю Тоху, потому что знаю, о чём о собирается сказать.

Не вывезу. Не сейчас. Не готов.

Выбрасываю окурок и запрыгиваю в Гелик.

— Погнали! — отзывается он, паркуясь на пассажирском.

Разве так бывает? Всего за один день?

Настроение не пропадает, даже когда натягиваю платье для похода на выставку. После звонка Северова я топлю на повышенных. Да я, блин, летаю.

На землю меня не спускает даже появление Кирилла. Губы сами растягиваются в улыбке, когда думаю о встрече с Артёмом. Но вся проблема в том, что Кир принимает это на свой счёт и улыбается в ответ.

— Я тоже рад тебя видеть. — наклоняется, прижимаясь к моему рту в коротком поцелуе.

Все силы трачу на то, чтобы не оттолкнуть его.

Принимаю. Терплю.

— Привет. — здороваюсь, натягивая на лицо уже искусственную улыбку.

— Ой, как хорошо, что вы так быстро помирились! — выплывает из-за спины мама.

Должанский по-хозяйски опускает руку мне на талию и прижимает ближе. Для того, чтобы не сбросить его лапу, приходится приложить немало усилий.

Вспоминаю, как Север целовал меня в тире. Пока спасает. Даже удаётся ровно дышать.

— Забудем о вчерашнем, да, Насть? — пробивается в мысли голос Кира.

— Забудем! — слишком активно киваю головой. Уж объяснять ему о причине своей истерики мне точно не хочется. — Отлично. Не хочу об этом вспоминать!

— Ну вот и хорошо! — бурно жестикулирует мама. Несмотря на то, что в суде она превращается в хладнокровную львицу, дома даёт себе волю.

— Тогда мы поедем, Евгения Сергеевна.

— А во сколько вернётесь?

— Мааам… — закатываю глаза.

— На выставке до одиннадцати пробудем. Потом в ресторан заедем.

А у меня он спросить не хочет, куда мы заедем, а куда нет?

Понимаю, почему родители так любят Должанского. Он такой же, как они. Холодный. Расчётливый. И относится ко мне так же.

Раньше я считала это заботой. Убеждала себя, что иначе они не умеют. Теперь понимаю, что это умело разыгранная манипуляция. Не знаю, сколько ещё смогу подыгрывать им. Со вчерашнего дня во мне произошло слишком много изменений, которые не так легко скрывать.

Сегодня справляюсь. А завтра? А через неделю? Сомневаюсь.

— Ты очень красивая, — шепчет жених мне на ухо, когда выходим на улицу.

Я вздрагиваю.

От дыхания Артёма на моей коже появлялись мурашки. От Кирилла неприятный озноб.

Так было всегда?

Как ни стараюсь вспомнить, мне это не удаётся.

Может, дело в том, что раньше мне не с кем было сравнивать?

— Спасибо. — шепчу задушено.

Ещё бы ему не нравилось…

На ногах нежно-голубые туфли на высоких каблуках с ремешками на лодыжках. Длинное, переливающееся, бирюзовое платье, да, я хочу, чтобы Северов увидел меня в платье, которое я подбирала под цвет его глаз. Вот так я схожу с ума! Сбоку разрез до середины бедра, открытая спина и широкие бретельки с неглубоким, но ощутимым декольте. Странно, но даже родители одобрили. Волосы хотела оставить распущенными, но тогда они скроют спину. Поэтому закола на макушке, оставив одну завитую прядь над правым ухом, игриво подпрыгивающую при ходьбе.

В дороге разговариваем на нейтральные темы. Надо отдать Киру должное, разговор о вчерашнем он действительно не заводит. Но вот касается другого, от чего мне на ходу из машины выпрыгнуть хочется.

— Пора начинать приготовления к свадьбе. Пять недель всего осталось. Необходимо забронировать ресторан, если не хотим устраивать банкет в бистро. — толкает он с улыбкой.

Юморист чёртов.

— Угу. — бубню себе под нос, чтобы не заорать, что нафиг мне эта свадьба не упёрлась.

— Настя, есть пожелания по поводу ресторана? Как на счёт "Мезон блю"?

— Да, наверное…

— Не устраивает? Можешь выбрать любой. О финансах не беспокойся, бери лучшее.

— Окей. — выдыхаю устало.

Финансы… Финансы… Финансы… У него только деньги и карьера на уме. Лучше бы он был сыном моих родителей. Вот уж точно яблочко от яблони…

— Что с тобой сегодня?

— Просто голова болит. — не стесняясь, вру.

— Может, в аптеку заехать? Нам ещё три часа на выставке придётся пробыть, а потом ресторан.

— Да, пожалуйста.

Выставка, как и ожидалось, оказывается скучной. В искусстве, не смотря на старания родителей, я так и не научилась разбираться. А этот экспрессионизм вообще не понимаю. Ну что люди находят в геометрических фигурах и искривлённых лицах, что готовы выкладывать за них баснословные деньги?

Уже полтора часа мы ходим от картины к картине. Должанский уверенно рассказывает то об одной, то о другой. Слушаю его в пол уха.

Телефон в сумке отдаётся короткой вибрацией, и сердце подпрыгивает в груди. Не решаюсь прочитать сообщение при Кире. Знаю, что это может быть Вика, но внутреннее чутьё подсказывает, что это не она.

Мы ведём светские разговоры с многочисленными знакомыми. От натянутой улыбки у меня скоро рожа треснет.

Мобильный снова коротко жужжит.

Игнорирую.

Опять вибрация. А потом ещё и ещё.

— Я вас ненадолго покину. — извиняюсь и быстрым шагом захожу в туалет.

Щёлкаю замок и дрожащими пальцами достаю телефон. Пять сообщений в мессенджере.

Заносчивый засранец: Малыш, я скучаю. Пиздец меня на ошмётки рвёт.

Перечитываю несколько раз и смеюсь. Вспоминаю третью неделю в академии, когда в моей жизни появился Северов. С первой же встречи он меня так выбесил, что я не задумываясь подписала его так, как он себя повёл.

Начинается лекция, и преподаватель спускается к трибуне, но вместо того, чтобы начать занятие, ошарашивает всех словами:

— Группа, у нас новенький. Подойди сюда. — глазами указывает на место рядом с собой.

Высокий парень с белыми волосами, явно старше нас на несколько лет, вальяжной походкой спускается вниз и обводит аудиторию презрительным взглядом.

— Новенький на третьей неделе?

— Ого, какой красавчик.

— А взгляд-то какой.

— Я бы ему прям сейчас дала. — разносится со всех сторон вовсе не тихий шёпот.

А я вдруг ни с того ни с сего начинаю закипать.

— Представься, пожалуйста. — просит препод.

— Артём Северов. Для красоток просто Артём. — подмигивает, и вся женская половина начинает зачарованно вздыхать.

А меня бесит. До трясучки. Впервые в жизни один вид человека, его манера держаться, говорить и даже смотреть выбивают меня из равновесия.

— Расскажешь что-то о себе? — выбивает Иван Владиславович.

— На хрена? — лениво обрубает этот заносчивый засранец.

— Тогда садитесь, молодой человек, и впредь будьте сдержаннее в словах. — качает головой Соболев. — И ещё: оставь свой номер Насте Мироновой. Она — староста и добавит тебя во все необходимые группы. — указывает головой в моём направлении, а мне отчего-то хочется провалиться под землю.

Этот наглец подходит ко мне с кривой умешкой и, нависая над столом, толкает:

— Ну, привет, красотка.

— Номер давай. — буркаю, отводя взгляд от нереального цвета глаз.

— Только ты обязательно мне позвони.

— Не дождёшься! — рявкаю, загораясь злостью.

— Значит, ты — злюка. — сипит, понижая голос. — Люблю таких.

— Пошёл ты!

Он смеётся, диктуя номер, который я забиваю в телефон.

Мне впервые за восемнадцать лет жизни хочется вцепиться человеку в глотку.

— И не забудь, идеальная девочка — Артём Северов. — обрубает и, подмигнув, уходит вверх по лестнице.

— Не забуду, не сомневайся! — шиплю, записывая в телефонную книгу "Заносчивый засранец".