— Давай, маленькая, не сдерживайся. — выдыхает мне в рот, продолжая двигать пальцами.

И я взрываюсь. Тысячами звёзд. Миллионами салютов.

Даже сквозь экстаз ощущаю внутри его пальцы, которые чувствуются острее из-за конвульсий оргазма. Кричу, но Северов крепко прижимает ладонь к моим губам. Падаю ему на грудь в попытке ухватить хоть немного воздуха. Ноги дрожат.

Да что там ноги?

Всё тело трясётся от второго в жизни оргазма, который, как я и думала, по всем меркам отличается от первого. Сильнее. Мощнее. Ярче.

Цепляюсь зубами в его плечо и просто стараюсь выжить. Пережить наслаждение, от которого меня разорвало на куски.

Медленно, часть за частью, собираюсь в нечто цельное, но всё ещё неспособное мыслить и двигаться.

Хотя какие там движения?

Я даже видеть и слышать нормально не могу. Перед глазами чёрный туман. В ушах бешенный рёв крови и собственные стоны. В голове пусто. За рёбрами дробилка. В лёгких кофе, табак, корица и терпкий запах моего удовольствия.

С каким-то запозданием слышу странное рычание и понимаю, что оно принадлежит Северу.

— Всё хорошо, родная?

С трудом воспринимаю, связно мыслить всё ещё мешает его рука, которая так и остаётся у меня в трусах.

— Как никогда, Тёма.

Взлетаю. Падаю. Разбиваюсь. Собираю ошмётки и опять распускаю крылья, когда Артём касается меня губами в нежном поцелуе.

Сдохну, если не окажусь в ней

Как дышать? Как, сука, дышать? Как, блядь?!

Даже элементарные функции организма не удаётся выполнять, когда мои пальцы во влагалище у моей идеальной девочки.

Она вгрызается мне в плечо. Чувствую, как трещит кожа под её зубами, но мне сейчас настолько похую, что даже боли не ощущаю.

С трудом вентилирую кислород, гоняя его по скукожившимся до размера чернослива лёгким. Трясёт как припадочного.

Блядь, видеть её лицо, когда кончает — это, сука, целый экшен. И хуй с ним, что едва черты в этой темени различаю, стоны и крики тоже до черта о многом говорят. Но мало мне этого.

Собираю мозги в кучу и складываю слова в предложение. Выходит хреново, но пока иначе никак:

— Всё хорошо, родная?

Сиплю, давясь слюнями, но всё же вывожу эти три слова.

— Как никогда, Тёма. — раздаётся тонкий шёпот где-то в районе шеи, и я готов всё на своём пути сносить, как грёбанный смерч, чтобы слышать это снова и снова.

Дышать, — напоминаю себе, — надо, блядь, дышать.

На эмоциях даже в мыслях с матами борщу. Похер. Врубаю все реактивы и лечу вверх. Через какие-то неимоверные усилия себя протаскиваю, чтобы вытащить руку из трусов Мироновой.

Сука, больше хочу, намного больше, и похеру, что и этого уже немало. Помню, что держаться обещал, но как, блядь, если она меня через все круги Ада прогоняет?

"Можешь и ты снять?"

Пиздец, сидели в машине по пояс голые, а я даже руку ей в трусы не засунул. С каких пор во мне эта закалка появилась? С другими-то насрать было. Одна не даст, другая раздвинет. Где надо будет, надавлю, пробью броню. А сейчас, сука, святой. Только нимб на металл сдал, когда с баблом паршиво было.

"Коснись меня там…"

Коснулся. Мало. Слишком мало. Не хватает. Хочу на вкус её попробовать. Вылизать. Выпить. До дна, сука. Хочу не только пальцы в неё загонять. Вставить по самые яйца. Но вот здесь-то и начинается полный пиздец.

Она слишком узкая и тугая. С трудом второй палец протолкнул. Если раньше и были сомнения в том, что она целка, то больше нет. Понятия не имею, как член засовывать буду. Сука, время надо. И судя по всему, до черта.

Похеру. Выдержу. Скрипя зубами, пробурюсь через всё. Ради неё. Ради нас. Чтоб были эти "мы". Справлюсь, не слабак.

— Я тебя, маленькая, сильно-сильно. — опять хриплю. Прочищаю горло. Сглатываю. — Очень, Насть. — добавляю, когда отрывает от плеча голову, опять ведь после поцелуя прячется и смотрит в глаза. Тысяча вольт и разрыв.

— И я тебя, Тёмочка. — пищит, но громче грома внутри отдаётся это её обращение.

Почти двадцать лет прошло, а, сука, цепляет.

— Не называй так. — выдавливаю, опуская ладонь ей на щёку. Большим пальцем поглаживаю скулу. Точь-в-точь, как маньячина, глотаю переработанный ей кислород, прижимаясь к губам, но не целую. Только касаюсь. Хоть и с трудом, но дышу. — Поехали отсюда? — быстро сменяю тему, пока не размозжило.

Настя кивает головой и следом заливается краской.

— Не могу. Я… Там… — опускает глаза вниз. — Куда в таком виде?

— Ко мне поедем. — рублю уверенно. Представляю, какие мысли лезут ей в голову. До конца идти не собираюсь, но и на тормоза жать поздно. И так в кювете. — Боишься?

— Не боюсь. — уверенно кивает и топит лёгкую улыбку с мозговъебательными ямочками.

Блядь, они меня точно доконают.

— Тогда едем?

— Едем.

— Уверена?

— Сколько можно об этом спрашивать? — возмущается, дуя распухшие от диких поцелуев губы. — Уверена, Артём. После всего, что было… К тому же ты обещал. — прячет красную мордаху за волосами, а я впервые с того момента, как вышел с её работы, улыбаюсь. Вот такая она, моя идеальная девочка.

— Обещал — значит, сдержу. Веришь?

Хватаю ладонями её лицо и тяну вверх, пока не сцепляемся взглядами.

— Верю, Тём. Но мне надо будет вернуться домой до рассвета.

— С предками проблемы?

— Не спрашивай. — отворачивается.

Опять беру в плен.

— Что случилось, малыш? — молчит упорно и долго. — Поделись со мной, прошу.

— Не хочу говорить об этом. Тебе не нравится, когда я тебя о прошлом спрашиваю. Вот и я не хочу говорить о родителях. Давай закроем, ок?

— Окей. — бурчу в ответ.

На самом деле ни хрена я на это не согласен, но сейчас терплю. Рано или поздно всё равно вытащу. Всё о ней знать хочу. Каждую, сука, мелочь. Не знаю, что у неё там со стариками, но если надо будет, заберу. И насрать, что давно привык один жить. Со мной будет.

— Поехали? — отбиваю вполне ровно, хотя за грудиной всё ещё колошматит.

— Да, но мне обуться надо. — трещит, глядя на свои ноги, всё ещё стоящие на моих.

Блядь, совсем забыл, что она босая и даже без носков.

— Не надо! — рычу и, подхватив Настю на руки, несу в тачку.

***

— Ты чего там зависла? — оборачиваюсь на Миронову и вижу, что она мнётся у порога.

Так и стоит на том месте, куда я её опустил, едва в квартиру занёс. Да, как тот самый питекантроп притащил на руках в свою пещеру.

— Ничего, просто… — вздыхает. — Воспоминания. Такое чувство, что целая жизнь прошла с того момента, как была здесь в прошлый раз. Столько всего произошло. Изменилось…

Подхожу и обнимаю. Ничего не говорю, просто прижимаюсь губами к волосам.

Моя жизнь тоже на "до" и "после".

Пока ехали, удалось хоть немного в себя прийти, но сейчас опять растаскивать начинает.

Всё ещё не верю, что моя девочка снова у меня дома. Когда в прошлый раз уходила, уверен был, что больше никогда порога не переступит, а сейчас…

Блядь, как пережить эту ночь, до сих пор не знаю. Уже третьи сутки без сна. Да и Настя тоже. Надо в руках себя держать, но как после всего случившегося?

Ни одной грёбанной идеи на этот счёт.

— Хочешь ванну принять?

Отхожу на пол шага, чтобы иметь возможность видеть её лицо.

Она заливается краской и прячет взгляд. Да и самого ещё нехило так колбасит после пережитого. Никогда бы, блядь, не подумал, что можно получить такой кайф, доставляя удовольствие любимой девушке.

— А ты дашь мне что-нибудь переодеться? — пищит, поднимая глаза.

Вижу, как тяжело ей этот контакт даётся. Всё ещё стесняется. Пока ехали, все рисунки на ковриках изучила, так ничего и не сказав. Но пальцами всё равно весь путь сплетались.

Похер, прорвёмся.

— Ещё одну футболку утащишь? — смеюсь, разглядывая её шмотки.

А самого топит от того, что она её таскает. Мной, блядь, пахнет.