— О, идеалочка явилась. А что же не первая, как всегда? — доносится откуда-то сбоку, но я даже не оборачиваюсь.

Раньше не позволяло воспитание. Никаких эмоций на публику. Всегда холодно-отстранённая.

А сейчас?

Желание вырвать пару прядей становится нестерпимым до зуда в ладонях. Не реагирую не потому, что так правильно, боюсь с эмоциями не справиться, и вместе с волосами полетят ещё и зубы.

На автомате скидываю одежду и натягиваю форму. Сейчас начнётся занятие по самообороне. Отработка защиты и нападения. Надеюсь, в пару со мной попадёт именно обладательница зацепившей реплики, вот тогда-то и оторвусь. А если не она? Пофиг. Мне срочно надо кого-нибудь убить. Или придётся головой об стену расшибиться, чтобы вернуть хоть какое-то равновесие в свой расшатавшийся внутренний мир.

— Да она с самого утра заторможенная. Лучше близко не подходить, вдруг заразная. — у шкафчиков раздаётся хохот.

Что я там говорила? Не реагирую, чтобы никого не покалечить?

Разворачиваюсь с плохо скрываемым желанием убивать.

Заболоцкая только тонкую трещину в плотине моего самообладания пробила, а сейчас её прорвало. Ярость бурным потоком вырывается, сочится через кожу, горит в глазах. Кажется, что даже воздух вокруг меня накаляется и окутывает тёмной аурой. Сжимаю и разжимаю кулаки. Скрежещу плотно стиснутыми зубами. В глазах пылает огонь моего бешенства.

И они это видят. Как-то резко замолкают.

Размотать четырёх девчонок по раздевалке для меня труда не составит.

Уже пять лет занимаюсь каратэ и боксом. Не фанатично, конечно. Только для себя, поддерживаю форму и тонус. Начала заниматься, как только приняла решение поступать в полицейскую академию. Девушке с моей комплекцией пришлось бы туго. Я не хотела начинать с нуля, как большинство студентов. И, естественно, втайне от родителей. В выбранной мной профессии надо ко всему быть готовой.

Волчинская гордо вскидывает голову.

Так вот кому эти фразочки принадлежали. Странно, что сразу не догадалась. Карина — та ещё стерва. И подружки ей под стать.

Складывает руки на груди и гордо её выпячивает.

Куда уж ещё больше её и без того внушительного "четвёртого".

Поднимает вверх аккуратно выщипанную бровь. Постукивает по руке наманикюренными ногтями. Распущенные светлые волосы перекинуты на одно плечо.

Вообще не понимаю, что она тут делает. Не в данный момент, а вообще в академии. Всегда с иголочки, с идеальным маникюром и макияжем. Как и я, но она по-другому. Сексуальнее что ли.

— Проблемы, идеалочка? — ненавижу это слово. Тоже от него, от Северова, прицепилось. — Ну чего стоишь как истукан? Ммм? Что не так, а, идеалка? — цепляет, потому что знает не то, что не ударю, а, как обычно, пущу в игнор.

Не сегодня.

— Да, Волчинская, у тебя огромные проблемы. — выдаю со злобным шипением.

Замечаю, как в ужасе расширяются её глаза, когда делаю выпад. Удар. Рывком приземляю хрипящую Карину на колени.

Дышу до разрыва лёгких. Грудная клетка высоко поднимается и опадает с шипящими звуками.

Во мне не остаётся ни капли жалости или сострадания, когда смотрю на её перепуганное лицо и округлившиеся карие глаза. Все два года она меня доводит просто потому, что я когда-то посмела заявить, что меня не интересует её дружба.

Оскорблённая принцесса, мать её.

Ещё удар кулаком в лицо.

Рвать волосы не для меня — девчачьи драки. Видимо, глубоко внутри меня всегда жил беснующийся мальчишка, который любит кровь. Ту самую, которая брызгает из её носа и стекает по моим костяшкам. Мальчишка скачет от радости. Тараканы пускаются в пляс. А монстр, о котором я даже не подозревала, требует больше крови. Ещё, ещё и ещё.

На периферии сознания улавливаю визги Карининой своры.

— Перестань!

— Миронова, хватит!

— Ты что творишь?

— Перестань! Кто-нибудь, уберите её!

— Парней позовите!

— Рты заткните! — рявкаю зло и снова заношу кулак.

— Хватит, Настя. Ты с ума сошла? — бросает Вика, перехватывая занесённую для удара руку. — Тормози, Насть.

Странно, но это срабатывает.

Разжимаю кулак, на который наматывала волосы Волчинской. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Выдыхаю со свистом сквозь стиснутые зубы. Выдаю разворот на месте и быстрым шагом вылетаю на улицу. На визжащую свору даже не смотрю.

Вдох-выдох.

Почему так жарко?

Если бы прямо сейчас с неба ливень хлынул, то от меня точно пар пошёл бы.

— И что это было? — бурчит подруга.

— Достали! Все и на максималках. — отбиваю не разлепляя век.

Если бы я только знала, что это ещё не конец моих злоключений. Если бы догадывалась, чем закончится этот день…

Лучше бы меня на месте молнией пришибло.

***

Размеренным шагом направляемся в сторону спортзала. Размазываю взгляд по столетним стенам и паркетному полу. Цепляю в фокус проходящих мимо студентов. Таскаю густой воздух. Прилагаю все усилия, чтобы не сосредотачиваться не только на произошедшем, но и на собственных разрастающихся в душе эмоциях и заполняющих мозг мыслях.

— Никогда тебя такой не видела. — бубнит подруга, не отрывая глаз от пола.

— Сама удивляюсь, — правда, от себя в шоке, — с чего вдруг сорвалась? Надо было проигнорить, как всегда. Но знаешь, Вика, — замолкаю, стараясь подобрать правильные слова, — не жалею. Внутри меня будто стоп-кран сорвало.

На самом деле жалею, что не довела начатое до конца и не размазала Карину по стене.

Злость притупилась, но не исчезла окончательно. Наверное, я схожу с ума. Что со мной сегодня творится? Сегодня я не просто стою у черты, которую никогда не решалась пересекать. Я за неё шагнула.

— Волчинская, конечно, тварь. Но чего ты из-за неё так бесишься? — высекает Вика, переводя на меня взгляд.

Запускаю пальцы в волосы, растрёпывая собранный хвост, и выдаю какой-то хриплый смешок.

Из-за неё? Да плевать мне на эту курицу с высокой колокольни. Если бы Заболоцкая только знала, от чего мне так крышу снесло, то похлеще моих тараканов выплясывать начала.

Кстати, о них… Что-то больно тихо в черепной коробке. Слишком тихо. Меня это пугает.

Глухо выдыхаю и поднимаю ресницы, открывая глаза.

— Да по херу на неё. — сегодня с эмоциями явно перебор, поэтому "запрещённые" словечки — меньшее из всех зол. — Ты меня до этого довела, Вика. — отбиваю глухо.

— Я? Ты что, так обиделась? Ну, извини. Я хотела подойти, просто не знала, что ещё сказать. — опять начинает тарахтеть.

— А ты и так уже всё сказала. — выдаю задушенным голосом. — Больше, чем надо. Чем могу выдержать.

Останавливаемся на входе в спортзал, потому что у ринга уже человек двадцать толпится.

— Ну, извини, Насть. Я серьёзно. Прости. Переборщила. — слышится явное раскаяние в её голосе.

— За что? За то, что вывалила на меня разом всё дерьмо, от которого уже не отмыться? За то, что вывернула меня наизнанку? За правду простить? За неё не прощают. Её или заталкивают куда поглубже, или принимают. Я наконец своей в глаза взглянула.

— В смысле?

Ответ на свой вопрос она получает, когда прослеживает за моим взглядом.

Я смотрю на Северова. Точнее, прямо в его бирюзовые глаза. Они прожигают. Испепеляют душу.

Чувствую, как краска приливает к щекам и расползается ниже, но глаз не отвожу. Впервые. До упора. Разряд. Ровная линия пульса, как и всегда.

Он полностью поворачивается и делает шаг в нашу сторону. Контакт не разрываем.

Ещё шаг.

Сердце частит так, что пробивает насквозь грудную клетку.

Шаг.

Дыхание срывается. Лёгким категорично не хватает кислорода.

Шаг. Шаг. Шаг.

В упор.

Он нависает надо мной, как скала.

— Палишься, идеалочка. — выписывает спокойно, но на губах играет лёгкая насмешка.

А у меня сердце в пятки проваливается.

Идеалочка… Идеальная девочка…

Только так, никак иначе. Хоть бы раз по имени назвал. Или по фамилии. Да вообще как угодно, но только не так.