Отобрав в чулане какие-то травы, Лэрга смешала их в большой миске, растерла в пыль и залила серебристой жидкостью из стеклянной бутыли. Запахло чем-то прохладным, горьковатым. Когда снадобье было готово, она взяла миску, кропило и вышла во двор. Я — за ней, просто чтобы как-то убить время.

Макая кропило в зелье, Лэрга разбрызгивала его по четырем ветрам и что-то заунывно напевала — так тихо, что я не могла разобрать ни слова. Когда не осталось ни единой капли, на небе, до этого ослепительно синем, появились первые тонкие перышки облаков.

— Ну вот, — она поставила пустую миску на ступеньку крыльца, — дело сделано. К утру, а может, еще и ночью, пойдет дождь. Дней на пять или даже на неделю. Я постаралась собрать тучи к озеру, чтобы не слишком пострадали поля. Будем надеяться, что Элия вернет книгу. Но если она что-то заподозрит, будет намеренно тянуть время.

Дождь и правда полил, да такой, что носа из дома не высунешь. Хорошо хоть у меня был во дворе уголок с навесом. Лэрга занималась своими делами, ездила в карете во дворец или еще куда-то, а мне оставалось только ждать.

Я ловила себя на том, что думаю об Иттоне. Что-то случилось, когда мы разговаривали мысленно. Как будто соприкоснулись душами. Я ничего о нем не знала, кроме того, что он потерявший память глухонемой конюх Элии, которого магия несколько ночей в месяц превращает в волка. Не знала даже, как он выглядит в человеческом обличье. Возможно, старый и уродливый. Но это было неважно. И я ждала новой встречи.

Скоро стало ясно: случилось то, чего мы и боялись. Элия действительно все это время продержала книгу у себя. Неужели связала необычные для этого времени проливные дожди, Лэргу и свидания Арниса с жабой? Как бы там ни было, красная книга оказалась в Хранилище как раз в тот день, когда выглянуло солнце. Кайвин прислал записку, и Лэрга отправилась туда, а вернулась такая злая, что Митрис с хриплым карканьем забился подальше в угол.

— Что случилось? — осторожно спросила я.

— Я встретила ее, когда возвращалась домой, — Лэрга достала из сумки книгу в красном переплете и положила на стол. — Элию. Похоже, она везла Марию в лесную хижину, чтобы та оттуда отправилась на свидание с Арнисом. И мы с ней немного… повздорили.

Иттон

Я занимался своей обычной работой, а из головы не шла лиса.

Иресса. Лиса Иресса…

Какое мне до нее дело?

Вот только… она не лиса. Не совсем лиса. А я — не совсем человек.

Что-то произошло в тот момент, когда наши взгляды встретились. И потом, когда я говорил с ней, а она передавала мои слова ведьме Лэрге.

Это были вовсе не человеческие чувства. Но и не волчьи.

Я ничего не знал о своей прежней жизни, до того как открыл глаза посреди поля. Наверняка Зилга была не первой моей женщиной, поскольку тело прекрасно знало, что к чему. Но заложенное в звериную сущность оказалось сильнее человеческого разума, поэтому в волчьей ипостаси мне приходилось быть волком — во всех смыслах. Не только охотиться и есть сырое мясо.

Волки образуют пары, которые сохраняются на протяжении всей жизни. В первую свою зиму я сражался с другими-волками одиночками за молодую самку, изгнанную из стаи. Она стала моей подругой, шесть ночей в месяц мы проводили вместе, но это продолжалось недолго. Через полтора года волчица погибла, и я остался один.

То, что я испытывал по отношению к ней, — это были чувства волка, не человека. Влечение, заложенное от природы. Хотя, потеряв ее, я тосковал, как человек. И все же это было нечто плотское, телесное, относящееся к моей звериной, магической ипостаси.

Иресса — это было влечение души. Наверно, я понял это в тот момент, когда Лэрга сказала, кто она. Женщина, которая не смогла пережить предательства и получила новую жизнь в качестве подручной ведьмы. Сожаление, жалость, сочувствие, желание если не помочь, то хотя бы утешить — вот что я испытывал в тот момент.

Марии я сочувствовал не так сильно, хотя той тоже не повезло. И вовсе не потому, что ее душа очутилась в противной пупырчатой жабе. Она показалась мне более сильной, несмотря на страх и отчаяние. Или, может, еще и потому, что ее угораздило влюбиться в принца, который не вызывал у меня особых симпатий?

Через день после того, как мы были у Лэрги, с чистого неба полил дождь и продолжался уже неделю. Явно не простой дождь — колдовской. Наверняка это было делом ее рук. Она сказала, что ей нужна магическая книга, которую Элия забрала из какого-то Хранилища и держала у себя.

На время непогоды я вернулся домой, и Арт по вечерам приходил в конюшню поболтать.

«Если бы мы только смогли украсть эту книгу, — сказал я. — Но как попасть в тайную комнату?»

«Не получится, — с выражением полной безнадежности покачал головой кот. — Ключ Элли носит на груди».

«Есть еще один вход — по лестнице из конюшни. Но я не знаю, как открыть панель, в ней нет замка. Сколько ни пытался подсмотреть, что делает Элия, но не смог».

«Может, попробуем вместе?»

«В такую погоду она никуда не поедет верхом, — возразил я. — А карета подъезжает прямо к крыльцу».

И все же удача нам улыбнулась. Как-то вечером Элия зашла на конюшню проведать Смайра, а потом подошла к панели, и я заметил, в каком месте она нажала. Выждал немного, попробовал — и панель отъехала в сторону. Но подниматься не стал — побоялся, что Элия еще в комнате. Как раз пришел Арт, и мы заговорили с ним об эфирных телах.

И вдруг я кое-что вспомнил. Однажды я вышел во двор и увидел, как Элия разговаривает с женщиной постарше, в богатой одежде. Гостья покосилась на меня и что-то сказала, на что Элия ответила:

— Он глухонемой.

Наверно, она думала, что издали я не разберу сказанное по губам. Но солнечный свет падал так, что я отчетливо видел ее лицо. После истории с Зилгой мне хотелось узнать как можно больше — в надежде, что это поможет отомстить, поэтому ловил все ее разговоры.

— Говорят, эфирное тело может стать настоящим, — сказала Элия. — Но поскольку у души может быть только одно тело, первое в этом случае умрет.

Тогда я ничего не знал об эфирных телах, но эти ее слова почему-то запомнились. А вот Арта они чрезвычайно взволновали.

«Как бы узнать, правда это или нет? — повторял он снова и снова. — А если правда, то что для этого надо сделать?»

В конце концов мне это надоело, и я решил снова попытать счастья. Панель открылась так же легко, как и в первый раз. Вверх уходила винтовая лестница. Взяв свечу, я поднялся по ней и уперся в дубовую дверь — тоже без замка. Арт устроился парой ступенек ниже и ждал, изнывая от нетерпения.

Времени прошло немало. Наверно, я перетрогал всю дверь сверху донизу, но она так и осталась запертой.

«Наверно, эту можно открыть только заклинаниями», — уныло предположил Арт.

«Или надавить сразу в двух местах», — возразил я.

«Или в трех. Или в пяти».

«По-твоему, у Элии три руки?» — я начал ощупывать дверь двумя руками на уровне женского роста.

И вдруг она открылась!

«Ты запомнил, куда нажал?» — Арт вскочил и чуть не полетел вниз.

«Запомнил, не волнуйся».

Мы вошли в комнату — довольно большую всю в черных драпировках, и первым, что бросилось в глаза, оказались две книги на деревянных подставках, одна в черном переплете, другая в красном.

«Как ты думаешь, какая нам нужна? — я остановился в замешательстве. — Жаль, Лэрга об этом ничего не говорила. Не тащить же обе. Может, я буду листать, а ты посмотришь?»

«Подожди, — остановил меня Арт. — Уже светает, а Элли поднимается рано, иногда затемно. Как бы не застала нас здесь. Дождь вряд ли закончится в ближайшие дни. Придем завтра после полуночи и посмотрим».

Но следующей ночью удача решила, что и так уделила нам слишком много внимания. Нет, в комнату мы попали и книгу пролистали, но явно не ту. Я переворачивал страницы черной, а Арт, сидя на столе, проглядывал, что там написано.