Он не знал, но наверняка чувствовал, что от этого сражения взглядами зависит и его жизнь. Если он посмеет копать под меня, а значит и под мой Род, я его уничтожу. Нужно-то всего ничего — отдать команду Дирхтану и его стае. Или взять с собой на занятия Ахашши. Один плевок в сторону героя Империи — и тот скончается в течение суток.

— Яра… — Аня дёрнула меня за рукав. — Яра, пошли скорее.

— А, что?

Я и не заметила, как закончился урок — так сильно была увлечена противостоянием с Белкиным. Повернувшись к подруге, увидела направленные на меня взгляды. Прочитать их было легко — жалость, презрение, зависть, ненависть. Безразличных было меньше всего. Подруги вытянули меня сначала в коридор, затем на улицу. Следующее занятие — магическая боёвка, так что мы выдвинулись в сторону полигона.

— Что с тобой происходит, Яра? — тихо спросила Аня, подхватив меня под руку.

— Я читала про ПТСР. Между прочим, у тебя все признаки, — тут же добавила Света, схватившись за меня с другой стороны.

— Что за ПТСР?

Я склонила голову к плечу и скосила глаза в сторону. Княжны Дорофеевы отставали от нас на два шага, они вели под руки того самого Митеньку Гаврилова, от которого была в восторге Аня.

— Посттравматическое стрессовое расстройство, — ответила Света, недовольно сжав губы. — Это не шутки, это тяжёлое психическое состояние. Ты отразила атаку иномирных тварей из спонтанного разлома, потом участвовала в сражении…

— Стоп-стоп! Подожди, ты считаешь, что это как-то повлияло на мою психику? — я выдернула руки и повернулась к подруге. — Сражения и битвы — это реальность, Света. Каждый день где-то гибнут люди, идут войны, просто масштаб этих войн разный.

— Тебе шестнадцать! Ты не воин и даже не боевой маг, — моя блондинистая подруга нахмурилась и сжала кулаки. — Ты пацифист с особо чуткой натурой и ты… ты выращиваешь цветочки, варишь энергетик в алхимической печи, предназначенной для варки многокомпонентных зелий.

— На ней не написано, — пожала я плечами. — И вообще… алхимия — не моё.

— У тебя ПТСР, тебе нужно обратиться к целителям душ, — продолжала настаивать Света, упрямо выставив подбородок.

— Ну уж нет! — я покачала головой и отмахнулась. — Спасибо за заботу, но мне только задушевных бесед не хватает для полного счастья.

— Яра!

— Света!

— И что это было там в классе? — перевела она тему, но я видела, что подруга не сдастся и снова поднимет вопрос о целителях душ. — Сначала ты улыбалась Чебукову, а потом уставилась на Белкина! Что у тебя может быть с ними общего?

— Хватит. Прекрати этот допрос, — да, я была резка со Светой, но по-другому она бы не поняла. — Чебукова я увидела впервые сегодня на занятии, Белкина — в первый день учёбы. Ничего общего у меня с ними нет.

— Тогда почему…

— Не знаю я! Мне надо было отвернуться или что? Спрятаться за твою спину, как раньше, и делать вид, будто меня не задевают насмешки и подколки?

Я разозлилась и ударила по больному. Это было нечестно по отношению к Свете, которая всегда была рядом. Она, Аня и Жанна были самыми близкими людьми. Наверное, они были даже ближе, чем отец и братья, которых я почти не знала. Всё, что у меня было, — воспоминания Ярины из детства, когда Михаил с Николаем проводили много времени с младшей сестрёнкой.

— Ты изменилась, — Света бросила взгляд на мою ладонь, отмеченную зубами Дирхтана, и замолчала. — Я так привыкла защищать тебя, что не заметила, как ты вдруг выросла.

— Я люблю тебя, милая, и благодарна за всё, поверь, — я улыбнулась и обняла подругу. — Но я больше не хочу прятаться и искать утешение. Я устала, я так устала…

— У тебя освобождение на сколько? — Света так быстро сменила тон на заботливый и ласковый, что я растерялась. — На неделю, две?

— На две. У меня была дырка в боку, вот такая, — я показала пальцами размер раны и скривилась. Света побледнела и сочувственно обняла меня, прижав к себе так крепко, что я всерьёз испугалась за свои рёбра. — Целитель залатал, но, сама знаешь, всё равно придётся поберечься.

Я и не думала, что подруги до сих пор пытаются защищать и оберегать меня от всего на свете. После аварии и смерти мамы все так легко поверили в то, что я абсолютно беспомощна и нуждаюсь в защите. Именно эту карту я разыгрывала, изображая Ярину, и именно она оказалась рабочей. К тому же, моя линия поведения была отработана за два года на Максимилиане.

Повеселев, я сама ухватила подруг под руки, обернулась к близняшкам Дорофеевым и улыбнулась извиняющей улыбкой. Княжны тут же расплылись в ответных улыбках, шагнули ближе и представили мне Митеньку Гаврилова.

А парень молодец! Блаженная улыбка на его лице смотрелась естественно, будто приклеенная, а сам он производил впечатление игрушечного пупса. Пухлые губы, румяные щёчки с ямочками, золотистые кудряшки — вылитый ангелочек. И как только его такого красивого в школу отпустили? Именно это я у него и спросила.

— Бабушка сказала, что мне стоит завести друзей, — смущённо ответил он. — Она говорит, что хороший друг нужен каждому.

— Твоя бабушка — очень мудрая женщина, — согласилась я и уселась на первый зрительский ряд.

Освобождение было только у меня и Митеньки. В связи со слабым здоровьем лекари рекомендовали ему отдых от волнительных событий и агрессивных действий. Как с таким заключением и поведением Митенька встанет во главе рода я не стала спрашивать — это было очевидно. Скорее всего, ему подберут деловитую супругу, которая будет вместо бабушки следить за здоровьем «пупса», а заодно и за делами рода.

Мы мило болтали, в основном о бабушке сиятельного графа и его родителях, трагически погибших в одном из спонтанных разломов. После гибели старших бабушка взяла управление родом в свои старческие, но сильные руки и окутала единственного внука таким количеством любви, что мальчик сам не понял, как стал для всех аристо Митенькой.

Этот разговор немного успокоил меня, я даже расслабленно улыбалась в ответ на чистую и задорную улыбку «пупса». Так было до того момента, пока меня не прошибло молнией чувство опасности. Между лопатками уже не зудело — горело. Шея покрылась мурашками, а по спине скатилась капля пота. Что же это? Где опасность?

Я вертела головой по сторонам и искала… искала то, что пробуждало во мне инстинкты. И если раньше это был инстинкт самосохранения, то после множества битв это был уже отработанный рефлекс — нужно готовиться к бою. Встретившись взглядом с самым молодым героем Империи, я резко выдохнула. Что он забыл на школьном полигоне? Пришёл следить за мной?

Широкими размашистыми шагами к нам направлялись военные, среди которых мелькнула макушка Алексея Наумова. Неужели я чем-то выдала себя? Пришлось несколько раз сжать и разжать кулаки, чтобы удержать на лице приветливую улыбку. Наумов, Белкин… кто ещё осчастливит визитом школьный полигон?

— Ярина, — поприветствовал меня Наумов.

— Алексей, — кивнула я в ответ, затем повернулась к Митеньке и представила их друг другу. — Алексей, это великий граф Дмитрий Гаврилов. Митенька, это Алексей — второй наследник рода Наумовых.

— Рад, очень рад! Приятно рад… познакомиться, — Митенька встал, сел, снова встал и наконец пожал руку Алексею. — Наслышан о вас. Наши отцы дружили, до того как…

— Рад личной встрече, — серьёзно сказал Наумов. — Я тоже, эм… Наслышан.

— По какому событию вы оказались на школьном полигоне? — спросила я, слегка наклонив голову и посмотрев на стоявшего в отдалении Белкина.

— Сопровождаем героя, следим за соблюдением правил до проведения отборочных соревнований Чемпионата, — отчитался Алексей. — Они всего через месяц, поэтому мы сейчас проверяем безопасность и подготовку преподавателей.

— В таком случае не смею задерживать, — я вежливо улыбнулась и села на скамью.

Одно хорошо — не за мной они все сюда явились. Ну а следить… пусть следят, я буду самой тихой и неприметной из всех девушек в мире. Переданные отцом книги я изучила, даже нашла для себя кое-что новое, но не это главное. Главное — теперь в случае допроса я могу сослаться на общеизвестные факты и родовые тайны.