— Яара́ну, беги! Беги, спасайся! — мама кричала, склоняясь над сыном. — Яара́ну! Слышишь меня⁈ Беги! Яара́ну Войту́ра, сейчас ты уйдёшь и спасёшься, это приказ.

Сила приказа гнула спину, плечи склонились, колени подогнулись, и я упала на усыпанный телами мох. Я не смогла противиться. Не смогла… я не смогла их спасти. Но я поклялась отомстить. Это я сделать могла.

Сапоги скрипели от песка и золы, когда я бежала прочь. Бежала, оставив мёртвого брата и маму. Я знала, что уже никогда их не увижу.

Слёзы катились по щекам, я размазывала их вместе с копотью и кровью моих людей.

Убитых было так много, что мы не успевали их сжигать. Погребальный костёр! Я обернулась к разрушенному дому, отправила зов жизни и убедилась, что живых там уже не осталось.

Моя мать не будет гнить под этим небом. Тело моего брата не будет разорвано тварями, что следуют за нами по пятам.

Погребальный костёр для всех. Для дома, для леса, для мира. Я выполню заветы предков, зажгу такой костёр, что души непременно вернутся в круг жизни, чтобы воплотиться в других мирах. Посмертие будет даровано тем, кто сожжён в священном огне.

Я раскинула руки, словно журавль, готовящийся взлететь. Но я не взлечу. Нет, я останусь. Ладони вверху, сжать кулаки. Я присела на правой ноге, вытянула левую назад. Руки-крылья взметнулись к безжалостному небу.

Огонь очистит этот лес.

Пусть горит весь мир. Пусть горят деревья и сады, пусть горят…

Я призвала Хаос и выпустила силу, белоснежное пламя загудело передо мной. Струи священного погребального огня выстрелили из сжатых добела кулаков. Пусть сгорят все…

— Яра! Ярина! — надрывался где-то рядом Андрей Войтов, но я почти не слышала его — гул пламени и треск горящего леса заглушал все звуки.

— Яара́ну, спасайся, это приказ! — голос матери продолжал звучать в ушах. — Спасайся, доченька!

— Ярина, девочка моя, — шептали губы другой матери. Я смутно помнила её лицо. — Нас предали, Яра. Я уже не спасусь, но ты должна. Поклянись мне, что спасёшься!

— Мама? — их лица сливались в одно.

В той жизни и в этой.

Я не спасла их. Не спасла никого.

Так пусть же священное пламя погребального костра упокоит их души.

— Яра, остановись! — бесновался за линией огня мужской голос. — Дочь!

— Отец?

У меня есть отец. И он жив. Есть брат, даже два. Как же их зовут? Николай и… кто второй? Оа́руш умер в пятнадцать, значит, это не он. Михаил, точно. Миша. Моего второго брата зовут Миша. И он ещё жив. Их я могу спасти.

Огонь затих, послушный моей воле. Я вспомнила про амулет, что сейчас сжимала скрюченными судорогой пальцами. Вспомнила девочку Ярину, место которой я заняла, вспомнила, кто я теперь и где.

Распахнув глаза, я посмотрела в лицо того, кто стал моим отцом в новой жизни. Мне не нужно было зеркало, чтобы знать, каким цветом сияют мои глаза. Ослепительно-белым, как у всех, кого коснулся Хаос.

Что сделает Андрей Войтов сейчас? От этого зависело очень многое. Ну же! Скажи что-нибудь!

— Дочка, прости меня…

Он шептал почти неслышно. И в этом шёпоте мне слышались крики умирающих. Слышался предсмертный стон моего народа.

— Ты… — я прокашлялась, чтобы горло перестало так хрипеть. — Ты снова предашь меня, отец?

— Посмотри. Посмотри вокруг, Ярина. Это не Хаос, не Хаос! Посмотри!

И я посмотрела.

Сила бесновалась в кругу. Всполохи коричнево-чёрного и зелёный. Дар рода Войтовых пробудился. Не Хаос, Всевидящий! Это не Хаос! Я только что прошла ритуал единения с алтарём рода. Брошь Максимилиана прожгла дыру в тренировочной куртке, перебив действие артефакта покровителя отца. Макс сделал это. Защитил меня. Снова.

— К алтарю! Живо-живо!

Отец подорвался с кресла, ухватил меня за руку и потащил к входу в подземный уровень. Раньше отец меня туда не пускал, да я и не пошла бы — была не уверена, что алтарь примет меня, чужачку из мёртвого мира. Я ведь не та девочка, которая должна была принять наследие рода.

— Давай же, Яра! У нас мало времени!

Похоже, отец и сам до конца не верил, что у нас получится. Артефакт покровителя должен был пробудить Хаос, но всё вышло наоборот. Нужно будет поблагодарить Макса. Что бы он ни сделал, это спасло меня от казни. А ещё теперь я смогу прикоснуться к алтарю и узнать, достойна ли стать частью рода.

С алтарями я так и не разобралась до конца. В сети информация сводилась к тому, что эти камни остались от предков. Аккумуляторы силы или магические источники оной. Мнения были разные, полноценных исследований не проводилось, но было известно точно, что посторонних алтарь не подпустит и близко.

В древних родах алтари защищали землю. Тот же Кир-Ахшар высказался однозначно — он подпитал алтарь, а дальше камень просто сделает всю работу. Что толку от земли, если ступить на неё не сможешь?

На самом деле Кир-Ахшар прав — граф Чебуков и граф Макаров будут вынуждены отказаться от части приобретённых земель, ведь они не смогут ни возделать их, ни продолжить разработки шахт.

И в этом был смысл. Но… я так и не поняла, откуда Кир-Ахшар знает, на что способны алтари? Как он сумел пробудить давно уснувший алтарь угасшего рода?

Я не думала об этом, пока бегала вокруг поместья, но сейчас, спускаясь по грубо вытесанным ступеням в подземный этаж, я лихорадочно обдумывала эти мысли. Освещение на лестнице было странным: сначала у входа — магические сферы с запечатанной энергией, а уже дальше — обычные факелы.

Надо будет потом уточнить, можно ли зажечь в подземелье светляк, или эти факелы — единственное, что можно использовать в опасной близости от аккумулятора силы. Я надеялась, что отец позволит мне спускаться к алтарю, раз уж он сам тащит меня вниз, хотя официального принятия в род ещё не было.

По идее, нужно было созвать всех наследников, провести церемонию принятия и попросить предков определить мою роль в роду. Но мы не можем так рисковать. Как только покровитель отца узнает, что мы созываем собрание членов рода, он уничтожит отца через клятву. Сейчас, нарушая данную клятву, отец очень рискует.

Но мы оба ощущали одно — неотвратимость того, что должно произойти. Алтарь звал меня, тянул к себе, торопил так, что мы с отцом практически бежали. Я чувствовала связь с источником. Как будто это не он должен принять меня, а я его. Будто алтарь — это часть меня, осколок души, оставленный здесь давным-давно.

Я всегда гадала: мой мир существовал одновременно с этим, после или до него? Теперь я была почти уверена, что моя связь с алтарём уже закреплена в хрониках… словно кто-то из моих кровных родичей создал этот алтарь когда-то.

Отец обернулся лишь раз — перед входом в алтарный зал. Снял защиту и провёл меня внутрь. Алтарь гудел и вспыхивал искорками родовых цветов. Тёмно-коричневый, почти чёрный, золотисто-жёлтый и изумрудно-зелёный — в зависимости от направленности дара. Судя по размеру камня, а он был действительно очень большим, его подпитывали энергией сильные маги на протяжении очень долгого времени.

— Давай. Всё получится, — тихо сказал отец, покосившись на алтарь.

Если алтарь сейчас меня примет, я стану равноправным членом рода, смогу говорить за всех Войтовых и смогу сама принимать решения. Не глобальные, конечно, но хотя бы смогу выбирать, кто будет рядом со мной, а кого я никогда не подпущу. Мне будет дан выбор жениха, и я смогу решать, в чей род войти после замужества.

Отец подал мне узкий кинжал, я полоснула по ладоням и положила их на тёплый камень. Алтарь завибрировал, нагрелся сильнее, обжигая и впитывая кровь.

«Ты пришла. Предки приветствуют дочь рода», — прошелестело в голове. Очень похоже на ментальную связь с Ахашши.

— Дочь рода приветствует предков, — сказала я вслух.

«Отныне ты станешь зваться Яриной Войтовой, Яара́ну Войту́ра. Примешь дар за двоих. Твои кровные тоже здесь».

— Мама? — вздрогнула я, увидев сначала одну, затем другую проекцию. Они обе улыбались, смотрели на меня ласково. — Мама…