Получить информацию оказалось проще, чем я даже рассчитывал. Вот только это не вызвало радости… рассказ матери, что потеряла сына — всегда грустно. И ещё печальнее, если знать, что она никогда его не дождётся обратно.

А вот сама история мне откровенно не понравилась… Очень и очень сильно!

Началось всё ожидаемо с глупости: Павел попал в плохую компанию. Причём плохую не в том плане, что они куролесили и напивались, ломали вещи и избивали людей или что-то подобное. Нет, намного хуже. Павел попал в самую настоящую секту!

Если точнее, то в «Общество последователей святого старца». Военизированно-религиозное сообщество, что пообещало ни много ни мало, но сделать Павла главой рода, после «очищения» и «верного служения» обществу. И Павел не просто поверил, но украл один из родовых артефактов и отправился в это общество, чтобы, видимо, получить то, что он считал своим по праву.

И что самое паршивое, вытащить его оттуда было невозможно. Светские власти были бессильны, ибо покровителем данного общества является Григорий Расстригин.

И нет, Расстригин не аристократ, что, казалось бы, упрощало дело, но дьявол кроется в деталях. Он простолюдин, хотя и маг.

Но самое главное, что он духовный наставник Российского Императорского семейства. Учитель младших детей рода. Поверенный императрицы. И советник самого Императора!

Даже в Британии о нём было известно и учителя рассказывали про него, порой пренебрегая аристократическими родами, ибо этот человек появился практически из ниоткуда.

Расстригин прошёл по головам высших аристократических фамилий. Он плевал на всех и вся! Человек, причисленный к лику святых ещё при жизни по велению самого императора — это всё, что нужно знать для понимания, насколько сильное влияние Расстригин имеет на императорскую династию.

А это власть и власть как бы не бо́льшая, чем у нынешних великих князей, сохранивших свои возможности, несмотря на перипетии времени.

И «общество» — по факту, личная армия Расстригина, буквально фанатично преданная ему. И именно туда попал Павел.

Род Владовских пытался контролировать, как поживает неразумный отпрыск и что происходит в сообществе. Но доступ туда сильно ограничен для любых лиц извне, а все, кто попадают в него, уже не делятся сведениями со своими нанимателями — причина уж не столь важна.

Вот только около двух недель назад большая часть общества исчезла в неизвестном направлении. А через неделю почти все вернулись… за исключением Павла и ещё нескольких бойцов.

И глава семейства Владовских не знала, что думать по этому поводу.

— Мы пытались получить ответ от «Общества», но всё безрезультатно! Даже пытались привлечь другие рода. Но никто не хочет связываться с ними. Вы человек со стороны и вы, Артур, наша последняя надежда, — закончила рассказ Ольга.

Мы ехали по лесной тропинке. Цокот копыт глох в палой листве. Порой приходилось объезжать ветви или целые упавшие стволы — настоящий лес, а не выхолощенный парк в центре Питера. Солнце, пробиваясь через изумрудную листву, попадало в глаза, заставляя щуриться.

Было спокойно и красиво. Лишь где-то в отдалении шуршали какие-то животные или птицы.

— Вопрос, если позволите, — задумчиво протянул я, и, получив кивок, продолжил: — Откуда вы получили данные о деятельности своего сына в секте? Не прошу подробностей, лишь общие черты. Вы сумели внедрить в секту своего человека, который всё же смог докладывать вам, или установили там оборудование для сбора информации? Наняли кого-то со связями? Или слежка извне?

— Внедрение — не вариант: людей проверяют и, как я сказала, вербуют сами, — покачала головой женщина, мягко ведя свою лошадку чуть впереди. — А против техники лучшие меры предосторожности — мы так потеряли трёх доверенных слуг рода. По той же причине никто не соглашался для наёма… Нам приходилось наблюдать через дроны, но и те сбивали каждые несколько часов. Поэтому такие отрывочные данные.

Жаль… будь у Владовских внедрённое оборудование или люди — это бы стало отличным подспорьем, чтобы начать дело. Мне и самому было интересно: что происходит за закрытыми дверями секты, кто нанял их для уничтожения рода или это была их собственная инициатива? Ведь возможны оба варианта и даже гипотетический третий я не исключаю, но пока рано делать выводы.

Но если даже Владовски не смогли получить стабильный источник информации — они для меня бесполезны в этом вопросе.

Возникла мысль всё равно согласиться на дело — это стало бы самым лёгким контрактом за всё время. Мне даже не нужно признаваться, что я убил парня. Выждать пару дней. Сообщить, что мои источники сообщили о смерти парня. При необходимости указать болото, куда я выкинул фамильный перстень Павла, как доказательство.

Вот только я ещё не настолько оскотинился, чтобы пытаться заработать на чужом горе. В данном случае я мог сделать только одно:

— Простите, но я не смогу взяться за данный контракт…

— Понимаю… вы тоже не хотите связываться с Расстригиным, — нетерпеливо оборвала меня Ольга, придя к своим выводам. — Признаться, я надеялась, что его руки хотя бы до Британской империи не дотянулись.

Я пожевал губами, но отвечать на обидное обвинение не стал. И самое обидное было в том, что оно, как ни удивительно, было правдивым. Я на самом деле не хотел связываться с Расстригиным, и он, действительно, запустил свои щупальца во многие дела мира.

Во-первых, он приближен к императорской семье, а значит, у него достаточно власти, чтобы уничтожить меня походя, как обычную мошку. Даже высоких родов я так не боялся — за сотни лет выстроилась сеть сдержек и противовесов, всегда есть шанс найти поддержку, просто обратившись к врагам тех, кто мне досаждает.

Расстригину на всё это было плевать — он был выше этого.

Во-вторых, несмотря на то, что про Расстригина знали если не все, то очень многие, сам он оставался загадочной личностью. Без прошлого. Без понимания уровня его сил и возможностей. Без целей на будущее! Невозможно работать с тем, кого ты банально не понимаешь!

Но самое главное — я помнил уроки своих учителей, которые твердили: «Не лезь в религию!»

В политике главное — выгода и власть, это просто. Во взаимоотношениях людей и родов главное — эмоции и чувства, плюс те же выгода и власть — это уже значительно сложнее.

А вот когда в дело вступает религия… Тогда крайне сложно предугадать, чем руководствуются люди. Особенно, когда имеешь дело с фанатиками с промытыми мозгами.

И несмотря на то, что Российская империя — светское государство, тем не менее религия имеет глубокие корни и до сих пор может влиять на политику, пусть и не так открыто, чтобы это стало достоянием общественности.

Пример Расстригина — символ того, насколько опасно может быть это влияние.

— Извините, но я не могу браться за контракт, исполнение которого не могу гарантировать, — наконец нашёл я наиболее честные слова. На душе скребли кошки. Всё же я не бесчувственная сволочь, как бы ни хотелось. — Я не хочу обнадёживать вас, а после рушить песочные замки, которые неизбежно будут возведены после моего согласия.

— Понимаю, — тяжёлый скорбный вздох. Но к своему облегчению, я не услышал в нём злости или укора. А следующие слова пролились на душу бальзамом: — Вы честны и это уже немало. Вы не представляете, сколько людей пытаются обогатиться на чужом горе.

— Я ваш должник… И если я могу помочь чем-то другим, то буду счастлив.

Владовских улыбается и слегка тормозит своего поджарого скакуна, чтобы поравняться со мной. В её глазах грусть, но одновременно уверенность и сила. Настоящая мать-покровительница своего рода.

— Вы уже сделали… Не дали моей дочери попасть под влияние Безрукова. Потери ещё и её я бы не выдержала, — я молчал, удивляясь, насколько, оказывается, недолюбливают род Безруковых все, кто имеют с ними связь. — Но я воспользуюсь вашим предложением и изменю свою просьбу… Вы никогда не думали устроиться в академию учителем?

— Господин, к вам посетители.