Общая сила. Общая мана. Общий ритуал.

А затем термит дрогнул в последний раз и испустил дух. Не знаю, можно ли назвать то, что было у существа, душой, но энергетический сгусток вырвался из тела.

— Господин… — из теней контейнеров появился один из наёмников. — Группа поиска…

— А ну, стоять… — Елена, словно сторожевой зверь, бежала за наёмником, что каким-то чудом проскользнул мимо неё и нарушил наш ритуал.

Артефактная перчатка сжалась в кулак. И глаза животных, изображённых на ней, вспыхнули потусторонним алым цветом. И я ощутил, как по душе прошла дрожь… Ибо это было не по моей воле. Хуже того, душа термита начала ускользать от меня — ритуал был не закончен.

Удар в бетон пола, усиленный энергией сожжённой души, и от места удара по камню пошла волна трещин. Мелкая сетка. Не тоньше волоса.

И я уже было выдохнул. Но тут раздался треск. Едва уловимый, но до отчаянья чёткий.

Я поднял глаза на Елену и прочитал в них ужас. А затем первый блок контейнеров в десятке метров от нас начал уходить под землю, разваливаясь при падении и накрывая Елену и её спутника. Следом второй… Третий… И миг спустя я понял, что нас самих несёт под землю. В холод и мрак. В неизвестность.

А затем удар. Короткая боль. И темнота…

Напев звучит, словно обещание. Словно проклятье. Словно символ. И одновременно не звучит никак, ибо то говорит тень в моей душе и на моём сердце. И вторят ей звуки отчаянья и боли.

Звуки потерянного будущего. Разорванного настоящего. Бессмысленного прошлого.

А небо горит… И с каждой секундой зарево всё ярче. Кровь зарева пожаров смешалась с пеплом отчаянья. Они пустились в танец. Они любовники, бесстыдные в небесах мёртвого города. Но они там не одни. Там есть нечто большее. Нечто великое. Нечто ужасное. Оно назревает… Оно готовится вырваться и…

Я иду вперёд. И мой шаг не слышен, словно я призрак. Словно я тень. Вот только я боюсь свою тень…

— Я могу отказаться от этого? — шепчу я своей спутнице.

Без особой надежды.

И я выхожу к набережной Темзы… Свинцовые воды всегда были мертвы. Но сейчас они ожили.

Сейчас это эпицентр пира. Тысячи воронов, чаек и других птиц пирую на телах, что плывут по новообразованному Стиксу. Трупов так много, что кажется, что по ним можно перейти на другую сторону, минуя взорванные мосты.

От омерзения внутри меня всё сжимается, но я делаю шаг помимо воли и вот подо мной новая опора из тел. И я в прямом смысле иду по головам.

Но я иду вперёд. Меня ничто не остановит в мёртвом городе. В умирающей стране. В болеющем мире.

— А можно ли отказаться от своей судьбы? — шепчут мне на ухо, и я чувствую дыхание. Холодное, но при этом приятное…

Моя спутница великолепна во всём. Во всем, что не связано со мной. Самый сладкий кошмар в моей жизни… Самая отчаянная судорога моего разума. Самый невозможный образ из моей души.

Что же за ним прячется? Кто? И главное — какую власть оно имеет надо мной?

И я не знаю… Не знаю, чего именно я не знаю. И это заставляет меня идти вперёд, ибо это единственная константа в мёртвом городе. Шаг за шагом. Фут за футом. К неведомой цели на грани моей мечты…

— У всего есть правила. Даже у судьбы. И конечно же, у любой сделки. Мне нужна истина!

Я говорю с уверенностью, которой у меня нет. Я стремлюсь к истине, которая невозможно далека. И я понимаю, что уже проиграл… Но как же ужасна эта игра. Я не могу остановиться и не играть в неё!

А мёртвые волны качают меня. Каблуки впиваются в окостенелые тела. Мягкие животы проваливаются, когда давишь носком. И не запачкать обуви невозможно… так же как невозможно не продолжать идти.

— Ты хочешь истину? — тьма проходит, словно сквозь меня, и мне требуется усилие, чтобы не застонать. — Истина в том, что ты повторил подвиг основателя. Ты вставил ключ в замок веками запертой двери. Лишь вопрос времени, когда тебе достанет сил повернуть ключ и заключить самый важный контракт в своей жизни. Ну а пока ты идёшь к цели, я буду рядом.

В тот же миг раздаётся хрип у меня под ногой, и я вижу, как одно из тел открывает глаза… В них боль и мука. В них агония. В них мольба.

Я делаю шаг дальше. И тело под моей ногой разворачивается лицом в воду.

Я должен идти. Идти к своей судьбе.

— Артур! Артур, придите в себя! — хлёсткая пощёчина обрушилась на лицо, и я помимо воли застонал. И голос, в котором я отдалённо узнал Никифорова, облегчённо выдохнул: — Живой…

— Но не скажу, что целый и невредимый…

Мне стоило усилий, чтобы разлепить глаза, и я медленно выдохнул, ибо я мог видеть. Парочка из световых палочек упала в провал вместе с нами и теперь подсвечивала несколько кусков арматуры, торчащих из раскрошенного бетона и тройку искорёженных фрагментов контейнеров у нас над головой.

— Нужно уходить, могут случиться повторные разрушения, — Роман был собран и крайне деловит, что немного диссонировало с его чумазым лицом и порванным нарядом.

— Безусловно. Где остальные?

Я принял руку Романа, чтобы подняться, но стоило начать двигаться, как тут же не смог удержаться от болезненного стона. Голова буквально раскалывалась. Я поспешил приложить руку к голове и почувствовал что-то влажное и липкое на волосах. Разбил голову!

— Мне удалось найти Марию, но она без сознания. Я не сумел привести её в чувство, но сумел вынести в безопасное место. А ещё вот… — и Роман, придерживая меня за плечо, кивнул чуть в сторону.

Шея болела… Собственно, после удара о камни и отдыха на жёстком, болело вообще всё, что можно. Но я сделал усилие и обернулся… и судорожно сглотнул. Буквально в двух метрах от меня лежало тело одного из наёмников. Всё в крови и наполовину под завалом…

На миг навалилась паника, словно я оказался снова в кошмаре. Я дёрнулся. Задел один из обломков завала, и вся конструкция вокруг нас заскрипела. Мы тут же замерли, боясь двинуться.

Мне же этих мгновений хватило, чтобы взять себя в руки.

Более того, я окинул взглядом тело под завалом и понял две вещи. Во-первых, человек ещё жив: его дыхание слышалось едва различимо. Однако его ноги придавило завалом из камня и фрагментов контейнеров, и именно оттуда текла кровь, а это означало травму.

Второй момент мне совсем не понравился: человек под завалом был тем самым наёмником, за которым гналась Елена. И вот свою слугу я как раз не видел.

Холодная волна паники нахлынула на меня… но скрежет зубов и глубокий выдох выступили дамбой перед потоком чувств. Паниковать ещё рано. Слишком рано.

— Твоей силы хватит, чтобы работать с завалом?

— Разобрать — нет. Удержать — возможно, но недолго… — честно признал парень.

Не хвастается и реально оценивает свои силы — хорошо. Лишний риск нам сейчас не нужен.

— Тогда подстрахуй. Я лезу за наёмником, а ты следишь, чтобы на меня не обрушился свод. Нужно достать наёмника, пока он не истёк кровью.

Оставить наёмника я не мог. Когда он придёт в себя, то это дополнительный боец против муравьёв, в чьи туннели мы и провалились. Если не очнётся, то можно использовать его душу в ритуале. Люди полезны, и разбрасываться ими не стоит.

Камень за камнем я аккуратно стал откидывать в сторону, замирая после каждого нового булыжника. С кусками контейнеров я старался обходиться особенно осторожно — острая кромка порванного металла готова была при любом неловком движении распороть руки, а то и хуже. А из щелей то и дело сыпались пыль и песок, забивая нос и скрипя на зубах.

Но я работал максимально сосредоточенно и несколько минут спустя сразу десяток камней обвала заскользили по склону, а махина обломков у нас над головой заскрипела. Их тут же окутала едва уловимая аура телекинеза Некифорова, а я увидел, что ноги наёмника свободны. Вот только одна из них вывернута в колене под неестественным углом, а в икре торчит кусок металла и именно оттуда, не переставая, сочится кровь.