Ей предстояла схватка с амэ-онне. Вот о чем Кэйла должна думать сейчас.

Она вынула из чехла флакон с кровью лунной пантеры — ее лунного стража и помощника в грядущем противостоянии с духом дождя. Помедлив, сделала надрез на коже и смешала со своей кровью заговоренную.

Комната завертелась перед глазами, превратившись в огромную безумную карусель. Кэйла боролась с приступом тошноты, умоляя неведомые силы остановить кружение. Наконец несчастный организм, терзаемый беспрестанными экспериментами с зельями и кровью, смирился. Она задышала ровнее.

Границы восприятия расширились. Комната стала чуть более выпуклой, стены странно выгнулись, словно таинственный архитектор решил изменить собственное творение. Краски стали живыми и насыщенными, несмотря на серость за окном. Странный холодок пробежал под кожей, словно кровь в венах разом остыла, руки покрылись мурашками.

Возникло ощущение, будто самой себе Кэйла больше не принадлежала. Будто ее собственное тело стало ей чужим. Отчасти это было правдой, но за время, проведенное в мире Денизе, Кэйла привыкла воспринимать тело колдуньи своим. Но только не сейчас.

Каждый шаг сопровождался безумным желанием скинуть с себя чужую плоть, словно шкуру, высвободить то, что таилось внутри. Душу? Нет. Что-то другое. «Дыши и иди», — приказала себе Кэйла. Сейчас не время разбираться со странными ощущениями, вызванными слиянием ее крови с кровью лунной пантеры.

Амэ-онна — вот ее цель.

За дверью гостиницы Кэйла встретилась с Джеральдом и стихийником Броузом. Жители Стоунверда, живущие рядом с площадью, по настоянию паладина разбрелись по домам. На самой площади осталась только одна Кэйла — Джеральд и Броуз затаились неподалеку.

Она замерла у внушительной статуи воина из белого камня и прикрыла глаза, пытаясь призвать на помощь «внутреннее зрение».

— Амэ-онна!

Та появилась лишь несколько минут спустя — то ли желала подразнить Кэйлу, то ли не сразу услышала ее голос за завесой, что разделяла мертвых и живых. Амэ-онна оказалась красивой женщиной с удлиненными глазами и маленьким ртом, узкими босыми стопами и мокрыми от дождя волосами. В этот раз Кэйла видела духа отчетливо — куда лучше призрака-утопленницы, Наяны, которая привела ее к аземе.

— Кто ты такая и зачем зовешь меня?

Перекрикивая шум падающего с неба дождя, Кэйла ответила:

— Я предлагаю тебе сделку!

— Вот как? — насмешливо воскликнула амэ-онна. — И какую же?

— Я не убью тебя, а взамен ты оставишь мне часть своих сил. Отдашь мне немного своей призрачной крови.

Разумеется, получив кровь от духа дождя, Кэйла не могла позволить ему остаться в Стоунверде. Однако изгнание — не такая уж плохая альтернатива смерти.

Амэ-онна, вероятно, думала иначе.

— Да как ты смеешь угрожать мне расправой! Да и к тому же твои угрозы пусты. Ты — белая колдунья, убивать ты не можешь!

— Я — не могу. Но другие могут.

На привлекательном личике духа дождя проступила злоба. И вдруг ушла, сменившись странной искоркой во взгляде.

— Хорошо, я отдам тебе свою кровь. Но взамен ты даруешь мне не только прощение, но и прядь своих волос. Сила за силу.

Ее предложение озадачило Кэйлу. Однако не успела они произнести и слова, как знакомый голос за спиной воскликнул:

— Не верь ей! Если у нее будет прядь твоих волос, она однажды придет к тебе. Придет к твоей новорожденной малышке!

Обернувшись, Кэйла увидела Исседи. Бывшая колдунья не могла остаться в стороне, когда решалась судьба ее дочери.

Амэ-онна издала крик, больше похожий на рык разъяренного зверя.

— Я знаю, что вы задумали! Но я не позволю отобрать у меня дождь!

Словно в замедленной съемке Кэйла видела, как Исседи с побелевшим лицом отшатывается, а затем падает на колени. И мгновением спустя поняла, что виной тому амэ-онна. Капли дождя, падающие на кожу, вдруг стали обжигать холодом. Падая на землю алыми каплями, они вытягивали из Кэйлы саму жизнь. То же, вероятно, происходило и с Исседи — но ее, лишенную колдовской силы, ничто не могло защитить.

Кэйле казалось, что с нее живьем сдирают кожу. Дождь окрашивался красным, касаясь ее, и с каждым мгновением она слабела все больше. Она не была сильна в защите, а те, что по ее просьбе прятались за углом дома, не видели и не понимали того, что происходит. Лунная пантера защищала Кэйлу, но не могла вечно находиться рядом с ней.

Ситуация выходила из-под контроля. Сил хватило на один-единственный отчаянный крик:

— Джеральд!

В тот же миг невидимый круг, в центре которого стояла амэ-онна, взорвался яркими огненными всполохами. Струи пламени, как причудливые гейзеры, били прямо из земли, высушивая дождевые капли. Даже стоя за пределами огненного круга, Кэйла чувствовала исходящий от него жар. Кожа запылала, капли дождя, что соприкасался с кожей, превратились в алые бисеринки засохшей крови.

Попавшая в ловушку амэ-онна завыла как раненый зверь — ярость и боль сплелись в ее крике в тесном объятии. Кэйла видела, как испаряется дух дождя, не оставляя надежды получить если не кровь, то хотя бы прах, как это было с аземой. Что-то, что позволит ей найти источник обрушившихся на Стоунверд дождей.

В голову ворвалась отчаянная мысль — гениальная или глупая, не знала даже сама Кэйла. Понимая, что у нее в запасе остались лишь считанные мгновения, она отыскала в сумке Денизе опустошенный призмер. Подалась вперед, к огненному кругу и кинула призмер в самый его центр — к ногам исчезающей женщины дождя.

Амэ-онна бледнела, таяла… пока не исчезла совсем. Тяжело дыша, Кэйла махнула рукой Броузу. В тот же миг огненный круг потух.

— Исчезла? — возбужденно спросил стихийник, подходя ближе.

Кэйла с усилием кивнула. Пошатнулась. Простейшее движение — бросок призмера в огонь — выпил из нее последние крохи сил. Джеральд подхватил ее, почти теряющую сознание, на руки. Такая наивная, по-девичьи глупая мысль заставила улыбнуться: если для того, чтобы паладин носил ее на руках, ей нужно находиться в предобморочном состоянии, Кэйла готова сражаться с опасными духами хоть каждый день.

Она хотела подольше насладиться мгновением, от которого теплело в груди, но сознание ускользало, словно шелковая лента из пальцев. Кэйла уткнулась носом в шею Джеральда и, почти касаясь губами мокрой от дождя кожи, прошептала:

— Призмер. Возьми призмер. Он нужен… он мне нужен.

Такая теплая и баюкающая темнота…

Приходить в себя в родной реальности на этот раз оказалось приятно. Через пару минут после пробуждения фантомная боль во всем теле перестала напоминать о себе, оставшись в другом мире, словно в пугающем и болезненном кошмаре.

И все же Кэйла не торопилась подниматься. Лежала, глядя в потолок, размышляя над пришедшей в голову мыслью: если умереть в реальности Денизе, очнется ли она в своей? Или магии жемчужины хватало лишь на одни подобные (несомненно, очень сильные) чары, которыми Кэйла воспользовалась давным-давно?

Нужно быть осторожнее… Но правда в том, что придерживаться этого принципа в Старом мире не так-то просто.

После продолжительного прохладного душа, который помог ей окончательно взбодриться, Кэйла втиснулась в джинсы и черную водолазку. Взглянув на себя в зеркало, поморщилась: даже оказавшись в ее реальности, Денизе ни за что бы подобное не надела.

Эта мысль поначалу заставила ее замереть, а потом — вернуться к шкафу. На нижней полке удалось отыскать черную юбку чуть ниже колен с небольшим разрезом, и белую блузку, в которой она когда-то ходила в школу.

Школа… Казалось, это было так давно…

Глядя на себя в зеркало, Кэйла удовлетворенно кивнула. В осовремененном стиле Денизе она почувствовала себя неожиданно хорошо. Еще эти падающие на плечи иссиня-черные локоны… Нет, она не притворялась Черной Жемчужиной — ей это уже было не нужно. Она — не Денизе, а ее последовательница и ученица. Кэйла просто пыталась приблизить, насколько это возможно, обе свои личины, соединить две половины, оставленные в разных мирах, в одно.