— Так расскажи мне обо всем. О том, кто ты такая, о Скверне, о том, что между нами было. Кэйла, этот мир — не твой, где чудеса невозможны. Я знаю, что такое магия, я видел множество ее проявлений — от привычных, обыденных до совершенно безумных. Я поверю в твои слова.

— Может быть, а может, и нет… — прошептала она.

Джеральд помолчал, задумчиво перебирая ее волосы.

— Хорошо, если ты боишься… если почувствуешь мое сомнение, просто скажи: «Ариетта Лин».

— Это имя что-то значит для тебя? — осторожно спросила Кэйла.

Не могла не заметить, как изменился его голос на последних словах.

— Многое значит. — Джеральд вздохнул. — Первый человек, которого я убил в качестве паладина, защитника белых колдуний… это была девушка. С тех пор минуло уже шесть лет, а я до сих пор не могу вытравить ее образ из своей головы — слишком сильным потрясением это для меня оказалось. Мне было четырнадцать, когда я вышел за пределы крепости Амархайм, где взращивались воины и паладины. Тогда же меня, юнца, послали защищать Немей, белую колдунью. Я знал, что мне придется убивать — это призвание и бремя паладинов, но представлял себе все иначе. Не ожидал, что первой, кого мне придется убить, окажется молодая ведьмочка, заигравшаяся со стихией смерти. Не знаю, от кого она узнала о таких редких чарах — явно не сотворила их сама, не хватило бы опыта и знаний. Она собиралась опустошить Немей — ценой жизни белой колдуньи вытянуть из нее дарованную Амерей силу и забрать ее себе. Немей оказалась в ловушке, совершенно беспомощная.

— И что сделал ты? — тихо спросила Кэйла.

— Первые мгновения я просто стоял, сжимая в руках меч и не в силах вонзить его в незащищенную грудь ведьмы. Паладины не имеют права испытывать страх и робость, но тогда я глотнул их с лихвой. Это был мой позор: Немей на следующий же день явилась в крепость за новым паладином, а я пару недель спустя последовал за Денизе. Да, стоящая передо мной была не страшным разъяренным магом, а привлекательной молодой девушкой, но это моей вины не умаляет. Поддавшись слабости, я чуть не подвел Немей. Из-за меня она едва не умерла. Я все же сумел себя перебороть, но призрак ведьмы — не настоящий дух, а порождение моего собственного разума — еще долго преследовал меня. Не знаю, зачем я узнал ее имя, но с тех пор оно навеки выжжено в моей памяти.

— Ариетта Лин, — прошептала Кэйла, запоминая. — Но это имя причинит тебе боль, оживит старые воспоминания.

— И заставит поверить в твои слова, — улыбнулся Джеральд, изгоняя из глаз печаль.

— Дело не только в этом. — Она вздохнула, подбирая верные слова. — Все, что есть сейчас между нами, исчезнет. Мои чувства к тебе не поблекнут, но твои ко мне… Ты ведь будешь знать меня как белую колдунью Денизе, которая не смогла смириться со смертью Эстебана и до сих пор любит его.

— Кэйла, — прошептал Джеральд, касаясь губами ее виска, — в тебя невозможно не влюбиться. В тебя, настоящую — ту, что хранит в сердце любовь к девочке из будущего, что без раздумий бросается спасать чужие жизни, рискуя при этом своей. Ту, что первая из белых колдуний решила взять на себя грех убийства, лишь бы спасти душу невиновного. Это счастье — узнавать тебя, и я сделаю это снова. Узнаю и влюблюсь заново — как влюблен сейчас.

Кэйла рассмеялась счастливым смехом, хотя глаза предательски защипало. Касаясь губами уха Джеральда, прошептала:

— И я. В тебя.

Целый день, наконец посвященный только им двоим — островок счастья посреди безбрежного отчаяния.

Однако все имеет свое начало и свой конец. На исходе второго дня в доме Аи появились Эйна и Эрцваль. Рассказанные Джеральдом и Кэйлой новости потрясли их до глубины души. Ровно как и безумный план, который должен был помочь им все исправить.

— Повернуть время вспять, — пробормотал ворожей. — Уму непостижимо!

— Как и любые сильные чары, это действие может иметь побочный эффект, но вряд ли он будет сильнее и хуже, чем то, что происходит сейчас, — заметила Эйна.

Чтобы не запутывать и без того непростую ситуацию, Джеральд не стал рассказывать остальным, что Кэйла — не Денизе. Рассказал лишь о том, что однажды ей удалось предотвратить собственную гибель от рук мага теней благодаря чарам, заключенным в черной жемчужине.

— Думаете, у нас получится? — тихо спросила Кэйла, глядя на антрацитовый камушек на ладони.

— Должно получиться, — убежденно сказала Эйна.

Подготовка к ритуалу заняла несколько часов. Ая, не обладающая необходимой им магической или колдовской мощью, была призвана следить за тем, чтобы ритуал протекал без осложнений.

— Думаю, моих сил должно хватить на то, чтобы как можно дольше удерживать жемчужину — сосуд, как вы его называете — целой и невредимой. Большего, боюсь, пообещать не могу.

— И не нужно, — заверила Кэйла.

Когда все было готово, Джеральд подошел к ней. Прижал к себе — так крепко, чтобы не оставить между ними даже воздуха. Эйна деликатно отвернулась, а вот Эрцваль смотрел на них во все глаза. Не обращая на него внимания, Кэйла поцеловала Джеральда, стараясь передать всю нежность, что испытывала к нему. Отстранилась, утопая во взгляде любимых серых глаз.

— Давайте начинать, — хрипло сказала она, с сожалением выскальзывая из объятий Джеральда.

Свечи зажглись, образуя круг из порхающих в воздухе огоньков. Четверо стояли в центре круга. Черная жемчужина, заключенная в созданную Джеральдом воздушную сферу, витала на уровне их лиц. Четыре пары рук потянулись к ней, сплетаясь друг с другом невидимыми, но прочными узами. Ценой своих магических и колдовских сил они высвобождали чары, которую заложила в жемчужину Денизе.

Повисло странное напряжение. Воздух сгустился, стал вязким и плотным, как кисель. Стало трудно дышать. Кэйла чувствовала разлитую в воздухе магию, но будет ли ее достаточно, чтобы повернуть время вспять?

С черной жемчужиной происходило нечто странное — сферу, в которую она была заключена, залил свет. Он становился ярче с каждым мгновением, пока ему не стало тесно и он не вылился за пределы сферы. Там, где порхала черная жемчужина, возникла ослепительно яркая вспышка. Она словно поедала пространство, стирала его ластиком, оставляя вместо себя девственную чистоту.

Мир вспыхнул белым пламенем и, превратившись в черный пепел, потух.

— Денизе, просыпайся!

Кэйла вынырнула из сна как из морской глубины, хватая ртом воздух.

— Денизе… — Джеральд тревожно смотрел на нее.

— Я в порядке. В порядке, — выдавила она.

Прикрыла глаза, восстанавливая дыхание. Потянулась к шее. Едкое разочарование накрыло с головой — жемчужины, ее проводника между двумя мирами, больше не было. Обычная тонкая цепочка — все, что осталось от ее талисмана.

У них получилось.

Джеральд не влюблен в нее — в нее настоящую, ведь всех этих дней для него не было. Кэйла не была Клинком Милосердия, но и Скверны — как и оскверненных — не существовало. А значит, у них есть шанс все исправить.

— Девушки, маг теней… я знаю все, — сказала она, предупреждая слова Джеральда. — Мы спасем их, а потом… Мне нужно будет многое тебе рассказать.

В третий раз за свою жизнь Кэйла вместе с паладином, пока еще просто ее защитником, направилась к дому мага теней. Уже после того, как девушки были спасены, а они с Джеральдом вернулись в дом Денизе, она все ему рассказала. И начала со своего прежнего имени.

Было нелегко заставить поверить человека в то, что, повернув время вспять, Кэйла стерла в его сознании воспоминания о прошедших неделях.

— Ариетта Лин. Ты сказал мне напомнить о ней — о первой, кого тебе пришлось убить ради спасения вверенной тебе белой колдуньи.

На лице Джеральда отразилась целая гамма эмоций — неверие, потрясение, безграничное изумление.

— Так значит, Скверна…

— Ее еще можно остановить, — убежденно сказала Кэйла. — Пока Посланник Амерей не воскресил первого человека и не впустил Скверну в этот мир. Но нам нужно торопиться…