Крича, Кэйла резко поднялась в кровати.

— Боже, ты чего орешь?

Свет ударил по глазам — прибежавшая из своей комнаты Дарлин щелкнула выключателем.

Кэйла вдруг разрыдалась, сама не зная, почему. Ей не раз снились кошмары — правда, в них обычно умирала не она. Странно все это… Кэйла ведь изначально знала, что все происходит не наяву. Так почему было так горько от того, что загадочная Денизе умерла?

— Эй, ну ты чего? — неуверенно спросила Дарлин. — Мама приснилась, что ли?

Кэйла нашла в себе силы кивнуть. Лучше немая ложь, чем попытка рассказать жуткое окончание сна, который поначалу показался ей волшебным. Дарлин стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу и явно мечтая вернуться к себе. Светлые волосы растрепаны, худая и высокая фигура втиснута в шелковую пижаму с короткими шортиками. Красивая куколка Дарлин…

Между ней и Кэйлой всегда существовала пропасть. Повернись все иначе, они бы до сих пор общались разве что по телефону, раз в несколько месяцев сухо поздравляя друг друга с Рождеством или днем рождения.

Прошел уже год, но отношения между ними до сих пор были непростыми. Дарлин считала Кэйлу слишком скучной, она Дарлин — слишком настырной и поверхностной. Только, в отличие от двоюродной сестры, свое мнение Кэйла держала при себе. Она ни на минуту не забывала, кому обязана тем, что о приютах знает только из книг и фильмов. Что бы ни происходило между ними, и как бы далеки они ни были друг от друга, живя в одном доме, Кэйла была обязана Дарлин и Джошуа за то, что приютили ее.

Поначалу Дарлин ее жалела. Это было так очевидно, что Кэйле иной раз хотелось скрыться от взгляда светло-зеленых глаз, в которых плескалось сожаление. Дарлин представляла ее своим друзьям как «малышку Кэй», хотя Кэйла была лишь на год ее младше, и говорила при этом приторно-сладким голосом, от которого к горлу подкатывала тошнота.

Она считала, что их истории похожи, что похожа их боль. И вот это Кэйлу по-настоящему злило. Да, мать Дарлин бросила ее в младенчестве, оставив на попечение отцу. Кэйла не знала, почему, и сомневалась, что знает сама Дарлин. Искренне сочувствовала ей, понимая, что на ее душе теперь — незаживающий шрам. Каково это — знать, что родная мама тебя не любит? Дарлин не помнила ее, но с другой стороны — знала, что она хотя бы жива. Если бы кто-то, способный плести из нитей судьбы свои собственные узоры, мог бы поменять последний год жизни Кэйлы, она бы не колебалась ни мгновение. Сказала бы: «Пусть мама будет далеко от меня, пусть бросит, пусть разлюбит. Но будет жива».

Решив на правах старшей сестры (хоть и малознакомой, и двоюродной) взять шефство над Кэйлой, Дарлин силком затащила ее в свою компанию. Правда, из этого так ничего и не вышло — Кэйла не сумела стать там своей. Среди всех этих стильно одетых девушек и модных парней, которые лихо водили машину и стреляли у родителей сигареты, она всегда казалась лишним элементом. И пускай ее называли милой, быть просто милой в компании Дарлин оказалось недостаточно. Со свойственным ей энтузиазмом она принялась переделывать Кэйлу, уверяя, что новый имидж пойдет ей на пользу. И вообще, когда в жизни случается что-то плохое, нужно разбавить его чем-то хорошим. Кэйла хотела сказать, что новая прическа маму не заменит, но в тот момент у нее просто не было сил, чтобы сопротивляться.

Оглядываясь назад, заглядывая в глаза себе, той, прежней, она видела лишь тряпичную куклу с вынутой душой.

Кэйла не любила краситься, не любила выделяться, и в одежде Дарлин — короткой юбке и облегающем топе — чувствовала себя глупо, а в ее компании — неуверенно. Находилась не на своем месте, не понимала шуток, над которыми все смеялись. Не любила скорость и с недавних пор боялась и машин, и автобусов, и мотоциклов. Боялась высоты и не хотела лазить на высотку каждую ночь, чтобы оттуда смотреть на ненавистный ей Креарк. Он маму и погубил. Останься они в своем маленьком городке…

Попытка сблизиться провалилась, и они с Дарлин, не сговариваясь, решили, что будет лучше для обеих держаться на расстоянии. И вообще, вести себя как нормальные малознакомые и совсем непохожие друг на друга двоюродные сестры. Кивать друг другу по утрам, иногда ездить вместе за покупками.

Наверное, дикость, что из всей не так давно обретенной семьи больше всех Кэйла любила Чарли. Хотя, если разобраться, в этом не было ничего удивительного. Именно с Чарли она проводила большую часть времени. Джошуа дневал и ночевал в исследовательском центре, Дарлин порхала по друзьям-вечеринкам-кружкам — она и выступала в местном театре, и танцевала. Так и выходило, что в большом доме Кэйла с Чарли часто оставались вдвоем. Не говоря уже о путешествиях в дикий, древний, лишь частично сохранившийся мир, где единственными их спутницами была тишина и… свобода.

Кэйла ожидала, что Дарлин уйдет. Но нет — сестра подошла ближе и села на край кровати. Явно чувствуя себя не в своей тарелке, легонько сжала ее ладонь.

— Красивая цепочка, — тихо сказала она, видимо, чтобы сгладить возникшую неловкость.

Кэйла улыбнулась. Кто бы мог подумать, что необычный ночной кошмар поможет им с Дарлин протянуть через пропасть мостик друг к другу? Улыбка тут же угасла, как только в голову постучалась мысль: «А надолго ли?».

— Все в порядке, Дарлин. Я посплю, ладно?

— Конечно, — с явным облегчением сказала та, поднимаясь.

В утешениях Дарлин была не сильна, но Кэйла ее не винила.

Она легла, с головой закутавшись в одеяло, чтобы спрятаться от странного озноба. Правда, уснуть так и не смогла, несмотря на то, что на часах было четыре утра. Лежала, слушая звуки окружающего мира, доносящиеся из приоткрытого окна, и прокручивая в голове детали сна. С ума сойти, куда может завести человека фантазия и магия сновидений! Колдунья, маг теней, его ожившая возлюбленная, вышедшая из таинственной Тени — то ли прообраза ада, то ли мертвого плана мира, то ли его «темной» стороны.

Откровенно говоря, несмотря на трагичный финал истории, Кэйла с удовольствием окунулась бы в этот мир снова.

Так и не сумев уснуть, она откинула одеяло и, взяв с тумбочки книгу, которую сейчас читала, прокралась на кухню — на цыпочках, чтобы никого не разбудить. Приготовила себе кофе с корицей. Устроившись на подоконнике, с книжкой и кружкой кофе встретила рассвет.

Скользя взглядом по строчкам, Кэйла размышляла: может, ее сон родился из книги? Или из сотен прочитанных прежде книг?

Страсть к чтению привила ей мама. Конечно, как и всем, Кэйле в детстве читали сказки, но когда она чуть повзрослела, оказалось, что бесноваться с друзьями во дворе куда веселее, чем сидеть с книжкой взаперти. А потом они переехали — папе предложили новую работу в Креарке. Маме город понравился. Она нашла хорошую работу в местном журнале, обзавелась друзьями, что так и не получилось у ее дочери. Кэйле город показался слишком большим и шумным, ребята в школе — недружелюбными. Много позже выяснилось, что местные ребята считали, будто Кэйла задирает нос, принимая стеснительность и робость за высокомерность.

И вот она сидит, десятилетняя, на крыльце дома, и безутешно плачет. Кэйле кажется, что весь ее мир разлетелся на куски. Мама садится рядом и кладет на колени ее первый томик детской приключенческой саги.

— Нет такой душевной раны, которую не смогла бы исцелить хорошая книга. Просто после некоторых драм нужно прочитать очень много книг. Но с каждой тебе будет становиться чуточку легче.

— Это не поможет, — шмыгая носом, буркнула Кэйла.

— Ошибаешься, — мягко сказала мама, потрепав ее по голове. — Кто-то говорит, что от реальности не убежать. Но почему бы и не сделать это, когда стоишь перед самым входом в чужой, пока еще совсем незнакомый мир?

— Каким входом? — не поняла Кэйла.

Улыбнувшись, мама открыла книгу.

— Вот же он — прямо перед тобой.

И Кэйла пропала. За первым томиком последовал второй, за ним — третий. Она не успокоилась, пока не дочитала всю сагу. Простых приключений ей вскоре стало мало, и Кэйла заболела магией и всем, что с ней связано. Вот только сама она колдуньей, как Денизе из ее сна, не была. И когда родители сказали об очередной поездке в горы, отпустила их с легким сердцем. Поехать с ними Кэйла не могла — учебный год был в самом разгаре. Плохое предчувствие не кольнуло ее даже тогда, когда в тишине спящего дома в три часа ночи раздалась телефонная трель.