А Молекуле давно хотелось обратить внимание капитана на одного пассажира. Юноша в лыжном костюме что-то бережно доставал из своего рюкзака и раскладывал на коленях. Очки Молекулы так и тянулись к любопытному мешку.

— Серебряная монета времен Ивана Грозного, — вполголоса говорил юноша соседу и при этом почему-то краснел. — В Сибирь ее занес Ермак Тимофеевич. Для науки это бесспорно! Вот кремневые наконечники, ножи, каменные рыболовные крючки. Так сказать, орудия древнего человека, найденные на дне моря. И это для науки бесспорно!

— Угу. Ага. Угу, — кратко отвечал сосед.

— А вот любопытный экспонат.

И молодой человек вытащил из-под ног что-то напоминающее спиннинг в чехле. Молекула привстал: что произойдет сейчас в соседнем ряду? Он перестал тормошить капитана.

Из чехла появилась длинная черная стрела с треугольным наконечником, шишечкой и обрывками перьев на конце.

— Стрела-певунья, — объявил юноша.

И он произнес целую речь, немного научную, немного торжественную, из которой Молекула понял следующее: все, кто смотрят на стрелу-певунью, видят произведение охотничьего искусства прошлых веков. Выпущенная из лука стрела могла лететь почти три километра. При полете воздух попадал в специальные отверстия в шишечке, и стрела издавала отчаянным свист. Она могла сразить наповал сохатого или медведя. Основание стрелы сделано из кедра, наконечник — железный, а перья приклеены особым клеем, сваренным из осетровых позвонков. Прошло несколько веков, но перья держатся намертво. К сожалению, рецепт клея еще неизвестен. Но для современных химиков разгадать какой-то клей — пустяки.

— Представьте, какой силой должен обладать охотник, чтобы натянуть лук с полутораметровой стрелой, — сказал археолог и попросил соседа: — Пожмите мне руку.

Сосед исполнил его просьбу. Рука у него была огромная, в ссадинах, на запястье виднелся голубой морской якорь.

— Ого! — воскликнул юноша краснея. — Вот это сила! Такая была и у сибирского пращура. Нет, у него была побольше. Для науки это бесспорно!

— Угу! — промычал силач, не желая обижать древнего жителя-пращура.

— Ну, раз мы так разговорились, давайте знакомиться, — предложил археолог. Наверное, он впервые внимательно посмотрел на собеседника, потому что всплеснул руками и воскликнул: — Я вас знаю! Вы Нептун, бог моря. Ведь это ваш портрет был помещен в газете?

— Ага, мой.

Тут Непейвода получил такой тычок, что чуть не разбил лбом стекло. Он разозлился на Молекулу и поднес к его носу кулак. Но в этот момент автобус резко остановился и раздался дикий визг, словно кто-то угодил под колесо.

В автобус лезла бабка с мешком. Она изо всех сил прижимала к груди свою ношу. Мешок так дергался и так визжал, что всем стало ясно: там поросенок.

— Нептун! — выпалил Молекула.

— Какой Нептун? Где? — Капитан смотрел на мешок и ничего не понимал.

— Ну, который бог моря. С якорем на руке, видишь? А рядом знаешь кто? Ученый из института, археолог. Сейчас вот залезет в свой рюкзак, и ты ахнешь. Только этот проклятый поросенок мешает слушать!

Поросенок визжал. Нептун не обращал на шум внимания и говорил археологу:

— Ну, какой там бог моря! Я Артем Кряж, понятно? Я очищаю морское дно, и точка. Тут вам не карнавал. У меня и бороды никакой нету! Все это выдумка какого-то писаки.

Несмотря на поросячий визг, Непейвода отлично расслышал, что Кряж работает на морском дне. И мальчишка сразу же вообразил этого широкоплечего человека, которого он до сих пор не замечал, в водолазном костюме и башмаках со свинцовой подошвой…

Вот он стоит на берегу моря, ему завинчивают трехглазый шлем и дают в руки специальное устройство для расчистки морского дна. Водолаз медленно погружается в воду — следом за ним тянется телефонный кабель. А на берегу остаются дежурный у телефонного аппарата и он, Непейвода. Вот он и нашел море. И вдыхает ветер морских путешествий…

Но разговор продолжался, и Непейводе пришлось в своих мечтах покинуть берег долгожданного моря.

— Сейчас мы все коллеги, — убеждал археолог Кряжа. — Мы тоже трудимся на дне моря в поисках исторических ценностей. Поскольку вы, товарищ Кряж, по морской части, вы должны помочь археологам раскрыть одну загадку.

Археолог вытащил из кармана сложенный листок бумаги и развернул его. Молекула не выдержал, вскочил, замер за его спиной. Капитан тоже встал. Ведь поросенок тянул на отчаянно высоких нотах и не давал слушать.

— Вот, — сказал археолог, косясь на мешок с поросенком, — вы видите точную копию фантастической птицы Сирин, морской сирены, сбивавшей мореходов с курса своим пением. Я ее нашел в деревне Красково на изразцах печи. «Как морская птица попала в тайгу?» — спросите вы меня, товарищ Кряж. «Я не знаю», — отвечу я вам, товарищ Кряж. «Спорно ли это для науки?» — «Да, очень спорно!»

— Слушайте, бабуся, заглушите-ка вашего хряка, а то говорить нельзя! — попросил Кряж.

— А не заглушу! — неожиданно крикнула бабка, да так громко, что поросенок захлебнулся и смолк. — Ишь ты, научные разговоры ведут! А нам жизнь из-за вашей выдумки ломать? Болтайте про свое море, а я никуда из Краскова не уеду!

В разговор вмешался мужчина в кожаной куртке:

— Успокойтесь, бабушка, не волнуйтесь, пожалуйста! Вы из Краскова? Вы обязаны знать, что все ваше село должно переехать. Как ваша фамилия?

И он вытащил из кармана блокнот.

— Ну, Зацепова моя фамилия! — снова закричала старуха. — Ну, из Краскова я. Давай записывай, у нас в Краскове все Зацеповы. И вот что говорит тебе Зацепова Аграфена Тихоновна: сто лет стояло в тайге Красково и еще столько стоять будет. Еще запиши, что я на свадьбу дочки порося везу. А свадьбу в старой избе играть буду сколько захочу, хоть две недели. Кричи, милок, кричи, на свадьбу, однако, едешь!

И поросенок закричал с прежней ноты. Хорошо, что автобус приехал в леспромхоз. Бабка растолкала всех и вылезла из машины первой. Она взвалила мешок на спину и побрела в тайгу, бормоча себе под нос.

Человек в куртке пошел к конторе, поглядывая на верхушки сосен. Кряж и археолог обменялись рукопожатием. Юноша стал красным, как ствол сосны, и сказал:

— Нет, пращур был послабее. Но вернемся к птице Сирин. Значит, надо найти дом учителя Архипова?

И Кряж крякнул:

— Ага!

Наши путешественники, не сговариваясь, отлично поняли друг друга. Молекула не мог допустить, чтобы в чужом рюкзаке ушла от него тайна птицы Сирин. А Непейвода, дыша в спину Кряжу, уже чуял запах морской соли. Они договорились встретиться у остановки.

В поселке леспромхоза Непейвода увидел дома с резными наличниками, деревянный тротуар и чистенькую улицу.

Непейвода тревожно подумал: «Почему леспромхоз, а не морпромхоз? Ведь никто не рубит лес: ни одной щепки не валяется вокруг».

Но тут же он решил: «Раз я тут, все в порядке! Вот открою море, и тогда будет леспромхоз морпромхозом».

Непейвода шел за Кряжем в некотором отдалении, надеясь, что вот-вот блеснет меж сосен вода.

А близость моря чувствовалась даже по походке Кряжа. Его широкая, как дверь, спина с каждым шагом покачивалась вправо и влево. Сразу видно — морская походочка!..

И Непейвода тоже зашагал, как по палубе идущего полным ходом корабля. Жаль, что никто на них не смотрел. Поселок остался позади, Кряж и капитан шли по мягкой лесной дороге.

Впереди затарахтело. Может быть, это запустили на катере мотор?

Но из-за поворота навстречу шагавшим людям выехала тупоносая машина на гусеницах — трелевочный трактор.

Поджимая под себя мощными гусеницами дорогу, трактор легко тянул длиннющий хвост — толстые голые стволы. Водитель, увидев морского краба на фуражке Непейводы, улыбнулся и взял под козырек. Где так уважительно относятся к морякам? Известно: там, где рядом их родная стихия.