Тайга, как мы увидели из автобуса, — это лесной беспорядок. Черные от сырости сосны и ели стояли вкривь и вкось, а то и совсем были выворочены какой-то страшной силой — торчали кверху корнями. И вдруг из леса выбежала опрятная шелковая березка. Как-то ей живется среди мохнатых черных нелюдимов? А за спиной березы стояли навытяжку, как солдаты в строю, корабельные сосны. Поджарые, красностволые, зелеными шапками в небо упираются.

Но тайга тайгой, а Зеленый городок все не показывался. Сосед подсказал мне, что от вокзала до городка километров тридцать. Я представил, как несколько лет назад ехали этой дорогой первые строители. Быстроходных автобусов здесь еще не было, да и самой этой дороги тоже не было. Подскакивали путники по проселку на ухабах, выталкивали грузовик из грязи, оглядывались на тайгу. А когда выбрались к Ангаре, то разбили на пустынном берегу зеленые брезентовые палатки. Поэтому так и лагерь свой назвали: Зеленый городок.

Зная эту историю, думал я увидеть палаточный городок, а увидел деревянные дома. Водитель заверил, что это и есть Зеленый городок, выгрузил вещи и дал газ.

Но что это? Грохочет и ревет что-то совсем рядом, за домами. Ребятишки затихли, жмутся ко мне.

— А ведь это, честное слово, Падун, — сказал я. — Тот самый, через который ты, капитан, хотел провести корабль.

Непейвода ничего не ответил. Только фуражку на самый нос надвинул. А Пли прижал к животу духовое ружье в чехле.

Прошли мы совсем немного, и открылась нам Ангара. Потоком серебра неслась она во всю свою километровую ширину и вдруг ударялась о невидимый нам каменный барьер и от боли белела, вздымалась стеной и грохотала. Удивительно было то, что над этим грохотом, над пляской сумасшедшей воды стояла переливчатая счастливая радуга.

Улица, которая тянулась около самой воды, называлась Набережной. Мы нашли дом №2. На следующей табличке стояла цифра «четыре». А где же дом №3 и вся другая сторона улицы?

Из дома №2 на мой стук вышла тетка, вытиравшая руки о передник.

— А третий дом тут стоял, — сказала тетка и ткнула пальцем в воду.

— Утонул? — воскликнул я.

— Потопили, — спокойно пояснила тетка.

— Дом утопили?

— Нет, улицу потопили. А дом-то чего топить, дом увезли.

— Как — увезли?

— А так, на санях. Мой дом, гляди, тоже на санях. Завтра пригонят трактор, зацепят, и мы уедем.

Действительно, из-под дома торчали концы огромных бревен-полозьев.

— Так у вас наводнение?

— Что вы! — всплеснула руками тетка. — Поселковый Совет с полгода назад предупреждал, что улицу весной затопит. Строят плотину, вот вода и поднимается.

— И вы не знаете, куда переехал Ладочкин?

— Он нам адреса не оставлял.

— Так это Зеленый городок? — Я все еще не верил своим ушам.

— Чего вы сомневаетесь? Палаток у нас давно нет, но городок, однако, временный. Здесь скоро речное дно будет. А мы себе другой поселок построили. «Постоянный» называется. Вон на скале. Там и гостиница есть.

Мы попрощались с женщиной и поплелись в гору. Несколько раз оглянулись. Все не верилось, что на месте дома с точным адресом может плескаться вода.

Утром меня ослепил яркий блеск. Чистенькие деревянные стены, пол, потолок отражали золотые лучи и пускали в глаза «зайчиков». И пахло от всего очень приятно. Так пахнет в сосновом бору — кисловатой хвоей и смолистыми шишками.

Но каковы мои мальчишки! Молекула уткнулся носом в стену и, по-моему, нюхал ее, Пли шлепал босиком по прохладному полу, его губы трубили, как фанфары, его язык щелкал, как походный барабан. А капитан взобрался на стол и в бинокль изучал поселок.

— Красота! — сказал Непейвода, будто ничего вчера не случилось, будто не пропал вместе с домом его родной дядя.

Мои друзья даже не огорчились исчезновением Ладочкина. Им лишь бы путешествовать. А каково теперь мне? Какое лицо будет у редактора, когда он узнает, что его специальный корреспондент, вместо того чтобы собирать материал для очерков, играет роль няньки!

Совсем неожиданно успокоила меня уборщица.

— Знаю я Ладочкина, — нараспев сказала она. — Он нынче новый Братск строит. Ты, милый, делай свои дела, а ребятишки его сами сыщут. Тут недалеко, и автобусы катаются, как в городе. Понапрасну не тревожься. У нас на Братской стройке народу много тысяч. А каждый на виду.

Я обрадовался и поблагодарил уборщицу.

Выйдя из гостиницы, мы любовались поселком Постоянным. Деревянные дома выстроились в линеечку и все, как один, походили на сказочные теремки. Нет, пожалуй, это были не теремки, а терема-теремищи в два этажа, с резными наличниками, забавными лестничками, с балконами на все четыре стороны. Целый день можно лазить по такому дому и воображать себя при этом то матросом, то пожарным, а то и Иваном-царевичем. Весело жить в домах-теремах!

А улицы — шириной чуть ли не с Ангару. Посредине сосны стоят. Это таежный сквер — для прогулок, для вида из окна и для того, чтобы воздух был чистым и сладким.

Постоянный… Точно назвали строители свой городок: они поселились здесь на всю жизнь.

Я отправился в управление строительством. А мальчишки сели в желто-красный автобус, и он повез их но тайге, где таблички остановок висели прямо на соснах. Каждый из трех москвичей смотрел в автобусное оконце и думал: «Какой же он, город Братск? Может быть, еще лучше, чем Постоянный?»

Пли уже видел себя в гостях у Ладочкина. Пли очень любил бывать в гостях. Не потому, что там угощали. Наш сладкоежка держался в чужих домах очень сдержанно и больше краснел и благодарил, чем ел. Просто в гостях было всегда очень интересно. Например, где Пли впервые в жизни увидел живых пингвинов? Не в кино и не в зоопарке, а у одного знакомого полярника, который привез в свой загородный домик двух пингвинов из Антарктиды. Пли играл с ними целый день и потом все разговоры о себе начинал такой присказкой: «Когда я был среди пингвинов…»

А где Пли держал в руках весь вечер настоящую кривую саблю времен гражданской войны? Конечно, не в музее — там ценные вещи лежат под стеклом. Это было в доме старого учителя, который обучал в школе папу и маму Пли, а еще раньше воевал с верной саблей в красной коннице Буденного.

Наконец, если бы Пли не ездил гостить к своей родной бабушке на Ленинские горы и не видел своими глазами, как строился университет, он ни за что бы не поверил, что на месте высотного здания когда-то стояла подмосковная деревенька и шумел лес. Теперь золотая университетская звезда видна в ясную погоду из многих окон дома, где живут три товарища, но только один бабушкин внук видел, как поднимали с помощью аэростатов эту самую звезду и водружали ее на шпиль…

— Новый Братск! — объявил кондуктор.

Не блистательный город предстал перед глазами наших путешественников, а десятка два домов, которые виднелись за деревьями. Ребята подошли к первому дому и увидели, что он без крыши. Наверху стучали топоры и визжали пилы.

Лезть по наклонной доске следопыты не захотели, а взобрались на небольшую площадку, откуда, как им казалось, удобно было вести переговоры со вторым этажом, и крикнули:

— Эй, кто там есть?

И вдруг площадка рванулась к небу и вознесла троицу на второй этаж. От страха пассажиры и не разобрали, что неожиданный лифт — это подъемник, который доставляет наверх строительные материалы.