Это уже был не просто бой с превосходящим по силе противником. Я ощутил себя мальчишкой, забравшимся в клетку к обезумевшему зверю.

О каком-то мало-мальски равном противостоянии уже не могло идти и речи. Мои атаки больше не были действенны, а его атаки стали смертельны. А значит, чтобы победить, чтобы выжить, мне нужно было придумать что-то совершенно безумное, что смогло бы перебить эту колоссальную разницу.

Мысли понеслись галопом, время вокруг будто замедлилось. Мозг лихорадочно подкидывал идею за идеей, но все они разбивались о непробиваемую броню Кинг-Конга и его подавляющую мощь.

А потом я вдруг в каком-то озарении понял сразу две вещи. Первая: его аура до сих пор продолжает расти. И вторая: хотя я и был сторонником ударных техник боя, в моём арсенале имелись также приёмы и из борьбы.

— Дьюлла! Сильнейшую иллюзию! ЖИВО!

К счастью, даже обретя настолько невероятную мощь, скорость Кинг-Конга всё ещё оставляла желать много лучшего. И я, отбросив в сторону молот, сумел продержаться те несколько секунд, что потребовались для отдачи приказа ламии, а потом до момента активации её магии.

Имперский Майигу замер на середине замаха, потерявшись в лабиринте фантазий. Даже на пределе возможностей Дьюллы вряд ли это продлилось бы дольше пары секунд. Но большего мне было и не надо.

Одним движением заскочив Кинг-Конгу на спину, я обхватил локтем его шею, после чего намертво вцепился зубами в свою кисть. Второй руки для идеально удушающего захвата у меня не было, оставалось только надеяться, что этого хватит.

А потом, растопырив пальцы, я вонзил тонкие когти под чешуйки у гориллы на шее. Мне не нужно было сильно ранить его. Лишь сделать так, чтобы мои когти пробили его кожу и вступили в контакт с кровью.

— Что ты творишь⁈ - взревел Кинг-Конг, оклемавшись и ощутив, как его аура начинает втягиваться моими когтями.

Вскинув руки, он попытался оторвать меня от своей шеи. Но, открыв, кажется, тысячу вторых дыханий за раз, я напряг все мышцы, какие только имел, сжимая его горло мёртвой хваткой.

Если бы у него получилось меня оторвать, это стало бы моим концом. Оказавшись в лапах разъярённого Кинг-Конга, я, вероятно, был бы в прямом смысле разорван напополам, и ничего не сумел бы с этим сделать.

Однако пока что у меня были сразу два козыря.

Первый — сам удушающий приём. Горилла или человек, смертный или бог, шкура или чешуя, пока физиология оставалась сходной, а признаков иного я не видел, перекрытие доступа кислорода к мозгу в итоге привело бы к асфиксии и потере сознания.

Правда, я вообще не мог даже предположить, сколько времени понадобится, чтобы задушить кого-то вроде него. Я сам, например, мог задержать дыхание более чем на два часа.

Удушающий приём, не дававший крови гнать в голову даже уже попавший в тело кислород, значительно уменьшал время, необходимое для потери сознания. Но, даже вкладывая в этот захват все свои тело и душу, я вряд ли продержался бы на спине Кинг-Конга больше минуты.

Хватит этого или нет? Сказать было невозможно. И тут мне на помощь приходил второй козырь, который на самом деле, как бы это странно ни звучало, был козырем моего противника. По крайней мере, я очень надеялся, что понял всё правильно.

С момента попадания в Тейю и обретения своих белёсых глаз, способных видеть чужую энергию, я повидал много разных аур. И да, в бою или при использовании магии аура как людей, так и Майигу, значительно возрастала.

Но я ещё никогда не видел, чтобы аура, достигнув пика, продолжала расти. И даже если этот пик на самом деле не был пределом возможностей, настолько стабильное увеличение ауры было бессмысленным во всех случаях кроме одного. Это увеличение ауры само по себе было Даром Кинг-Конга.

Дар роста.

Думаю, и у этой магии были свои ограничения. Например в какой-то момент тело могло банально не выдержать набухающей в нём энергии. А ещё, судя по всему, для более значительного роста требовалось время и, встреться Кинг-Конг со значительно превосходящим его соперником, у него могло просто не появиться шанса воспользоваться всеми преимуществами своей магии.

Тем не менее, если не считать парочки побочных эффектов это была совершенно читерская магия. Возможность становиться сильнее едва ли не бесконечно.

Вот только у меня была, чего уж там, не менее читерская способность. И пока Кинг-Конг становился всё сильнее и сильнее, я мог продолжать паразитировать на нём будто пиявка, поглощая его энергию также со всё возрастающей скоростью.

Удачно для меня было то, что помимо маны его Дар влиял и на энергию монстров, которую я также поглощал. И, как и пять месяцев назад после боя с Лидграбом, сейчас я не собирался просто запасать эту силу. Сжигая значительную часть энергии, я насильно вплавлял оставшуюся часть в своё тело, параллельно вливая всю приходящую ману в приказ силы.

Разумеется, Кинг-Конг не собирался просто стоять и ждать, когда отрубится. Из-за слишком мускулистого телосложения он не мог закинуть руки за спину и стащить меня. И вместо этого начал, будто дикий бык на родео, бесноваться, пытаясь сбросить меня, задавить, всё-таки оторвать мою руку от своего горла.

Несмотря на то, что под нами был относительно мягкий песок, спустя всего двадцать секунд я уже был скорее похож на отбивную котлету. Мои внутренности были перебиты в кашу, рёбра потрескались, сквозь зубы не переставая сочилась кровь.

После того, как у меня что-то хрустнуло в спине, я потерял контроль над ногами и они начали болтаться, просто как тряпки, Кинг-Конг умудрился схватить их. Но вместо того, чтобы оторвать меня от себя, он после нескольких рывков просто вырвал из тазобедренного сустава сначала левую, а потом и правую ногу.

Я осознавал это максимально отстранённо, будто всё происходило не со мной. Не чувствовал даже боли. Мой мир сократился до руки, продолжавшей сжимать шею врага, втекавшей в меня энергии, которую я с маниакальной одержимостью продолжал сжигать и направлять в то, что осталось от моего тела.

Мне было плевать, что со мной происходило. Проигрыш в любом случае означал смерть. А ещё смерть с каждой секундой подходила всё ближе, потому как настолько стремительное поглощение энергии было обеспечено вторым ядром, за свои услуги бравшим с меня суровую плату.

Оставшиеся мне полтора месяца за первые двадцать секунд захвата превратились в месяц. За следующие пятнадцать секунд ушло ещё пятнадцать дней. Ещё через пять секунд у меня осталась неделя. Через три секунды — день. Через секунду — не более пары часов.

Я чувствовал, как утекает моя жизнь, чувствовал подступающую гибель. Не от рук врага, а банально от старости, наступившей всего через пару месяцев после двадцатилетия.

Два часа, час, тридцать минут, пятнадцать, десять, пять, три, две, одна…

ЧТО СТАНЕТ ТВОЕЙ ЖЕРТВОЙ БОЖЕСТВЕННОСТИ?

Этот вопрос прозвучал в моей голове, но его никто не произносил. Скорее это было похоже на намерение, гигантскую волю, настолько огромную и непреодолимую, что было совершенно невозможно вообразить.

Можно было долго не гадать, кому или, вернее, чему принадлежала эта воля. Со мной заговорил этот мир, сама Тейя, ответившая на приложенные мной усилия по обретению силы богов.

И вряд ли я действительно успел накопить нужное количество энергии и силы в последнее мгновение. Скорее триггером, призвавшим волю Тейи, стала моя решимость продолжать сражаться до самого конца.

А теперь я будто бы плавал в невероятно густом, тяжёлом и плотном бульоне, в темноте и тишине, не ощущая ни своего тела, ни окружающего мира. И должен был ответить на вопрос, при том что неправильный ответ означал мою немедленную смерть.

Что станет моей жертвой божественности?

Впрочем, я не особо волновался. Свой ответ на этот вопрос я нашёл вскоре после своего первого спарринга с Ялианой.

Родившееся из моей одержимости и злобы второе ядро Дара лишило меня долгой, почти бесконечной по сравнению с моими двадцатью годами, жизни. Однако, хотя я и не мог не волноваться по поводу недолгих месяцев, оставшихся мне, я ни на секунду не пожалел о том, что моё существование больше не продлится столетия.