Задела за живое. Всё-таки она была слабее отца. Наташина рука предательски потянулась к своему любимому месту, мазнула по засохшей капле крови.

Александра продолжила давить:

— На вашем месте я бы предпочла переиграть Пятого. Но решаю, конечно, не я.

— Не вы, — прошипела Наталья и пошла прочь.

Светилов был вне себя от ярости. Не потому, что его хоть сколько-то напугал рассказ Фурского: отмазаться от компаньона и его Игры он мог в любой момент. Происки бабы детектива вообще не трогали. Его лихорадило от одной лишь мысли, что Фурский посмел побеспокоить из-за такой ерунды. Он знал, что ему ничего не угрожает, ведь компромата нет, а каждый журналист, занимавшийся его делами, давно либо ушёл в другой мир, либо живёт припеваючи — плата за молчание. Но Светилов был человеком предусмотрительным и не терпел проволочек. Пусть страхи Фурского и надуманные, стоило перестраховаться и предотвратить даже минимальные риски. И эта необходимость страховаться больше остального вызывала ярость.

Рано утром он вызвал команду людей, занимающихся улаживанием проблем и велел им выяснить фамилии всех бывших заноз — их было не так много — проверить, представляют ли те угрозы и в случае утвердительного ответа, убрать. Затем налил виски — утро должно было начинаться с приятного — и уставился в окно. Оттуда открывался прекрасный вид.

Фурский тоже любовался, но не пейзажем, а фотографией жены. Он часто обращался к ней, когда тревожился или сомневался. А сейчас он тревожился из-за Кариши. Олег не знал, о чём известно дочери, но он должен был это выяснить и защитить её. Она не участвовала в Играх, даже близко не стояла с игроками, не бывала в «Жар-птице» и тем более не знала о лотах. Кариша была ни при чём.

— Поговорим? — вздохнула Александра, когда старшая скрылась за дверью. — Я не сестра и вас не оставлю. Моя задача состоит в том, чтобы найти виновных в смерти Зотовой. Если вы поможете мне, то я помогу вам. Решайте. И ещё вы должны знать, тот, кто представился анонимом, способен убрать вас как ненужного свидетеля.

Наталья не верила Александре, но отец научил её главному: никогда и ни в чём нельзя быть уверенным до конца. Лучше подстраховаться. Денег от сестры она не получила и, хотя разыграла удачный спектакль, опасность быть пойманной по-прежнему оставалась. Так стоило ли отметать угрозу Александры или лучше прислушаться к её словам? Что, если кто-то действительно следит за Ольгой, тогда в опасности Агнецкая, а она за собой потянет Пятого, а тот и всех остальных.

Поезд сомнений набирал вагоны, собирая в себя все ошибки Натальи, в том числе убийство водителя и хранение записей. Если бы она удалила всё, как говорил Пятый, тогда ничего бы не произошло. А сам Пятый? Доверять ему значило окончательно потерять рассудок. Он был игроком, циничным и безжалостным, азартным и алчным. Для него, как и для отца существовала лишь одна любовь — на неё всё покупалось и всё продавалось. Значит, Александра могла сказать правду. Он готов её сдать. Отцу тоже не следовало доверять. Он уже предал её, рассказав что-то Карине. И что оставалось? А ничего. Беречь собственную шкуру. Не попадаться. Переиграть всех. И возможно, возможно, когда всё закончится, получить не от отца — Нулевого долгожданное признание.

Наталья повернула обратно.

Растерянность. Грусть. Непонимание. Они правили балом Карины. Ситуация вызывала сплошные вопросы, и реакция сестры этого никак не меняла. Родные скрывали правду, таили секреты, держали в неведении долгое время, и Карине уже начинало казаться, так было всегда, детство не в счёт. Хотя даже тогда, поганой весной, с отцом что-то случалось. Она помнила, как он закрывался в комнате и никого не пускал, проводил там уйму времени, а, выходя, сиял бриллиантом. Придумывал способ, как совместить приятное с полезным. Папа всегда любил деньги, и их ему всегда не хватало. Мама, например, обходилась парочкой платьев в год, а он щеголял в новом костюме каждые выходные. Игрушки покупал дочерям самые разные и в огромном количестве, но большая их часть предназначалась ей, а не Наташе. Папа объяснял это тем, что она учится лучше, ведёт себя лучше. А Карина жалела сестру и делилась игрушками. Она плакала, если Наташа ломала любимую куклу, но всё равно разрешала брать самое ценное снова и снова. Карина понимала сестру и всегда старалась быть рядом несмотря ни на что.

Жаль, что так поступала только она.

— Вам лучше сотрудничать. Если вы знаете что-то об игре, скажите.

— Но я… я действительно ничего не знаю. Вернее…

— Договаривайте.

— Мне сообщили про игру, только это была не сестра.

— Аноним?

— Да.

— Что именно он сказал?

Карина вздохнула:

— Игра называется «Соседи», мои сестра с отцом в ней участвуют. Больше ничего.

Детектив не поверила.

— Карина, вы не осознаёте всей серьёзности происходящего. Это не игра.

— Это вы ничего не понимаете. Они моя семья.

— Им плевать на вас. Вы ещё не заметили?

Карина плотно сжала губы.

Поначалу слежка за Агнецкой навевала скуку, позднее раздражение. Обычно подобным занимался кто-то другой, за деньги: бомж, приходилось искать трезвого, или подросток, ищущий лёгких денег. Но сейчас Пятый не хотел идти на риск, ему нужно было самому ходить за жирдяйкой, а та будто специально шастала по магазинам и самое противное, она ничего там не делала. Заходила, выходила, заходила, выходила. Как же это бесило!

У витрины пекарни раздражение окончательно захватило Пятого, он в тысячный раз проклял Ирму, и тут наконец хоть что-то начало происходить. Агнецкая долго смотрела через стекло на треугольник торта, а затем попросила показать его поближе.

«Странно», — подумал Пятый.

Ирма сделала покупку. Ей протянули коробку с большим тортом. Улыбка широко растянула лицо.

Пятого передёрнуло. Так улыбались маньяки, безумцы, но никак не нормальные люди.

Тем временем Агнецкая, вытащив телефон, покинула пекарню. Слежку не заметила, поглощённая мыслями. Пятый услышал, как она поприветствовала Олечку, сообщила про торт, особенный и очень вкусный, и уточнила время встречи, намеченной у Ольги.

Теперь и Пятый улыбнулся. Он знал, где закончится Игра. Проводил Агнецкую до дома и направился к себе. Чем дольше он ходил за Агнецкой, тем больше склонялся к мысли убить Ирму этой ночью, не дожидаясь следующего дня. Бесила она его. Очень бесила. Из-за неё он до сих пор не видел своих честно заработанных денег. Так что надо было тщательно подготовиться к ночному событию: предстояло убрать сразу два лота, ещё и Наташу. Набрал номер Фурской по памяти, приходилось держать такие сведения в голове, и долго слушал гудки.

Наталья медлила. Она видела, как щебечет Карина с Александрой. Сомнение предательски застучало в рёбра, зашумело отцовским криком:

«Ты — игрок? Не смеши, Наташа. У тебя нет ни нервов, ни выдержки. Ты не способна держать эмоции под контролем, а если и пытаешься, то выходит слабо. Запомни: нельзя рисковать, если нет чёткого плана. Удача в Игре лишь иллюзия».

— Иллюзия… может ты и прав… — тихо повторила Наталья. Взглянула на засветившийся экран мобильного и приняла вызов.

— Слышу гул улицы. Где ты?

— Вышла.

— Тебе нельзя светиться, забыла?

— Зачем звонишь?

— Я знаю, где Четвёртая закончит Игру. У лота. Хочу, чтобы ночью ты пошла со мной.

— Зачем?

— Подстрахуешь.

— Ты же сам сказал, чтобы я не выходила.

— До финала, Наташа. Встретимся дома.

Дома. Это прозвучало так тепло, можно было даже пофантазировать, будто он произнёс это слово нежно, вкладывая особый смысл. Только знала Наталья: никакого смысла нет. Холодный расчёт и страх лишиться денег, всё. Но зато его просьба разом убедила во лжи Александры. Если бы он хотел её сдать, то оставил в квартире, а не звал с собой. Но что насчёт слежки за домом Ольги? Если так, идти туда нельзя ни ей, ни им. Надо что-то придумать.