Та девочка теперь выросла.

И её большие голубые глаза прямо сейчас смотрели в окно на журналистку.

— Вы всё-таки здесь? — удивилась хозяйка дома, открыв дверь. Она стояла на пороге в коротком и откровенном лиловом пеньюаре, который ни за что не должны были увидеть мальчишки. Но учить, как правильно одеваться Сафьялова её не собиралась. Не прямо сейчас. Позже.

— Узнала. Привет, Маша. Я нуждаюсь в твоей помощи. — Когда-то произнесённые слова были для Алисы табу. Всегда и во всём справляться самой — это был её девиз. Но времена бурной журналистской деятельности и необузданного самомнения прошли. Теперь просить помощи было не стыдно, а важно. Жизненно важно.

Девушка выглянула за спину Алисы:

— Вы не одна? Значит всё плохо?

— Подержи дверь, я внесу детей. Поговорим внутри, хорошо?

— Я помню обещание, — вздохнула Маша.

— И не могла бы ты одеться… поскромнее?

— Нет.

По правде говоря, другого ответа Алиса не ожидала. Оставалось надеяться, что Маша передумает, услышав первый неудобный вопрос от Мити или Миши.

Её приезд явно не разбудил танцовщицу гоу-гоу. В большой комнате горел откровенной сценой экран домашнего кинотеатра. Маша поймала взгляд журналистки и недовольно произнесла:

— Ну что? Это обычный триллер, а это просто сцена такая.

— Я не осуждаю.

— Ладно. Выключу. Но пеньюар не сниму.

Экран погас. Митя среагировал на голоса и пошевелился.

— Где их положить? — перешла на шёпот Сафьялова.

— Наверху. Там чище, — ответила Маша.

Алиса осмотрелась вокруг. Чистоплотности девушке не хватало.

Когда дверь за комнатой с двумя кроватями закрылась, Маша налетела с вопросами:

— Так что случилось? Чего ожидать? Почему вы не предупредили?

— Тише. Давай поговорим внизу. Угостишь кофе?

— А вы надолго?

— Они не знаю, а я сейчас уеду.

— Что?! Я останусь с вашими детьми?

— Да. Поэтому смени одежду, пока не застыдили.

— Ещё чего! Это они приехали ко мне в гости.

— Так угостишь?

Хозяйка кивнула.

Алиса не собиралась засиживаться у Маши, но кофе был необходим. Второпях она не захватила термос, а в дороге без него приходилось тяжело. Смотреть на дорогу столько часов было непросто. Кофе помогал разлепить глаза. Маша тоже не стремилась к долгим посиделкам: кружка с ароматным капучино. Всё.

— Ну?

Стройные ноги нетерпеливо стучали голыми пятками по полу.

— У меня неприятности. Нужно спрятать детей. Здесь их искать не станут. Это всё, что тебе нужно знать, — отхлебнула напиток. Кофе был так себе. Но лучше так, чем ничего.

— То есть совсем попа, — констатировала Маша.

— Я оптимистка, — хмыкнула Алиса.

— Ты приехала к той, кто выдрал тебе клок волос, — заметила Маша.

— Я приехала к той, кто обещал помощь. А тот случай… ты была подростком. Я не держу обиды.

— Я не изменилась, и, если надо порву любого.

— Рвать не надо. Играй с детьми, развлекай. Старайся не светиться в городе с ними или без. В общем, живи, как прежде. Только не танцуй при них.

— Вы знаете? — удивилась девушка.

— Маша, моя жизнь не сахар. Конечно, я проверяю людей, с которыми когда-то сталкивалась, особенно если они мне приглянулись и могут понадобиться.

— Я думала, вы скажете особенно, если чувствую вину.

— Не я убила твоего дедушку, — отодвинула кружку.

— Не вы. Но место его расположения раскрыли вы.

— Я не знала, что за мной следят.

— И дедушку убили.

— Да. Но если бы я не приехала, его бы всё равно убили. Это случилось бы позднее и не исключено, что при тебе. Или даже вместе с тобой.

Маша замолчала.

— Прости. Мне жаль, что так вышло. Но ты жива, и это уже хорошо.

— Если бы я переехала к нему чуть раньше, то смогла бы спасти… — тихо произнесла Маша. — Я бы глотку всем перегрызла, но дедушку в обиду не дала.

— Ты бы стала трупом, — безжалостно заявила Алиса.

— Той ночью я шлялась с подружками, как всегда, а дедушку…

— Перестань. Спаси моих детей.

— Вы ставите меня под угрозу, — всхлипнула Маша.

— Нет. Нас ничто не связывает, кроме ненависти. Мы никогда не созванивались, не пересекались, кроме того дня. На похороны я приезжала в гриме и на электричке, так что волноваться не стоит. А что касается твоего обещания мне помочь, то о нём никому не известно.

— Но вы же рассказывали мужу, а он…

— Не рассказывала. Я дала тебе обещание и выполнила. И он бы всё равно не сдал. Даже случайно не проговорился. Он умел хранить секреты.

Маша округлила глаза.

— Почему вы говорите о нём в прошедшем времени?

— Догадайся, — печально улыбнулась журналистка. — Людям, что меня любят, не везёт.

— Тогда я рада, что мы друг друга ненавидим, — вздохнула девушка.

— Верно. Для всех мы враги. Поможешь?

— Ладно. — Маша вышла из кухни и вернулась с телефоном. — Скажите, чем их кормить, во что играть. Что они любят.

Внушительный список был составлен, туда вошло и второе одеяло для Миши, и любимые сыновьями яблоки, и морской бой, как самая увлекательная игра, и много чего ещё. Алиса достала из кармана куртки две маленькие гоночные машинки — прихватила с собой — и протянула Маше. Раньше было целых два набора, покупала для каждого, теперь остались лишь жёлто-чёрная, Миша называл её Пчелой и белая с наклеенным пауком. Митя сам приклеил. Маша взглянула на машинки и кивнула Алисе. Сафьялова обняла девушку и направилась к выходу. Но, взявшись за ручку, бросилась наверх, вбежала в комнату и поочерёдно принялась целовать мальчишек.

— Разбудите! — сердито прошептала Маша. — Как я их потом успокою?

Алиса погладила каждого по голове, прикусила губу и вышла, тихо затворив дверь. Оказавшись внизу, попросила ручку, бумагу — такое нашлось с трудом, Маша пользовалась в основном гаджетами — и стала писать письмо своим любимым человечкам, зная, они проснутся, и любитель записок, Митя прочтёт её слова, а потом они улыбнутся. Мама предлагала им поиграть в «Сокровища», конечно, они согласятся и будут с нетерпением ждать, когда она найдёт эти сокровища и вернётся уже с ними.

— В списке указаны носки с динозаврами, — отвлекла от грустных мыслей Маша. — Они в пакете?

Журналистка кивнула.

— Тогда уходите.

Алиса медлила.

— Мы справимся, — Маша крепко обняла журналистку. — Честно. Справимся.

Сафьялова вышла за дверь, обернулась:

— Надень что-нибудь поприличнее.

— Нет. Не дождётесь.

Машина ехала медленно, слёзы текли быстро, она их вытирала, но те всё равно бежали. В колонках звучал «Щенячий патруль», Алиса думала о Маше, о том, что у девушки тот ещё характер, и вряд ли она будет вести себя скромно даже при детях. Но несмотря на многие из её недостатков, в том числе клубные танцы гоу-гоу — Сафьяловой они совершенно не нравились — знала она и другое, самое важное: Маша была хорошей девушкой. Действительно хорошей.

Приехав домой под вновь начавшийся ливень, Алиса начала спешно уничтожать следы пребывания здесь сыновей. Она понимала: если её найдут, начнутся поиски. Обнаружив детские вещи, посыпятся вопросы. Ей не поверят, что ночник-сова или мягкий Райдер здесь просто так. Раз они лежат дома, пусть и спрятанные, значит дети вернутся. Поэтому Алиса безжалостно избавлялась от дорогих сердцу предметов и любых напоминаний о мальчишках. Возможно, она перебарщивала со страховкой, даже, наверное, но Алиса слишком боялась лишиться детей.

Только когда багажник выплюнул последний мешок в мусорный контейнер, Сафьялова дала волю слезам. Она плакала, сидя у двери, вонзая ногти в мокрые плечи, а дождь ей вторил снова и снова, омывая дом, в миг ставший одиноким.

Дождь лупил, бил, гнал капли по окну, и у любого другого человека вызывал бы апатию, но Александра, глядя на природное безобразие, напротив чувствовала себя комфортно. Бит ливня, мелодией этот звук у Ивана язык не поворачивался назвать, помогал ей сосредоточиться и словно внушал спокойствие, хотя самого Ваню погода нервировала. Он остался у Пули, подруга не возражала. Честно призналась, с ним работать легче. Только работать ему не давала. Сама сидела, обложившись листами и поминутно меняла цвета, а его попросила сначала сбегать в магазин, тогда дождь лишь накрапывал, затем накрыть стол. Без пирожных ей думалось сложнее, и пускай Ваня понимал, что это уловка, уж слишком Саша любила сладкое, всё равно сделал так, как она просила. Ему несложно, а ей хорошо. К тому же видеть подругу довольной было гораздо приятнее.