— Забирайте вещи и пройдёмте в квартиру. Нам есть о чём поговорить, — Александра повернулась к Ивану. — А вы были правы насчёт них, уважаемый следователь. Правы во всём.
* * *
Что это «всё» оставалось для подозреваемых тайной, но опасения у них возникли разные. Раиса Павловна боялась, что узнали про измену мужа и почти не сомневалась: его похождения открыли дорогу к соседям, а раз детектив привела следователя, нашлось что-то страшное. Манина не могла разобраться с обуревающими её чувствами и понять, чего же она больше страшится: того, что нашли или того, как именно это произошло? Не обвинят ли и её в чём-то? Она ведь знала о связях мужа на стороне и молчала.
А как на правду отреагирует её Ника? Закроется, отвернётся? Поймёт ли причину, по которой мама молчала? Не возненавидит ли горячо любимого отца? И что, если возненавидит родную мать?
Раиса Павловна виновато, украдкой взглянула на дочь.
Вероника боялась услышать правду. Боялась узнать о последних мгновениях лучшей подруги, о связи её смерти с папиной, о том, что именно произошло два года назад. Ника боялась, что в случившемся обвинят её, Нику. Она знала секрет Ларки и догадывалась о том, что скрывает папа. Знала, но боялась рассказать маме, признаться детективу. Она всё испортила. И не остановила подругу. Отпустила её, хотя сердцем чуяла беду.
Ника опустила глаза вниз — она не могла ни на кого смотреть. Ей было стыдно. Тяжело. Больно и очень страшно.
Максим понятия не имел, о чём узнала детектив и при чём здесь следователь, но ему было страшно. Если о его семье узнали, то какие ждут последствия? Не начнётся ли повторное расследование, не придётся ли окунуться в позабытый кошмар? Он не хотел, чтобы его снова связывали с братом или дедом. Не хотел, но понимал, что родство никуда не спрятать. Нельзя вычеркнуть гены и сделать вид, будто всё хорошо. По крайней мере, не для его сердца.
Александра тянула время, взращивая цветы сомнений и неуверенности на благодатной почве. Их с Ваней молчаливые укоры действовали на нервы всем троим, и детективу было интересно, кто первым сломается. Представление было рассчитано на впечатлительных, слабых и эмоциональных. По окончании спектакля семья Маниных-Нильских должна была сама рассказать всё, что хотели услышать Саша и Ваня.
Напряжение росло, и детектив не собиралась сбавлять обороты. Нервы у присутствующих плавились, растекаясь по заряженному страхом воздуху. Казалось ещё немного, и помещение взорвётся, не выдержав витающих по нему зарядов.
Александра достала из сумки расчёску, неспешно привела в порядок шоколадные пряди, поймала в зеркальце взгляд Ивана и кивнула отражению. Селивёрстова всячески демонстрировала свою уверенность, спокойствие и наличие огромного количества свободного времени, тогда как Резников строил из себя нетерпеливого следователя, поглядывавшего на мобильные часы с явным недовольством. Он даже брови сдвинул и затряс ногой — ботинок дёргался туда-обратно. Пара «добрый-злой полицейский» одновременно вздохнула с соответствующим роли выражением лица.
— Вы ничуть не помогаете следствию, — заявил Ваня, следуя их с Пулей плану, — вы только тратите моё время. Я понимаю, что убийство Зотовой вас нисколько не волнует, ведь гораздо важнее сберечь собственную репутацию.
— Да что… что вы такое говорите? — не выдержала Ника и сорвалась на крик. — Да, я не сплю, не ем, думая о Ларе, я… я бы всё на свете отдала, чтобы она сейчас была жива! А вы говорите о какой-то репутации?! Что вы вообще знаете о нашем молчании? Мы с Максом просто защищаем Ларины интересы! Мы ничего плохого не делаем! Лишь бережём её память!
— Ника, тише.
— Макс, они!..
— Успокойся.
— Да, успокойтесь, Нильская и ответьте всего на один вопрос. Вы настолько сильно любите подругу, что умалчиваете важную для следствия информацию? И что же это за преданность такая, если она тормозит расследование? Мне кажется, вы только и делаете, что строите из себя жертву вместо того, чтобы пролить свет на случившееся.
— Я…
— И хватит дрожать!
— Довольно так разговаривать с моей дочерью! — сдалась эмоциям Раиса Павловна.
Иван с Александрой переглянулись. Они ещё не начали особо давить, а дело уже сдвинулось с мёртвой точки.
— Раиса Павловна, не вмешивайтесь.
— Максим, молчи.
— Замолчите все! — вскочила Ника. — Хватит! Как с убийством связано то, что Лара лежала в больнице? Она здорова, понимаете! Это были всего лишь нервы! Мы были настоящими подругами, самыми верными, самыми лучшими! Я действительно боялась, что с ней может произойти несчастье, но в случившемся я не виновата!
— Милая…
— Макс! Скажи им! Ну скажи! Мы с тобой всего лишь хранили Ларины секреты, потому что она того хотела! Я знаю, она бы не желала раскрывать свои тайны! Она давно перевернула страницы и всё забыла!
— Ты сама говорила: она по-прежнему любит девила.
— Да при чём здесь это?!
— Возможно, и ни при чём… — подала голос Раиса Павловна.
Супруги уставились на мать.
— Это я должна была сказать правду, — продолжил тихий голос.
— Мама? Я ничего не понимаю.
— Дочка, я не всё тебе рассказывала. Прости.
— О чём ты?
Раиса Павловна замолчала: в сердце вновь поселились неуверенность и страх. Сомнение прокралось в душу.
— Ваша дочь ждёт, и мы тоже, — напомнил Иван. Даже его терпение уже трещало по швам. — Или может лучше мне самому всё рассказать? Тогда с чьих секретов начнём?
Молчание.
— Не хотите выбирать? Тогда выберу я. Ну что ж… — Резников надел максимально суровую маску. — Во-первых…
— Нет, не нужно! — всполошилась Раиса Павловна. — Лучше… я сама всё расскажу.
— Начинайте, — велел Иван.
Александра нажала кнопку записи.
— Дело в том, что… что… — она заломила руки, — боже мой, как же сложно…
— Признаться в причастности к преступлению нелегко, но вы всё же постарайтесь.
— Что вы такое говорите?! Я никого не убивала!
— Не возмущайтесь, рассказывайте.
— Для вашего же блага скажите всё как есть, — подключилась «добрый полицейский».
— Детектив, я… Я же сама вас позвала, неужели вы думаете, я или мои дети…
— Факты, — перебила её Александра. — Вы должны или подтвердить их или опровергнуть.
— Мы всё знаем, — напомнил «злой полицейский», — но признание улучшит ваше положение. Я не нянька, чтобы просить о чём-то, поэтому думайте сами: справляться с эмоциями или молчать, ожидая ареста. И больше не пытайтесь сбежать.
— Возможно они не пытались, а лишь хотели отдохнуть где-то за городом, погода отличная.
— Александра, вы их выгораживаете? Вы ведь всё знаете! — Иван закатил глаза. — С кем я работаю!
— Но мы и правда хотели отдохнуть! Мама! Макс скажи им!
— Мы хотели сменить обстановку, — пояснил Максим.
— Какое совпадение, — ехидно заметил Резников. — Вам это понадобилось именно в тот момент, когда приехали мы.
— Но мы не знали, что вы приедете!
— Ника, тише.
— Но они нас обвиняют!
— Успокойся, милая. — Максим обратился к следователю. — Со стороны происходящее выглядит подозрительно, я знаю, сталкивался с подобным, но поверьте, мы хотели всего лишь немного забыться и побыть вдали от города.
Молчание.
— Поверьте!
— То есть с водителем Раиса Павловна разговаривала от скуки, а не с какой-то определённой целью?
— Я просила его не гнать, даже там, где можно. Меня укачивает.
— Это правда?
— Правда! — вскрикнула Вероника и умоляюще взглянула на детектива. — Александра, скажите следователю, что мы говорим правду, вы ведь знаете, как я люблю Лару!
— Но ваша мама что-то умалчивает, Нильская.
— Не трогайте мою маму!
Раиса Павловна поднялась, прошла к окну. Никто её не остановил. Комната погрузилась в тишину. Снова.
Саша боялась перегнуть палку, но игра в «давилки» уже порядком надоела, и Селивёрстова едва заметно кивнула напарнику. Иван поднялся и решительно произнёс:
