— Я вспомню.

Детектива грызли сомнения: Манина что-то скрывала.

— Мама права. Вы думаете о Ларе совсем не то. Она хорошая, добрая и честная. Её все любили.

— Кроме Фурской.

Вероника кивнула.

— И Фурская так не любила Лару, что разрешила не один, а несколько выходных. И сама посоветовала дом отдыха. И не какой-нибудь, а где работает сестра.

Ника съёжилась.

— Странное решение, если о вражде вы не солгали.

— Моя жена не врёт. Карина пусть и полная зараза, но даже она может позволить немного отдыха своему работнику. Или вам кажется три дня — это много? Вы понимаете, что Ларка лет пять никуда не ездила, кроме как по работе?

— Почему решила отдохнуть сейчас?

Слово вновь взяла Ника:

— Карина сказала, что Лара не справляется на фирме.

— Название фирмы?

— «Уютный мир».

— Мы, архитекторы и дизайнеры, те, кто делает ваш мир уютным, — процитировала Александра.

— Да. Этот заголовок придумала Карина, а оформлением сайта занималась Лара.

— Она графический дизайнер?

Ника улыбнулась:

— Она талант на все руки.

— Они вместе открывали фирму?

— Её создал отец Карины, а затем передал в руки дочери. Карина пригласила Лару почти сразу.

— Скажите, а у Лары не было других возможностей заработать?

Ответил Максим:

— Были. Но Карина соблазнила её большими деньгами. Согласитесь, не каждый готов выплачивать шестьдесят тысяч человеку без опыта работы и уж точно не каждый пообещает увеличивать зарплату и при этом выполнит своё обещание.

— Лара была доверчивой?

— Ларка обожала деньги.

— Макс!

— Что?

— Это звучит нехорошо! Будто Лара, будто она была…

— Беспринципной, — подсказала детектив.

— Вы не правы. Лара была самой лучшей!

— Но кто-то посчитал иначе, — тихо произнесла Александра.

— Вы думаете, это Фурская? — удивлённо спросила Раиса Павловна.

— Я рассматриваю все возможности.

— Нет. Это соседи. Я уверена.

— Соседи, о существовании которых нет никаких доказательств?

— Мама, отдай телефон детективу!

Раиса Павловна отвернулась к окну и едва слышно произнесла:

— Да, конечно.

Александра почти не сомневалась: телефона она не увидит. Но почему? Что прячет Манина? Кого? И так ли искренны супруги в рассказах о Зотовой?

— Скажите, Вероника, Лара вам случайно не говорила, откуда такое стремление к богатству? У неё было бедное детство? Она хотела помогать приютам?

— Это неважно. Лара просто хотела быть независимой.

— Просто. Что ж, вполне обычное желание. — Детектив улыбнулась. Ника ответила тем же. Обе чувствовали, искренность ушла. Максим вздохнул. Александра видела его желание что-то добавить. Видела и то, как Вероника сжала пальцами предплечье мужа.

Максим промолчал.

Вопросы, вопросы. Ника устала. Чем больше они говорили о Ларе, тем сильнее ей казалось, что она предаёт подругу. Рассказывает личное, интимное. Даже о новом мужчине поведала детективу. А зачем? Вряд ли он был причастен. И вряд ли он и вправду мог рассчитывать на что-то серьёзное. Ника знала Лару. Она её чувствовала. И чувствовала, как билось сердце подруги при одном лишь упоминании девила.

Когда Александра, получив телефон следователя, покинула квартиру, Вероника вздохнула с облегчением. Но довольно быстро оно сменилось отчаянием. Вера в то, что голубоглазая женщина поможет найти убийцу таяла. Детектив не верила в сказанное Никой. Сомневалась в Ларе. А если бы она узнала правду? Ника убрала со стола, взяла тетрадь и молча села на диван. Её рука летала над листами и записывала ощущения, опасения. Эмоции. Их было много. Они разрывали. Правильно ли она поступила, утаив о прошлом? Бросила взгляд на мужа. Максим стоял в проходе. Он только что помыл посуду и теперь с беспокойством смотрел на жену.

— Ты в порядке, Никусь?

Она вздохнула:

— Не знаю. Возможно, и стоило позволить тебе всё ей рассказать. Я… я не знаю, как лучше.

Он подошёл, обнял:

— Если она сама не узнает, мы расскажем, когда будем чувствовать уверенность. Ты веришь этой Александре?

— Она мне понравилась. Сначала. Как мама?

— Я только что к ней заходил. Попросила немного полежать. Устала. Возраст, нервы.

— Конечно. — Ника вновь наклонилась над тетрадью.

— Можно?

— От тебя у меня нет секретов.

Он заглянул и прочёл:

МНЕ СТРАШНО ЗА МАМУ. Я ЧУВСТВУЮ, ЧТО ДОЛЖНА ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ. НО Я НЕ ЗНАЮ ЧТО. ВОКРУГ ВСЁ ФИОЛЕТОВОЕ.

Максим поцеловал супругу и на ушко прошептал:

— Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо.

Раиса Павловна лежала на кровати в комнате, предназначенной для детской. Она давно просила дочь и зятя о внуках. Ещё до их свадьбы. Но они пока не были готовы. После всего пережитого хотели пожить вдвоём, друг для друга. Но детей хотели, она знала.

Раиса Павловна не солгала, сказав, будто измотана и хочет полежать. Это была правда. Эмоции изнашивали её сердце. Она старалась поменьше переживать, держать себя в руках. Думать о Давидушке лишь хорошее. Молчать о правде.

Но сама упомянула о соседях, забыв о том, что ещё хранится в телефоне. И теперь, загнав саму себя в ловушку, Манина боялась. Она не хотела, чтобы дочка всё узнала. Её желанием было сберечь ложное, но приятное прошлое. Оставить лишь хорошие воспоминания для Ники об отце.

Раиса Павловна поднялась с кровати и подошла к окну. Она вновь размышляла.

Давидушке нравилось через стекло следить за всем миром из-за собственной ширмы — занавесок, сшитых Раей. Он называл любое окно своим любимым местом. Все прожитые вместе годы Рая видела мужа у окна. Спиной. Таким он ей и запомнился: самоуверенным и напыщенным с бутылкой пива, властным и надменным с мечтами не о ней.

— Ты был лживым, Давидушка, — прошептала, сдерживая слёзы, обращаясь к мысленному образу мужа, — но я сберегу о тебе светлую память. Я знаю, ты не любил меня. Но ты любил нашу дочь.

Манина убедила себя в том, что поступает правильно. В том, что смерть Лары никак не связана с соседями. Но она должна была спрятать свою семью. На всякий случай.

Раиса Павловна снова боялась.

Александра не подозревала никого. Но и никому не доверяла. Каждый что-то умалчивал, и пока она не знала, в чём причина. По дороге домой позвонила на фирму Фурских, но там её вежливо отшили без каких-либо объяснений. Очередная странность. Или зацепка? По номеру, что дал Максим Нильский, удача улыбнулась. Следователь ответил. Его голос звучал устало.

Ника думала о подруге, вспоминала счастливые мгновения. Улыбалась пустячным ссорам.

Плакала.

Зелёная тетрадь вместе с влагой впитывала слова сожаления. Ника считала себя виноватой.

Максим ушёл на кухню. Жена захотела побыть в одиночестве. Он знал, она снова плачет, и Максим ничего не мог поделать. Иногда Ника упрямилась. Сейчас был как раз тот случай. Она велела оставить её один на один с совестью. Как будто в трагедии была её вина.

Бестолково пялясь на подаренный чайник-вазу, Нильский поймал себя на жуткой мысли: никто до сих пор не сообщил родителям Лары о случившемся. По крайней мере, следователь точно не сообщал. Возможно, это сделала тёща, пока он отсутствовал. Возможно, для Зотовых дочь по-прежнему жива.

Мобильный едва не выпал из рук: они дрожали. Редко, но такое случалось. Нервы Максима были не железными. Он сделал несколько глубоких вдохов и нажал вызов. Когда знакомый голос ответил, Максим с трудом нашёл слова.

А после были рыдания. Совсем не мужские, но такие человечные. Отец Лары ругал себя за то, что так и не обуздал характер дочери. За то, что оставил одну.

Максим приложил немалые усилия, чтобы его успокоить. Но ничего не смог поделать, когда печаль и осознание трагедии обрушились на мать Лары.