Неожиданно Кейлех улыбнулась.

- Не советую напиваться, потом будет только хуже. Вернется и боль душевная, и приведет боль телесную. А точнее – головную.

- Ах да, вы это знаете, - Йонгу переставил свой стул так, чтобы сесть совсем рядом с женщиной. – Каково это?

Кейлех стиснула зубы, вскидывая подбородок… Но Йонгу внимательно смотрел на нее, как будто действительно хотел узнать, что его ждет.

- Вы сильный человек, Йонгу, вам будет проще. Я тогда совсем девчонкой была. Влюбилась по уши. А когда Годрик вернулся с женой, то почувствовала себя униженной и раздавленной. Всё рухнуло в один миг. Казалось, весь мир против меня. Я ведь чуть не убила себя… И следующие годы потом думала, что лучше бы убила. Любовь проходит, но вот грёбанное мнение общества… Даже не ожидала, что это будет так на меня давить. Знаете, как тяжело было пережить всё это… окружающие меня разговоры. Женщины, которым ставили меня в пример, хмыкали, типа, смотрите, какая учесть была ей уготовлена. Мужчины, которым я отказала, презрительно усмехались, но сватались заново. Когда сваты закончились, начались вульгарные приставания. Пару раз хотели принудить. Конечно, отбилась… Все хотели оторваться на мне за что-то. Показать, как я ошиблась, какая дура, уязвить. Обидеть. Спасло любимое дело и то, что была нужной из-за своего дара.

Кей замолчала, и Йонгу налил по новой.

- Господин Йонгу хочет меня споить? – криво усмехнулась Кейлех.

- Господин Йонгу просто не хочет напиваться в одиночестве.

Снова глухое чоканье, откашливание и тихий смех. Но Йонгу все равно вернулся к интересующей его теме.

- Но тогда ты ждала… Ты не предавала….

- Да, ждала! И что я получила взамен?! Кому это было надо?! – Кейлех, привычная к вину, но не к этой бурде, да еще и почти не евшая днем, быстро захмелела. – Кому? Мне уже почти двадцать семь, а у меня не детей, ни семьи. Жизнь проходит в сплошных битвах с нечестью. Будто наёмник какой! Послушалась бы тогда подруг, брата… всех вокруг. Через год, даже через два – замуж бы вышла, и никто бы мне слова дурного не сказал, что не дождалась. Детей родила бы. Хоть какое-то счастье было бы! – выкрикнула она, но тут же успокоилась и, устыдившись, опустила взгляд.

Что это с ней? То, что было глубоко запрятано даже для ее самой, вырвалось в лицо почти незнакомому человеку. Кейлех стиснула чарку. Наверное, боль копилась и прорвалась подобно осзревшему нарыву.

– Я ведь его и винить-то не могу. Кто же знал, что я шесть лет ждать буду? Такое только в балладах да сказках бывает. Для него это был сговор, не любовь. Я просто его устраивала. А потом он счастье свое встретил. Кто же от счастья добровольно отказывается?

- Но ты тоже вышла замуж.

- Да.

Кейлех теперь сама сделала знак налить. Пилось опасно хорошо, а разговор был трудный. Надо было Йонгу правду рассказать, что бы тот понял… или просто выговориться хотелось… сказать то, что действительно произошло тогда.

- От безысходности… А потом и надо было… В наших владениях полно могильников, еще с войны магов. Вместе с захороненными телами прятали разное: амулеты, артефакты, но главное – золото. Торуй мне тогда не говорил, знал, что отговаривать буду, но он пару могильников раскопал. Ему тогда очень повезло: те могильники «чистыми» были. Он там золото, украшения нашел. А вот на третьем, вышла беда. Раскопал он одно проклятье, все, кто был с ним, погибли, только Торуй еле ноги унес. Еле спасся, и сразу ко мне. А там такое на земле началось … - Кейлех махнула рукой, - Мне не по силам было. Кое-как смогла сдержать, пока брат в город за подмогой ездил. Торуй привез двух магов. Один сразу отказался, даже делать ничего не стал. А вот второй согласился. С условием.

Кейлех замолчала. Взгляд ее стал каким-то обреченным, будто воспоминания о прошлом, все еще причиняли боль.

- Условием была ты? – догадался Йонгу.

- Да. Кстати, с той проблемой он быстро разделался и остался при доме магом.

- Тоскуешь по нём?

- По Скиллу? – Кейлех зло рассмеялась. – Да я всех духов благодарю, что надоумили его выйти в лес в ту ночь! Ты ведь правильно говорил, что насильно мил не будешь. А как подумаю, что еще немного… и не выдержала бы, сама его бы напоила, и к нечисти вывела… Он ведь магом был, к тому же мужчиной физически сильным. Любил всячески показывать, что я слабее: избивал, унижал. И ведь защищаться не могла, он применял заклятье обездвиживания. Стыдно, - женщина скривилась, - Я – шаман, и не могла ему противостоять. Но не это самое страшное. Скилл всем и каждому мною в лицо тыкал. Типа, сморите, вот она, Кейлех, из баллады, а я делаю с ней все, что хочу. И ребенка не хотел, все время ворожил… Я понимала, что он муж, и я его собственностью была. Только смотрела на него, ненавистного, и выть хотелось.

Теперь молчали долго. У каждого были свои мысли. Минута откровения прошла, в голове немного прояснилось, но хмель не вышел. Выпили еще по одной. Молча, не чокаясь, будто каждый хоронил свои воспоминания. Вдруг лицо Йонгу оказалось совсем близко, и Кейлех опять почувствовала его дыхание на шубах. Губы пересохли, и инстинктивно женщина облизала их. И мгновение спустя дыхание перехватило от поцелуя. Тут было все: и нежность, и желание. С полустоном-полувсхлипом она нашла в себе силы отстраниться. Кейлех не могла смотреть на Йонгу. Она тяжело дышала, стараясь погасить огонь в крови.

Это неправильно! Этого не может происходить. Кейлех в тайне гордилась своей холодностью. Не понимала раньше, как можно терять голову в объятиях мужчины. Но теперь… ох, нужно было срочно уходить, а не то она скоро раздвинет ноги под Даллионом, словно потаскуха какая.

Кейлех, все еще не смотря на Йонгу, встала и, покачнувшись, оперлась о стол. В голове шумело, то ли от хмеля, то ли от близости Йонгу. А может, и оттого, и от другого.

- Мне надо идти.

- И как ты это представляешь? – разве его голос можно назвать скрипучим? О нет, теперь он напоминал тихое рычание опасного зверя. - Ты останешься!

Его руки уже были на ее талии и поворачивали к себе. «Духи пресвятые, - взмолилась Кейлех, - дайте мне волю оттолкнуть его, и дайте мне сил уйти!». Но духам, видимо, не было дела до внутренней борьбы женщины. Она посмотрела в его глаза и утонула в бархате ночи…

- Ты останешься! - это был не вопрос.

- Да… да, я останусь.

О духи пресвятые! Мир просто перестал существовать! Он целовал ее, не давая переводить дух. Не отрываясь от ее губ, смог раздеть их обоих. Как она оказалась на кровати? Уже не важно. В животе у Кей что-то сжалось и взорвалось каскадом ощущений... Кейлех не представляла себе, что мужские руки могут быть такими... Он был вторым, но Кей впервые не было страшно и противно. Впервые, зажмурив от наслаждения глаза, она отдавала себя мужчине, полностью овладевшим ею... он не позволял ласкать себя: всякий раз, когда Кейлех прикасалась, отбрасывал ее руки… Дрожь прошла. Тело расслабилось и откликнулось на ласки. Начался танец двух сплетенных сильных тел.

Потом, притихшая, она лежала рядом с тяжело дышавшим Йонгу, и боялась посмотреть на него. По телу разлилась ленивая нега. Уходить не хотелось. Ей было хорошо с ним, в его сильных и теплых объятиях, и поэтому было стыдно. Словно предала себя, хотя и не понимала, как такая мысль могла прийти в голову…

- Посмотри на меня.

Повеление, которое она не смогла не выполнить. Повернуться, чтобы снова утонуть в темных глазах, опалами сверкающих в полумраке.

- Считаешь меня мразью? - Йонгу привстал на локте.

- Нет, - еле выдавила из себя женщина.

- Тебе было плохо?

- Нет.

- Что тогда не так?

- Считаю себя шлюхой.

Йонгу молчал, все еще пристально смотря на Кейлех. Вот такого он не ждал. Где-то на задворках души проснулась вина.

- Ты не шлюха.

Кейлех криво улыбнулась. Йонгу и раньше замечал эту странную улыбку. Но впервые она разозлила его. Почему они должны винить себя за случившиеся? Два взрослых человека утешили друг друга как могли. Делов то?