Но толпа танцующих снова хлынула в зал, и «богородица термидора» скрылась из глаз, увлекая за собой своих кавалеров.

Едва Эмилия успела сесть, как Лербур вскричал:

— А, вот и гражданин Леклер!..

Блестя молодостью, Сан-Режан с улыбкой двигался к Эмилии, чтобы поздороваться с нею. Вместе с ним шёл какой-то господин довольно заурядной наружности, но одетый очень богато, который обращался с ним довольно фамильярно.

— Представь меня, Леклер, твоим друзьям, — сказал он угрюмо.

Сан-Режан, пожав руку Эмилии и Лербуру, дал пройти вперёд своему спутнику.

— Гражданин Лимоэлан... мой земляк... я его встретил здесь в зале, где совсем не ожидал его найти, ибо он охотнее занимается игрой, чем танцами.

— Я здесь случайно... Но я чрезвычайно рад, что пришёл сюда, так как имел удовольствие познакомиться с вами. — Отвесив поклон Эмилии, он повернулся к её мужу. — У меня здесь назначено свидание с этим плутом Фену, правительственным комиссаром, который сумел так ловко ограбить Неаполитанское королевство после его завоевания. У него со мной счёты... И сам чёрт его не заставит свести их со мною...

— Деньги легче брать, чем отдавать, — смеясь заметил Лербур.

Оркестр заиграл какой-то танец. Сан-Режан предложил руку Эмилии, и они присоединились к танцующим.

— Чёрт возьми, гражданин, — сказал Лимоэлан, — тут такая толпа. Пойдёмте лучше в буфет. Там не так жарко и можно освежиться на свободе.

Эмилия и Сан-Режан, танцуя, оказались на другом конце зала. На пороге длинной галереи, превращённой в зимний сад, они остановились. Там разбросанными группами сидели франты со своими дамами, которые, удалившись от шума празднества, могли спокойно предаваться здесь кокетству. Сюда уединялись и парочки, под ветви экзотических деревьев, в прохладную атмосферу растений, в глубину беседок из кустов, которые скрывали их от любопытных взглядов.

Сан-Режан и его дама медленно вошли в сад и, не давая себе труда оглядеться, направились к маленькой круглой беседке около мраморного бассейна, в который стекала вода, струившаяся из пасти дельфина.

Их отделяла от других непроницаемая зелёная стена.

Увидя, что они совершенно одни, они сели. Сан-Режан взял Эмилию за руку, которую она не отнимала, и поднёс её к губам. Лицо молодой женщины было грустно. Она спросила, как бы подчиняясь овладевшей ею мысли:

— Это правда, что вы завтра едете?

— Да, так нужно. Мои дела требуют этого.

— Ваши дела? У вас действительно есть какие-нибудь дела?

— Конечно. Необходимо следить за ними внимательно. Но я уеду не надолго.

— На сколько?

— На неделю.

Улыбка снова появилась на губах мадам Лербур.

— И вы опять приедете и поселитесь в Париже?

— Да.

— И мы будем видаться в «Bonnet Bleu»?

— Непременно. Я ведь должен отчитаться перед вашим мужем относительно поручений, которые он мне дал.

Она с неудовольствием покачала головой.

— Не смейте обращаться со мной, как с глупенькой, которая не понимает того, что видит. Неужели вы надеетесь убедить меня, что вы действительно торговец шёлком и бархатом? Вы кавалер де Сан-Режан...

— Нет, я Виктор Леклер, друг г-на Лербура. Ваш муж не допустил бы к своему столу Сан-Режана. Ему оказал услугу странствующий торговец, который и в будущем может быть ему полезен. Он никогда не узнает, что Виктор Леклер...

— Но ведь я-то знаю Сан-Режана и вовсе не уверена в его намерениях после того, как он переоделся буржуа. Это наводит на мысль о политике. Ради Бога дайте мне слово, что вы не будете рисковать жизнью в какой-нибудь политической авантюре.

— Какая вы странная! — сказал Сан-Режан, глядя на неё с такою нежностью, что она невольно опустила глаза. — Я надел другую личину, конечно, только для того, чтобы проникнуть к вам. Вы одна заставили меня это сделать.

— А это странное вмешательство мадам Бонапарт в тот вечер, когда она отпустила меня и мужа, а вас оставила, чтобы представить первому консулу... Это не было условлено заранее?

— Не могу отрицать, что у меня есть связи с правительством и что Бонапарт иногда входит со мной в сношения. Но это должно только успокоить вас. Если я являюсь доверенным лицом первого консула... то мне нечего бояться. Наоборот!

— Всё это очень неясно для меня. Простая женщина, как я, едва ли может всё это понять. И если вы меня обманываете...

— Могу ли я вас обманывать, Эмилия! Что же вы думаете обо мне? Когда я говорю, что люблю вас, то каждое слово идёт прямо от сердца...

— Когда вы это говорите, я считаю вас чистосердечным... Ни ваш голос, ни ваш взгляд не могут лгать. Но не то было минуту тому назад. Тут уже заметна хитрость, уклончивость, которая меня испугала.

— Прошу вас, не мучьте себя понапрасну, Эмилия... Не старайтесь допытаться до того, что составляет тайну моей жизни. Между нами должен быть только вопрос о любви. Ничто не может отвратить моего сердца от вас. Довольствуйтесь тем наилучшим, что я могу вам отдать, и уделите мне за это хоть немного сочувствия.

Глаза Эмилии были полны слёз.

— Неблагодарный! Разве вы не замечаете, что я и так слишком слаба с вами. Вашими союзниками в борьбе со мной служат воспоминания молодости. Когда я вас увидела, мне показалось, что я опять в моей родной Бретани с моими родителями, среди друзей, которых я потеряла. Вы привязали меня к себе цепью моих собственных мыслей... Если я теперь слушаю ваши слова, то не думайте, что я пуста и легкомысленна. До сего времени я была равнодушна к ухаживаниям и ни за что на свете не согласилась бы, чтобы на моего мужа пала какая-нибудь тень. Но судьба толкнула вас мне навстречу, и во мне поднялось доселе незнакомое чувство — приятное и мучительное одновременно. Что теперь со мной будет? Порою мне кажется, что я уже не принадлежу себе самой и отдана вам. Прошу вас, сжальтесь надо мной, не заставляйте меня страдать...

— Великий Боже! — воскликнул Сан-Режан. — Не бойтесь меня. Каждое биение моего сердца принадлежит вам.

— Я уверена, что вы не заставите меня страдать нарочно. Я уверена в вас. Но события, в которых вы замешаны, удручают меня. Вот чего я боюсь.

— Нет, вы знаете только Виктора Леклера. Если Сан-Режан будет в чём-либо замешан, он не скомпрометирует и не впутает вас.

— Но за вас я боюсь больше, чем за себя.

Сан-Режан наклонился к ней. Сидя под платаном, ветки которого склонялись почти до земли, они были укрыты от посторонних глаз. Музыка из залы доносилась, как отдалённая мелодия. Сан-Режан тихо привлёк к себе Эмилию, и они обменялись поцелуем.

Молодая женщина первая пришла в себя и вырвалась из объятий Сан-Режана.

— Мы с ума сошли! Нужно вернуться в зал. Наше отсутствие, может быть, уже замечено...

Они поднялись. На другом конце зимнего сада раздался громкий смех. То были молодые офицеры, окружавшие m-me Гамелэн, которая слушала их, играя своим веером, в центре которого было приделано зеркальце. Сан-Режан и его спутница тихо прошли под руку мимо них и, выйдя в зал, смешались с толпою танцующих.

Лербур сидел и разговаривал со своими знакомыми.

Увидя жену, он улыбнулся и спросил весело:

— Хорошо танцевали?

— Мы только прошлись по залам, — отвечала Эмилия.

Сан-Режан поклонился ей и отошёл в сторону. Он смотрел на неё в опьянении от её красоты и изящества. Какая разница между мрачными, кровавыми мыслями, которые носились в его уме, и мечтой о любви, которая только что зародилась! Как будто для того, чтобы ещё более подчеркнуть эту разницу, к нему подошёл тот самый человек, которого он представил под именем Лимоэлана. Была минута, когда он оказался между своей прелестной возлюбленной и этим подозрительным знакомцем. Поражённый этим контрастом, он провёл рукой по лбу. Но решимость его не поколебалась и, поклонившись ещё раз Эмилии, он взял Лимоэлана под руку и отошёл с ним в сторону.

В буфете почти никого не было. Они уселись за круглым столиком с мраморной доской и спросили себе мороженого. Продавщица за конторкой была совершенно поглощена разговорами с маленьким старичком, тем самым, к которому Германсия и Зоя из «Bonnet Bleu» относились с таким вниманием. Он, по-видимому, не заметил появления новых посетителей. Он повернулся к ним спиной и продолжал любезничать с кассиршей.